Скорбь Сатаны [= Ад для Джеффри Темпеста] - читать онлайн книгу. Автор: Мария Корелли cтр.№ 107

Вздохи и вопли усиливались, делались громче; мое тело тряслось; мысли в мозгу были парализованы. Он устремил на меня свои пронизывающие глаза с новым выражением бесконечного сожаления, удивления и презрения.

– Что за странное существо вы, люди, сделали из меня! – сказал он. – Какими мелочными человеческими атрибутами вы наделили меня! Разве вы не знаете, что неизменная, однако вечно изменяющаяся эссенция вечной жизни может принимать миллионы миллионов форм и постоянно между тем оставаться все той же? Если б вечная красота, которой наделяются все ангелы, могла когда-либо измениться до такого ужаса, какой преследует исковерканное воображение человечества, может быть, это было бы хорошо, потому что никто бы не сделал меня товарищем и никто бы не любил меня, как другие. Но мой образ нравится всем, в этом – мой рок и наказание. Однако даже в этой маске человека, что я ношу, люди признают мое превосходство.

Его голос понизился до бесконечной грусти.

– Каждый грех каждого человеческого существа прибавляет тяжесть к моим страданиям и срок моему наказанию; однако я должен держать мою клятву относительно мира! Я поклялся искушать, сделать все, чтобы уничтожить человечество, но человек не клялся поддаваться моим искушениям. Он свободен! Оказывает он сопротивление – и я ухожу; принимает он меня – я остаюсь!

Тут, сделав вдруг несколько шагов вперед, он простер руку; его фигура сделалась выше и величественнее.

– Пойдем теперь со мной! – сказал он тихим голосом, звучавшим мягко, но угрожающе. – Пойдем, потому что завеса поднята для тебя в сегодняшнюю ночь! Ты должен понять, с кем ты жил так долго в переменчивом воздушном замке жизни! И в какой компании ты плавал по опасным морям! Некто, гордый и непокорный, как ты, заблуждается меньше в том, что признает Бога своим властелином!

При этих словах раздался громовой удар; все окна по обеим сторонам салона распахнулись, показывая странное сияние, как бы из стальных пик, направленных вверх, к луне… Затем, почти потеряв сознание, я почувствовал, что был схвачен и неожиданно поднят наверх… И в следующий момент я очутился на палубе «Пламени», находясь, как пленник, в крепких невидимых руках. Подняв глаза в смертельном отчаяния, со страшным чувством убеждения в душе, что слишком поздно молить Господа о милосердии, я увидел вокруг себя ледяной мир, будто солнце никогда не светило над ним.

Толстые стеклянно-зеленоватые стены льда давили корабль со всех сторон и заперли его между своими непоколебимыми барьерами; фантастические дворцы, башни, бельведеры, мосты и арки изо льда своими архитектурными очертаниями и группировкой составляли подобие большого города; круглая луна, бледно-изумрудная, глядела вниз, бросая на все холодные лучи, и напротив себя я видел у мачты не Лючио, но ангела!

Увенчанная мистическим сиянием, как бы дрожащим от огненных звезд, величественная фигура возвышалась между мной и освещенным луной небом; строгое и прекрасное лицо светилось бледным светом; глаза были полны неутолимой боли, невыразимого раскаяния, невообразимого отчаяния. Черты, которые я знал так долго, были те же, хотя и преображенные небесной лучезарностью и подернутые тенью вечной скорби. Едва ли я испытывал физические ощущения; лишь моя душа, до тех пор спавшая, проснулась и трепетала от страха.

Постепенно я начал замечать, что другие были вокруг меня, и, вглядываясь, я увидел толпу лиц, диких и странных; молящие глаза были обращены на меня в жалостной агонии, и бледные руки протягивались ко мне скорее с мольбой, чем с угрозой. И я видел, как воздух потемнел и тотчас осветился блеском крыльев; громадные крылья ярко-красного пламени начали развертываться и простираться вверх, к скованному льдом кораблю. И он, мой враг, прислонившись к мачте, был также окружен этими огненными крыльями, которые, подобно тонким перистым облакам, озаренным ярким закатом, развевались от его темной фигуры и тянулись ввысь в блеске сверкающей славы. И бесконечно печальный, хотя и бесконечно сладостный голос нарушил торжественность ледяного безмолвия:

– Ход вперед, Амиэль! Вперед, к пределам мира!

