Жрица голубого огня - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Кащеев, Илона Волынская cтр.№ 48

Упомянутый ребенок, четырехдневная Нэлэнчик, оторвала жадные глазенки от разложенного по столу толстого сига и испуганно покосилась на Аякчан, словно и впрямь боясь, что та сейчас схватит рыбину и убежит. Аякчан старательно сделала вид, что ничего не заметила, с деланой задумчивостью погрузившись в созерцание пляски Голубого огня в очаге.

В конце концов, они смогли перевязать Хакмара и даже напоить его оленьим молоком. Когда измученный парень заснул, она тут же отправила Донгара за водой и наконец-то вымылась целиком, с головы до ног, и перестирала затвердевшую от грязи одежду. Пока Ингама бегала к мужу в кузницу жаловаться на наглость нежеланных гостей, заплюхавших водой всю кухню, Аякчан даже успела стянуть платок и наскоро прополоскать волосы. А потом и Донгара заставила вымыться! Если в тайге запашок этого так называемого шамана еще как-то ветром отдувало, то нюхать его в закрытом помещении у нее не было уже ни физических, ни душевных сил! А этот тундровый засра… ах, извините, недомыток, в лохань лезть ни в какую не хотел! Сдавленным шепотом, чтоб не услышала любопытная Ингама, Аякчан пришлось пригрозить ему Храмовым проклятием за нечистоту телесную, наверняка влекущую за собой нечистоту помыслов, и только тогда дрожащий мальчишка сподобился влезть в бадью. И сидел, глядя, как многодневная грязь отделяется от его тела – а рожа была такая несчастная, будто он с лучшим другом расставался!

А потом Аякчан и Донгар начали зевать наперегонки, словно вся усталость долгого пути враз навалилась на них, – и уснули по обе стороны от Хакмара, так и не догрызя подсунутые им хозяйкой горелые лепешки. Проснулась Аякчан поздно, очень поздно. Натянула высохшие штаны, волосы, на которых не осталось и капли черной краски, тщательно укрыла платком. И теперь сидела на лавке в углу, дожидаясь, пока Ингама наконец перестанет ворчать и сподобится сделать из лежащего на столе сига хоть что-то съедобное. Вот поест – и уже на сытый желудок придумает, что бы такое наплести здешним жрицам, чтоб те дали ей связаться с Айгыр.

– Вокруг невесть что творится, а Бута бродяг приваживает! – громко стуча мисками, продолжала бормотать Ингама, похоже, раздраженная молчанием девочки. – Понаехали тут – цены и подскочили! За нож, что Бута выковал, одну рыбину всего торговка и дала – никогда такого не было! А в ней половина веса – потроха, считай, на выброс пойдут. А скоро небось и того не будет, потому что вы все лезете и лезете, пропади вы пропадом, стойбищные! – выкованные Хакмаром серьги подрагивали и нежно позвякивали, когда Ингама трясла головой от возмущения.

– Они – пропадом, а вы – в городских колодцах рыбку ловить станете? – лениво поинтересовалась Аякчан.

Ингама недоуменно захлопала глазами, похоже, даже не понимая, что ей сейчас сказали. Аякчан зло скривила губы. Ну не объяснять же этой дурехе, что дальше и впрямь будет хуже, но не потому, что беженцы лезут в ее драгоценный город, а потому, что большая часть их, бедолаг, и так уже пропала – в мэнквовых желудках или в Алом пламени чэк-наев. Обезлюдели стойбища Югрской земли – и кто теперь рыбку-то поймает? Вот эта говорливая Инга? Ну ладно, кузнецовой женке, может, и впрямь такие вещи понимать ни к чему, а вот любопытно, что себе жрица-наместница да ее Совет думают? Паники они испугались, город закрыли! Как же! За добро свое они испугались, за Храмовые запасы! А подумать своими дурными голубоволосыми головами – откуда на безлюдье-то новые запасы возьмутся? А Храмовый налог? Кто его платить станет? Не-ет, передаст Черных Айгыр, будет просить верховную, чтоб перевела ее из школы – в Югрской земле еще долго голодно будет! Вот прям как сейчас! – Аякчан прислушалась к ворчанию в пустом желудке.

