Два сфинкса - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 18

А Филатос поднял при этом руки, да так и застыл в своей позе немого удивления. Приключение усложнялось, принимало неожиданные размеры, и он жаждал узнать подробности этой необычайной драмы, о которой Эриксо не обмолвилась еще ни словом. В эту минуту молодая девушка увидела мумию и, опустившись на колени, стала жадно рассматривать ее.

– Это Нуита… Ах, что скажет Рамери, который так любил ее?.. – взволнованно пробормотала она.

Сознание неслыханных последствий всего того, что она наделала, все более и более подавляло ее. Что сталось с Аменхотепом? Погиб ли он?..

Она страстно желала и надеялась на последнее, так как одна мысль о гневе мага приводила ее в содрогание.

– Слушай, Эриксо! Расскажи же нам, что вызвало твой необычайный сон? Мы имеем право на твое доверие, – сказал Галл, молча наблюдавший до сих пор за выражением лица молодой девушки.

Сдерживать далее свое любопытство он был не в силах. Эриксо понимала, что должна дать объяснение людям, от которых зависила; но надо было собраться с мыслями и составить себе план действий прежде, чем будить Рамери, как ни желала она поскорей увидеть его.

– Правда! Ты имеешь право знать мое прошлое. Древнюю тайну поведаю я вам, – с горькой саркастический улыбкой ответила она, гордо выпрямившись.

Сев рядом с Валерией на скамью, она кратко, с некоторыми благоразумными сокращениями, рассказала историю своей жизни у мага, свою любовь к Рамери и страсть последнего к Нуите, невесте царевича Пуармы; передала затем план, придуманный магом для счастья влюбленных, и хитрость, при помощи которой воспользовалась этим планом сама.

Когда она кончила свой рассказ, воцарилось продолжительное молчание. Все были под тяжестью впечатления, вызванного этой драмой далекого прошлого.

– Надо же, однако, разбудить несчастного скульптора, – заметил, наконец, Пентаур. – Ты должна это сделать; ты, которая неразумно играла с огнем и осмелилась коснуться сил, могущество которых тебе не было известно.

– Да, Эриксо, разбуди бедного Рамери! Вот ларец с флаконами, – прибавил Галл. – А мы уйдем, чтобы когда он проснется, он увидел только тебя, как лицо, ему уже знакомое. Я пришлю сейчас вино.

Эриксо рассеянно взяла шкатулку и осталась сидеть, погруженная в свои думы, и только лишь когда Галл сам принес ей кубок с теплым вином она встала и молча, жестом, поблагодарила его. Валерия и Галл с друзьями удалились в соседнюю залу, наблюдая сквозь щель завесы, что произойдет.

С минуту еще сидела Эриксо задумавшись. Затем, встряхнув головой, подбежала к сфинксу, ловко вскочила на пьедестал и нажала цветок лотоса. Статуя тотчас же сдвинулась и открыла зиявшую внутри пустоту, над которой Эриксо жадно склонилась.

Видно было, как она сняла пожелтевшее полотно и швырнула его на пол и затем подбежала к столу, на котором стояли кубок и шкатулка. Приготовив питье, она снова вернулась к сфинксу, села на край отверстия и время от времени наклонялась, поднося, вероятно, кубок к устам спящего.

Прошло с четверть часа. Вдруг Эриксо быстро выпрямилась и соскочила на землю. Послышался легкий шум и затем, из углубления появилась голова мужчины в клафте. С минуту он сидел сжимая голову руками; потом вышел из саркофага, где пролежал столько веков.

Это был высокий, худощавый молодой человек, с бронзовым цветом кожи. Большие черные глаза его с удивлением и беспокойством блуждали по незнакомым предметам. Наконец, он увидел Эриксо, которая прижалась ко второму сфинксу, смертельно бледная, держа еще в руках кубок с остатком вина. Радостная улыбка осветила лицо Рамери, открыв ряд белоснежных зубов. Быстро подойдя к молодой девушке, он сказал:

– Опять ты, благородная дочь Аменхотепа! Ты пришла разбудить меня? Благодарю тебя! Но доверши свои благодеяния и позволь выпить этот остаток вина.

Продолжая весело улыбаться, он взял у нее из рук кубок и осушил его. Затем, расправляя затекшие члены, вскричал:

– Долго, должно быть, я спал: руки и ноги точно онемели! Скажи мне, почему отец твой не пришел сам, как обещал? После того как блестяще сдержал свое обе…

Он смолк, когда увидел мумию. Смертельно побледнев, он наклонился и стал торопливо разбирать надпись.

– Нуита! – вскричал он вдруг, отступая. – Нуита! Она умерла через год после своей свадьбы. О! Зачем же Аменхотеп будил меня?!

Безысходное горе и отчаяние звучали в этом возгласе; опустившись около мумии, он горько зарыдал.

Эта сцена произвела глубокое впечатление на присутствующих. Им странно было видеть, конечно, человека, оплакивающего смерть женщины, умершей семь веков тому назад; но под впечатлением всего пережитого ими за этот день, они забывали, что для воскресшего смерть эта относится ко вчерашнему дню, что в сердце человеческом для любви времени не существует и что божественный огонь этого чувства вечен, как сама вечность!

Наконец, Рамери поднялся и снова бессильно опустился на мраморную скамью, сжав голову руками. Вдруг затуманенный слезами взгляд его снова упал на Эриксо.

– Дочь Аменхотепа! Объясни мне все. Я ничего не понимаю! Я вижу моих сфинксов… Зачем взяли их из пирамиды? Как очутились они вместе с мумией Нуиты в этом незнакомом месте? Почему она не спала, как и я? Сколько времени я спал? И зачем только мой могущественный покровитель разбудил меня, когда моя возлюбленная погибла от какого-то неизвестного, таинственного недуга, как гласит эта надпись!

Эриксо медленно подошла к нему, смертельно бледная, с лихорадочно блестевшими глазами.

– Во втором сфинксе спала я! – упавшим голосом тихо сказала она. – Мы долго спали, так долго, что царство фараонов пало, а Мемфис обратился в развалины. Нас нашли случайно чужеземцы. Они-то и разбудили меня сегодня утром в этом незнакомом городе, которого и не существовало в наше время…

– Да ты с ума сошла или смеешься надо мной? – гневно перебил ее Рамери, вскакивая. – Говори! Признавайся, что ты солгала! Отвечай, почему ты, а не моя возлюбленная Нуита легла в тайник, приготовленный твоим отцом?

– Рамери! – сказала Эриксо, опускаясь на колени и умоляюще протягивая к нему руки. – Выслушай и прости меня, если можешь, а нет, так убей! Ты узнаешь всю истину. Любовь, внушенная тобой, толкнула меня на преступление.

Прерывающимся от волнения голосом она в нескольких словах, опуская свою жизнь у мага, рассказала ему свою любовь к нему и свою хитрость, которой воспользовалась, чтобы заменить собой Нуиту, надеясь проснуться молодой и прекрасной, когда царевна уже состарится. Что помешало осуществлению этого плана – она не знает и может лишь удостоверить, что только благодаря этому неизвестному обстоятельству, они проспали целые века, и проснулись в этом новом, чуждом для них мире.

Жадно наклонившись вперед, тяжело переводя дыхание и сжав кулаки, слушал ее Рамери.

– О! – вскричал он вне себя, с силой отталкивая Эриксо. – Тварь презренная! Что ты наделала? На какие муки Аменти ты обрекла меня?