Колыбельная Кассандры - читать онлайн книгу. Автор: Эля Хакимова cтр.№ 52

— Пожалуйста, я прошу, — твердо повторила подлая интриганка и с ужасным грохотом захлопнула дверь прямо перед моим лицом, мокрым от слез.

Так тяжело быть столь ненавидимой самыми близкими родными! Теперь как никогда нисколько не сомневаюсь, кто именно повлиял на батюшку и отвратил его сердце от меня. И еще почти уверена, кто виновен в том, что я так редко вижу единственную отраду, доступную мне, моего бесценного Эдварда, единственного из всей семьи, кто, может быть, любит несчастную страдающую Ли…

От лекарств видения становятся смелее. Они уже не спрашивают робкого позволения навестить меня. Лекарства служат им разрешением. Но врачи говорят, что без них я умру.

Когда я попробовала отказаться от них — боль в ногах и руках чуть не разорвала меня. Едва дотянулась ослабевшей рукой до коробочки. Я пленница отныне. Пленница жизни, заложница смерти. Лишь с визитом брата возвращаюсь на землю я настоящая.

Все только рады. Я стала тихая. Лежу, заточенная в своей спальне, не мешаю им наслаждаться жизнью. Даже Эдвард забывает меня. У него теперь новая жизнь, друзья, неизвестные мне занятия.

Он говорит, что научился плавать… Мы когда-то хотели научиться вместе, но ждали только разрешения папы… Теперь он один делает все то, о чем мы мечтали вместе.

Он остался жить, а я умерла. Я сказала это ему потихоньку, чтобы Арабэлла не слышала. Она взяла дурную привычку вечно сидеть подле меня. Будто ее кто-то просит! Оставьте меня одну! Тем скорее умру и не буду утруждать вас.

Вчера Арабэлла наконец сказала правду о своем истинном отношении ко мне. Красная от злости сестра вскричала, что это я убила нашу матушку. Теперь я знаю, почему они все так ненавидят меня. Все, кроме Эдварда. Ведь он, так же как и я, не помнит матушку и ничем ей не обязан.

Потихоньку выпытала у Лидии, самой доброй из всех, что она думает? Большой ли это грех убить собственную мать? Бедняжка побледнела и спросила, откуда в моей голове такие мысли. Не стала говорить, не хочу, чтобы Арабэлла пострадала за свою правдивость.

Завтра мой день рождения. Отец обещал, что Эдвард приедет, всю неделю готовилась. К счастью, болезнь отступила, и я могу сейчас выходить в парк. Давно не видела маленького волчонка, этого шекспировского Калибана. Живу как Миранда, отлученная от мира, поэтому мне любопытно, как поживает даже грубый дикарь лесничий.

Не забыл ли алфавит, которому я пыталась его научить? Не забыл ли свою маленькую госпожу? Подкармливает ли фей у фиалковой лужайки? Не мучает ли маленьких ящерок-дриад?

Ах, как я зла! Калеб, маленький негодяй, убил прелестную птичку. Проверила потом в атласе, она называется Vanellus vanellus, Калеб ее назвал луговка. Ну и трепку же я ему задала! Будет знать впредь, как мучить бессловесное создание, божью тварь, такую же, как он. Вернувшись, узнала, что Эдвард не приедет.

Злой, злой отец не желает приказать ему приехать ко мне. Я непременно хочу умереть, непременно сейчас! Как все меня ненавидят и за что же, за что? За то, что я убила маму. Я так и сказала отцу. Когда он в очередной раз отказался вызвать Эдварда из колледжа.

Прощай и ты, Арабэлла. Благодарю тебя за то, что объяснила причину ненависти, которую вы питаете ко мне. Но знай, что я ни за что не хотела лишать вас матушки. Я бы предпочла сто раз умереть, но не рождаться вовсе и не убивать ее своим рождением. Только боюсь, что никому не под силу по собственной воле умереть до рождения. Не плачь, о милая сестра, можешь забрать себе Гектора, он так тебе нравится. Прости, что подложила мертвую птичку в твою любимую шляпку.

Глупость проговорилась о том, о чем молчало жестокосердие. Не зря стало так холодно. Я знала. Знала уже давно — в тот день, когда мне приснился сон. Когда я убила Эдварда собственной рукой, и по рукояти меча стекала его горячая кровь. Напрасно они ругали Энни, глупая горничная ни в чем не виновата. Вчера умер Эдвард. Сегодня умру я.

Сегодня первый день вышла в гостиную. Вернее, меня вынесли в кресле — клянусь, путешествие стало для меня по тяжести сравнимым с переходом Ганнибала через Альпы.

Бесчувственная, ледяная, как дохлая рыба, Арабэлла глупа невыносимо. Как смеет она поучать меня! „Ах, надо держать себя в руках. Ах, не надо так страдать из-за смерти Эдварда“. Она не знает истинной любви, ведь об этом не пишут в учебниках по этикету. Таким благовоспитанным леди, как она, не пристало испытывать настоящие чувства. Будь она проклята вместе со своей благовоспитанностью. Меня-то ей не удастся прибрать к рукам, как остальных сестриц. Ведь у меня в отличие от них есть ум собственный, а не из проповедей столетней давности и сердце, способное чувствовать.

Над моей кроватью, вернее одром, висит портрет, сделанный почти в первый день по приезде в Лондон с Ямайки. Не узнаю себя на собственном портрете.

Душа не умирает после смерти тела. Дух Эдварда витает где-то в пространстве. Но отчего же он не навестит мою душу, пленницу Арабэллы и отца? Или он тоже винит свою маленькую сестру в чем-то? Или он тоже хочет наказать меня?

Но разве я не наказана уже, будучи заточена в теле, которому чужды тепло летнего дня и свет огня в рождественском очаге? Которому непосильны звуки дня и шумы ночного леса?

Вчера я впервые после моей духовной смерти прогулялась в лесу. Арабэлла думает, что я не выхожу за пределы парка. Мой цербер не так внимателен. Я нашла, что волчонок повзрослел.

Калибан не забыл грамоту, которой я его обучила. Он не забыл фей. Он не забыл ту, которая была раньше мною. О, это было единственное дружеское лицо, увиденное мною за последние годы после смерти Эдварда.

Да. Теперь я не боюсь говорить, что он умер. После визита такой гостьи, как смерть, разве есть что-то страшное? Калибан не пытается развлекать меня и не делает вид, что все осталось по-прежнему. Он понимает, что пропасть, разделяющая нас, глубже Атлантического океана, дальше расстояния от Луны до Солнца. Он не убил ни одного чибиса со дня моей смерти. Благодарю его за это.

Жозефа обещает мне, что я снова смогу писать стихи. Возможно ли это? Скорее из могилы встанет Эдвард и снова улыбнется мне, как бывало прежде. Глупости. Не верю ей и не поддаюсь на ее уговоры.

О, Боже, Боже! Я не хотела верить письмам, которые мне приносила Арабэлла. Я даже сначала подумала, что это она сама писала, чтобы задержать меня здесь на лишний день, час… Напрасная надежда! Но она все читала и перечитывала мне эти письма. А потом оставляла их с подчеркнутыми строками.

Книга его стихов появилась среди остальных моих настольных книг. Стихи меня заворожили. Несмотря на все недостатки, о которых я не могла умолчать и о которых мне пришлось написать ему, так как Арабэлла отказалась писать, ссылаясь на то, что это якобы невежливо.