– Попробуй к торговке в этих серьгах сходить, – примирительно предложила она Ингаме. – Может, за еще одну такую же пару она даст больше, чем за какой-то нож!

– Но я совсем не хочу, чтоб у кого-то были такие же! – снова возмутилась Ингама, невольно прикрывая серьги ладонями.

– А Хакмар хочет есть, – прислушиваясь к стуку молота в кузнице, возразила Аякчан. Не след бы Хакмару сейчас работать – с раненой рукой да на пустой живот! – И дочка твоя тоже. – Если эта дуреха не соображает, что работников хорошо кормить надо, может, хоть ребенка пожалеет.

– Я получше тебя знаю, чего хочет моя дочь, – одарив Аякчан уничтожающим взглядом, фыркнула жена кузнеца. Она явно заколебалась, искоса поглядывая на девочку. Наконец, видно, решившись, сдернула с крючка меховую безрукавку и, строго сдвинув брови, уставилась на девчонку. – Смотри у меня! Дом не пустой, Бута… где-то здесь Бута. По хозяйству возится! И ты тоже, чем сидеть, как жрица в гостях, дров бы, что ли, наколола…

– Я совершенно не умею колоть дрова! – обворожительно улыбнулась Аякчан. – Топор вам сломаю.

Она ведь и в самом деле жрица! Будущая… Не будет она дрова колоть, еще недоставало! В стойбище, у отца с мачехой, на всю жизнь топором намахалась, хватит!

– А что вы, стойбищные, вообще умеете, кроме как есть! – презрительно выдохнула Ингама и, бросив дочери: – Нелька, приглядывай за ними! – направилась прочь, горделиво позвякивая сережками.

– Эй, погоди! А что есть-то? – подпрыгнула на лавке Аякчан, не ожидавшая такого быстрого результата своих слов. – Рыбу кто приготовит? – косясь на разложенного по столу сига, крикнула она вслед кузнечихе, но та уже вымелась прочь со двора и горделиво зашагала по улице, ловя взгляды прохожих на покачивающихся в ушах серьгах.

– Неправду мамка сказала – папки на самом деле и нету вовсе, – печально вздохнула маленькая Нэлэнчик. – Он к медной площадке, на которой в каменный мяч играют, пошел. Перековывать…

– А зачем ее перековывать? – все еще прислушиваясь к урчанию собственного желудка, рассеянно поинтересовалась Аякчан.

Старательно подражая матери, Нэлэнчик оттопырила губу и поглядела на Аякчан сверху вниз, что при ее малом росте было довольно затруднительно:

– Совсем стойбищная ты! Огонь у нас там с неба потек! Страшный, Рыжий – башню растопил, и площадка от него вся исплавилась, еле игроки попрыгать успели! Я знаю – папка мой там был! – явно гордясь сведениями из первых рук, задрала нос Нэлэнчик. – Он за команду городской стражи болеет. – И уточнила: – Тяжело болеет. Громко. Как думаешь, вылечится?

– Насколько я знаю, эта болезнь не лечится! – фыркнула Аякчан. Еще бы – раненый и некормленый Хакмар в раскаленной кузне корячится, пока хозяин дома, видите ли, площадку ремонтирует! Всегда считала, что этот их каменный мяч – глупость и непотребство! Но тут она посмотрела на встревоженную мордаху Нэлэнчик и поспешила успокоить малышку: – Но от нее и не помирают!

В отличие от голода!

– Был бы папка, он бы хоть лепешек напек, – грустно закончила Нэлэнчик, сглатывая голодную слюну.

Аякчан снова фыркнула – конечно, вроде тех, что Донгар в золе костра пек и даже горелую корку не срезал! Вот уж еда! Только ведь Ингаму тоже ждать – смысла нет. Сперва они с торговкой сережки обсудят, потом на беженцев сетовать начнут. А дома ребенок некормленый! В лучшем стиле наставницы Солкокчон Аякчан неодобрительно поджала губы. Готовить не хотелось. Тут только начни – потом не отвертишься. А она не какая-нибудь стойбищная женка, что дальше своего котла и не глядит! Она будет жрицей! А может, и кем побольше! Но есть-то как хочется!