Два сфинкса - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 86

Поставив свечу на стол, Эриксо откинула сукно и обнажила лицо Ричарда, слабо освещенное дрожащим светом ночника. Если не считать восковой бледности, покрывавшей лицо Ричарда, его можно было счесть за спящего. Эриксо не видела его с того рокового утра, когда он в последний раз обнял ее, отправляясь на прогулку, с которой ему не суждено было вернуться живым.

Горячие слезы брызнули из глаз молодой женщины. Склонившись к телу, она жадно всматривалась в неподвижные черты того, кого так горячо любила. Все чувства, волновавшие ее за последнее время, исчезли, оставив по себе только одну глубокую привязанность к Ричарду. Теперь ее душу наполняло лишь одно желание: вернуть его к жизни, разрушить ужасные чары, приковывавшие к этому склепу его – живого покойника. Что будет после, что будет с нею – об этом она даже и не думала. С решительным видом она подняла магическое оружие и вонзила его в грудь Ричарда.

– Оживи! Очнись, мой возлюбленный, и никогда больше не разлучайся со мной! – пробормотала она со сверкающим взором.

Что–то красное, дымящееся – кровь и не кровь – брызнуло из груди покойника и оросило руки молодой женщины. В ту же минуту Ричард поднялся, открыл глаза – и крик освобождения сорвался с его губ.

Эриксо почувствовала, что у нее кружится голова и зашаталась. Порыв удушливого аромата ударил ей в лицо и стеснил дыхание. Смертельная слабость овладела всем ее существом. Точно сквозь туман видела она, как Ричард протянул к ней руки и слышала, как он вскричал:

– Эриксо! Дорогая моя!

С последним проблеском сознания она хотела броситься к нему, но чья–то железная рука обхватила ее за талию. Ей казалось, что она низвергается в темную бездну – и она лишилась сознания.

Страшная боль и ощущение прикосновения раскаленного железа пробудило барона от летаргического сна. Он выпрямился, и его первый взгляд упал на Эриксо. Крик счастья, любви и признательности сорвался с его губ. Но в ту же минуту Ричард отшатнулся и глаза его с ужасом остановились на высокой фигуре Аменхотепа, который появился позади Эриксо и привлек ее к себе. Вид врага тотчас же вернул Ричарду присутствие духа. Пылая гневом и ревностью, он выскочил из гроба и хотел броситься на египтянина, но тот поднял руку – и Леербах замер, не будучи в состоянии шевельнуться.

– Неблагодарный! Ты отплатил за все мои благодеяния, похитив у меня единственную женщину, которую я любил, – с презрением сказал маг. – Я мог бы уничтожить тебя, но не хочу. Живи и наслаждайся своим презренным существованием, пока позволит тебе природа. Ее ты уже никогда больше не увидишь!

С этими словами Аменхотеп поднял, как перышко, Эриксо, быстро повернулся и исчез во мраке склепа.

Ричард стоял недвижимо. Ему казалось, что он слышит скрип двери, а потом стук копыт лошади по аллее. Была ли это действительность или галлюцинации его возбужденных чувств – определить он не мог. Сделав нечеловеческое усилие, он стряхнул свое оцепенение и схватив зажженную свечу, принесенную Эриксо, бросился вон из склепа. Но все было пусто и кругом царила мертвая тишина. Только порыв холодного ветра пронизал его и загасил свечу. Быстро, как только позволяла снова овладевшая им слабость, барон направился в замок. Едва он вошел в переднюю, как два лакея, собиравшиеся уже тушить лампы, пронзительно вскрикнули и сломя голову убежали, побросав, что держали в руках, а третий, которого Ричард встретил в коридоре, немедленно последовал их примеру.

Эти крики привлекли внимание графа и Бэра, игравших в шахматы. Удивленный шумом, граф встал узнать, что случилось, но в эту минуту открылась дверь, и расстроенный Ричард, бледный, как настоящий призрак, появился на пороге комнаты.

– Не бойтесь, это я! Я очнулся от летаргического сна, – слабо прошептал он.

Бэр и граф радостно поочередно сжимали его в своих объятиях, а затем стали расспрашивать о подробностях его неожиданного воскресения.

– Меня разбудила Эриксо. Каким образом – я не знаю. Но, друзья мои, я боюсь, что она навсегда потеряна для нас, – ответил Ричард прерывающимся от слез голосом, и рассказал происшедшее в склепе.

– Как! Этот преступный колдун вторично осмелился отнять у меня моего ребенка? – вне себя вскричал граф.

Затем, потрясая кулаками, он с яростью прибавил:

– Но я сумею силой заставить его возвратить мне дочь!

Бэр опустил голову. Отерев набежавшую слезу, он с грустью сказал:

– Как вы хотите отнять у Аменхотепа любимую им женщину? Как станете вы бороться с этим гигантом, который повелевает силами природы, в сравнении с которыми мы ничтожнее пигмеев? Мое сердце говорит, что мы никогда больше не увидим бедную Эриксо. Постараемся же по крайней мере сохранить то, что оставила нам судьба, – он указал на Ричарда, бессильно опустившегося в кресло. – В данную минуту ему нужны все наши заботы.

Ричарда отвели в комнату профессора, где Бэр занялся им. Профессор напоил барона теплым вином и осмотрел его, так как тот жаловался на сильную боль в груди. С ужасом увидел Бэр на груди барона знак треугольника с крестом вверху. Только таинственный символ был красный, а не черный, как на груди Tea.

Эриксо очнулась от своего забытья вся разбитая и с тяжелой головой. Наконец, она открыла глаза и с удивлением оглянулась кругом. Она лежала на кровати, обложенная подушками. Вместо ночной батиствой рубашки, отделанной кружевами, на ней была надета короткая, расшитая серебром туника; маленькие ножки ее, обутые в золоченые сандалии, были открыты, а на руках звенели тяжелые браслеты.

Что это значит? Где она?

Стряхнув с себя оцепенение, она выпрямилась и боязливо стала осматриваться. Она находилась в большой комнате с эмалированными колоннами. Комната эта была уставлена низкими диванами, обитыми пурпурной материей. Посредине был бассейн из лазурита, в котором бил фонтан. Благоухающие редкие цветы в эмалированных горшках причудливыми группами были расставлены по комнате. Громадная дверь, задрапированная дорогой тканью, выходила в широкую галерею с аркадой, откуда несколько белых мраморных ступеней вели в сад, густая и темная зелень которого виднелась сквозь аркаду. Полная луна заливала своим ярким и в то же время нежньм, ласкающим светом волшебную картину, освещая кусты роз, орнаменты колонн и резные, точно кружевами украшенные арки.

Точно во сне Эриксо встала и пробормотала:

– О, как здесь прекрасно!

Она с наслаждением вдыхала аромат роз и лилий, и благовонный, освежающий ветерок ласкал ее смуглую щеку. Но вдруг она громко вкрикнула, схватилась обеими руками за голову и, дрожа всем телом, бессильно опустилась на мраморную скамейку; память вернулась и она ясно осознала предстоящее ей отныне несчастное существование. Эриксо даже не бросила взгляда на волшебное великолепие окружавшее ее. Что ей за дело до этих кустов роз, скрывающих стену, и до царской роскоши этого пустынного дворца, где она погребена навсегда! Она жаждала свободы, жаждала деятельной жизи, к которой привыкла, жизни с любимым человеком, среди живого реального мира, а предстоявшая ей однообразная и бесконечная жизнь показалась такой ужасной казнью, что с уст ее сорвав крик безумного отчаяния. Прижавшись пылающей головой к холодному мрамору, она закрыла глаза.