Малек. Безумие продолжается - читать онлайн книгу. Автор: Джон ван де Рюит cтр.№ 14

Мы набрали сорок пять очков, прежде чем мне изменила удача: я подбросил мяч вертикально в воздух и выбыл из игры. В общей сложности я набрал двадцать одно очко, а когда уходил с поля, команда аплодировала мне стоя, не го­воря уж о предках, которые гикали, орали и колотили во что ни попадя.

Саймон набрал тридцать пять очков, но после него ни­кому не удалось продержаться на поле долго. Нам грозил проигрыш со счетом семьдесят два!

Никто уже не надеялся, что у нас есть шанс, пока Беше­ный Пес с третьего удара не сбил калитку. Потом он сбил еще две, и через три серии бросков у Кингз-колледжа оста­лось всего тринадцать очков. В конце серии ко мне подошел Саймон, протянул мяч и сказал: «Покажи им, Малёк». Я отбивал четвертым по очереди на перерытой стороне по­ля! Наметив траекторию пробежки, я сделал глубокий вдох, вприпрыжку выбежал на поле и бросил мяч, который от­скочил от калиток и, прокрутившись, пролетел всего метр!

Бэтсмен Кингз-колледжа не верил своим глазам. Вскоре до меня дошло, что, если нацелиться в рытвину на вскопанной части поля, отбивающий команды противника ни за что не отобьет мяч. Кажется, отбивающий Кингз-колледжа тоже это просек, потому что побежал вперед, пытаясь ударить по мячу, прежде чем тот отскочит. Но промахнулся и выбыл из игры. Игрок, явившийся ему на замену, был в полном ужа­се и бросил Рэмбо скользящий мяч на срезке. Как и Беше­ный Пес, я сбил две калитки в первой серии бросков.

Команда Кингз-колледжа продержалась еще одиннадцать серий. Бешеный Пес сбил шесть калиток, а я — четыре. «Кингзы» выбыли из игры с позорным счетом в тридцать девять очков. Под громкие крики и аплодисменты мы с Бе­шеным Псом прошагали по полю во главе команды. В раз­девалке мы запели «Мы чемпионы». Все обнимались и тор­жествовали. Впервые за долгое время я чувствовал себя счастливым.

Понедельник, 18 февраля

Позвонила мама и сказала, что в июле мы поедем в Англию на разведку, а потом, возможно, эмигрируем туда. Хоро­шая новость: Вомбат все оплатит. Плохая новость: она едет с нами. Потом к телефону подошел папа и сказал, что нель­зя растить невинное дитя, когда у тебя на заднем дворе пре­ступность цветет буйным цветом. Не уверен, что конкретно он имел в виду — недавнее ограбление или свой нелегальный самогонный притон? Судя по голосу, ему не слишком хоте­лось переезжать в Англию, но он сказал:

— Ну, ты же знаешь свою маму, если ей что в голову взбредет...

Обедал с Папашей. Рассказал, что Русалка меня бросила. Он выпучил глаза и воскликнул: «О, имя женщине — Не­постоянство!» После чего откупорил бутылку вина и заявил, что мне нужна хорошая книжка, чтобы преодолеть трудные времена.

— Думаю, пора бросить вызов твоим либеральным поли­тическим взглядам, — сказал он, сунул мне под нос книгу и добавил: — У тебя две недели, Мильтон. Потом я буду от­резать по конечности за каждый просроченный день, пока не останется одна голова. Книга называется «1984», и на­писал ее Джордж Оруэлл.

Не мог уснуть. Все думал об эмиграции.

Вторник, 19 февраля

Холодный, промозглый день. Хотел позвонить Русалке, но в последний момент струсил. Потом вспомнил своего старо­го друга Геккона: что бы он мне посоветовал? Наверняка заставил бы ей позвонить.

Прочел текст на задней обложке книги Оруэлла.

Четверг, 21 февраля

ОТРАБОТКА В НАКАЗАНИЕ ЗА КОШМАР В СОРТИРЕ

Весь день вскапывал и пропалывал огород под палящим солнцем. Верн был в ударе и все это время изображал цы­пленка, клюющего зерна вокруг нас. Гоблин весь день не проронил ни слова, только один раз пробурчал: «Можно подумать, мои предки платят двадцать штук в год за то, чтобы я копался в саду у черномазых». Я спросил его: а копаться в саду белого было бы лучше? На что он взгля­нул на меня, как на ненормального, я ответил: «Конечно лучше, дубина». Больше я ничего не говорил, лишь ото­двинулся от Верна, который как раз завел беседу с саран­чой.

