Прости меня за всю горечь и горе, которыми я
отравил твою жизнь.
Ксения Александровна едва успела ответить ему
теплым и добрым взглядом, так как он быстро повернулся и стал спускаться по
лестнице. Отец Алексей следовал за ним, взволнованный и опечаленный страшным
волнением своего друга.
Обеспокоенная последствиями этого свидания для
Ольги, Ксения Александровна поспешила в комнату дочери. Ольга стояла на балконе
и, прижав руки к груди, не сводила глаз с дороги, по которой удалялась коляска
с обоими путниками.
В последний раз мелькнули высокие черные
клобуки монахов, и экипаж исчез за поворотом дороги.
Заливаясь слезами, Ольга бросилась в объятия
матери. Когда же та пыталась успокоить ее, она покачала головой.
Дай мне поплакать, мама, эти слезы облегчают
меня. Мне кажется, точно железный обруч, сдавливавший мне сердце,
распускается... Потом я буду спокойна. Я, видишь ли, обещала ему жить и быть
счастливой, и я хочу постараться сдержать свое обещание, чтобы он не мучился
угрызениями совести. Я буду жить с тобой, дорогая мама! Но когда Лили вырастет,
ты позволишь мне, конечно, уйти в монастырь. Нигде нельзя лучше молиться, как
там, и я буду молиться за всех вас, чтобы Господь даровал вам счастье. Как и
он, я искуплю свою вину и буду счастлива.
Ксения Александровна крепко прижала дочь к
своей груди.
Какой бы путь ты ни избрала, чтобы быть
спокойной и счастливой, я благословляю тебя! А пока, дорогая моя, мы будем жить
вместе.
КОНЕЦ.