Я глянул в сторону рулевого. Был ли это Амиэль, которого я инстинктивно ненавидел, – это существо с черными крыльями и измученным лицом? Если так, то теперь я видел его поистине злым духом. История преступления была написана в его тоскливом взгляде… Какая тайная мука терзала его, которую ни один живущий смертный не может угадать? Руками скелета он двигал колесо; и, когда оно завертелось, ледяные стены вокруг нас начали ломаться с оглушительным треском.

– Вперед, Амиэль! – сказал опять великий печальный голос. – Вперед туда, где никогда не ступал человек: держи путь на край света!..

Толпа страшных лиц сделалась плотнее, вспыхивающие пламенем темные крылья стали гуще, чем грозовые тучи, рассекаемые молнией. Вопли, крики, стоны и раздирающие рыдания раздавались со всех сторон… Разбиваемый лед опять загрохотал, подобно землетрясению, под водою… И, освобожденный от ледяных стен, корабль двинулся. Голова моя шла кругом, я находился как бы в безумном сне, я видел сверкающую скалу, и я наклонился вперед: ледяной город зашатался от самого основания… Блестящие бельведеры упали и исчезли… Башни накренились, разрушились и погрузились в море; громадные ледяные горы ломались, как тонкое стекло, сияя зеленоватым ярким блеском при лунном свете, тогда как «Пламя» скользило вперед, будто на сатанинских крыльях его страшного экипажа, прокладывая путь сквозь ледяной проход с остротой сабли и быстротой стрелы.

Куда мы неслись? Я не смел думать. Я считал себя умершим. Мир, который я видел, не был тем миром, который я знал. Мне казалось, что я нахожусь в какой-нибудь загробной стране, тайны которой мне суждено узнать, быть может, слишком хорошо! Вперед, вперед мы шли. Я по большей части держал свой напряженный взгляд прикованным к величественному образу, который все стоял предо мной, – к этому ангелу-врагу, чьи глаза были дики от вечной скорби. Я стоял, уничтоженный и убитый, лицом к лицу с этим бессмертным отчаянием. Вопли и крики прекратились, и мы неслись среди тишины, в то время как бесчисленные трагедии – невысказанные истории излагались в немом красноречии окружавших меня ужасных лиц и в выразительном поучении их страшных глаз.

Скоро ледяные барьеры были пройдены, и «Пламя» вошло в теплое внутреннее море, спокойное, как озеро, и блестящее, как серебро при ярком сиянии луны. По обеим сторонам тянулись извилистые берега, богатые роскошной растительностью. Я видел в отдалении неясные очертания темных пышных холмов. Я слышал, как маленькие волны плескались о спрятанные скалы и журчали на песке.

Чудесный запах насыщал воздух, шелестел легкий ветерок. Был ли это потерянный Рай – этот полутропический пояс, скрытый за страной льда и снега? Вдруг от темного развесистого дерева донеслись звуки пения птицы, и так сладостна была песня, и с такой беззаветностью лилась мелодия, что мои измученные глаза наполнились слезами. Прекрасные воспоминания нахлынули на меня; цена и приятность жизни – жизни на благотворно освещенной солнцем земле – казались дорогими моей душе. Случайности жизни, ее радости, ее чудеса, ее благо – все это тотчас показалось мне таким дивным! О, если б возвратить прошлое, собрать рассеяные перлы потерянных мгновений, жить, как должен жить человек, в согласии с волей Господней и в братстве со своими собратьями!.. Неведомая птица пела, как певчий дрозд весной, только еще мелодичнее; несомненно, никакой другой лесной певец никогда не пел и наполовину так хорошо. И, когда его нежная нота постепенно замерла в мистическом безмолвии, я увидел бедное создание, выдвигающееся из середины черных и багряных крыльев, – белый женский образ, одетый своими собственными длинными волосами. Он скользнул к борту корабля и прислонился там с обращенным вверх страдающим лицом: это было лицо Сибиллы! И в то время, когда я смотрел на нее, она дико бросилась на палубу и заплакала. Мое сердце зашевелилось во мне… Я видел все, чем она могла бы быть; я понял, каким ангелом руководящая любовь и терпение могли бы сделать ее… и, наконец, я пожалел ее; раньше я ее никогда не жалел!