Позвонил папа и признался, что снова попал в неми­лость. У них с мамой был семнадцатый юбилей свадьбы, и он подарил ей абонемент на трехнедельные курсы кулина­рии. Но мама швырнула конверт ему в лицо и закричала: «Не нравится, как я готовлю? Так прекращай сидеть на за­днице и сам иди на долбаные кулинарные курсы!» Тут папа допустил промах и заявил, что, во-первых, кулинарные курсы — это удел геев и домохозяек и, во-вторых, они стоят дешевле, чем месячный запас имодиума. Мама сорвалась с катушек и унеслась прочь на зеленом универсале. Папа ду­мает, что она у Вомбата, но боится звонить — вдруг Вомбат подойдет к телефону?

После долгих уговоров я согласился позвонить Вомба­ту, якобы чтобы поболтать. Полный абсурд, конечно — кому в здравом уме придет в голову звонить Вомбату, чтобы просто поболтать? Взамен папа пообещал увели­чить мне дотацию на карманные расходы на десять ран­дов.

Итак, я позвонил Вомбату, но трубку взяла мама и за­кричала: «Иди в „Макдоналдс", придурок, или лучше найди себе молоденькую шлюшку!» Я не знал, как реаги­ровать, поэтому повесил трубку и позвонил папе, кото­рый подошел после первого же гудка. Изложил ему ситуа­цию. Папа ответил, что теперь даст мне прибавку лишь в пять рандов, потому что я бросил трубку и теперь мама думает, что это он звонил. Если бы в этот момент Щука не махал на меня своим членом из туалета, я бы оспорил эту несправедливость. Но вместо этого лишь пожелал па­пе удачи и пошел на занятия.

Пятница, 22 февраля

Перед отбоем в нашу спальню зашел Укушенный и сооб­щил, что решил никого к нам не подселять. Кажется, он был не слишком доволен своим решением и сказал, что будет присматривать за нами. Явно не тем глазом, который у него дергается.

Когда Укушенный ушел, Рэмбо собрал нас вокруг своей кровати и сказал:

—На этот раз я согласен с Укушенным. Эта койка долж­на остаться незанятой в память о Гекконе. — Мы с готовно­стью закивали. Но тут Рэмбо нахмурился и посерьезнел: — Однако у нас проблема, ребята. Ведь нас знают как Безу­мную Восьмерку. Разговоры о нас будут ходить еще долгие годы. Особенно если учесть, что Жиртрест заведует школь­ным архивом. — Жиртрест гордо улыбнулся и облизал паке­тик из-под чипсов изнутри. — Единственная проблема вот в чем, — продолжил Рэмбо. — Как мы можем называться Безумной Восьмеркой, когда нас всего семеро? — Возникла встревоженная пауза, после чего Гоблин заметил:

—Ну, если у нас не все дома, это сойдет с рук.

Снова повисла тишина, которую нарушил Жиртрест: он чиркнул спичкой и зажег свечи.

Рэмбо встал и заявил, что тогда в официальные члены Безумной Восьмерки нужно посвятить Роджера. Гоблин, Саймон и Бешеный Пес заржали. Верн встал и взглянул на Рэмбо так, будто перед ним был сам римский папа. Рэмбо объявил голосование. Он сам, а также Верн с Жиртрестом проголосовали за, а остальные — против. Впервые сложи­лась такая ситуация, когда от моего голоса зависело все. Я поднял палец вверх, и Верн обнял меня так крепко, что стало трудно дышать.

Верн нарядил Роджера в розовое платьице с кружавчиками и отнес его к кровати Рэмбо. Всеобщее внимание слегка напугало котяру, и он попытался сбежать, но Верн схватил его и поднял над головой. Бедолага Роджер пришел в такой ужас, что замер и притворился мертвым. Тогда Верн поло­жил его на свою кровать, и тот тут же расслабился. Рэмбо выступил вперед, положил руку на голову кота, словно бла­гословляя его, и произнес: