Чего стоит Париж? - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 42

– Что было дальше, вам, должно быть, отчасти известно. Пытки, казни, ссоры государей и Клемента V из-за владений Ордена… Но так было далеко не везде и не всегда. Во многих местах тамплиеры были полностью оправданы и влились в другие рыцарские ордена. В иных же, хотя под давлением папской власти они арестовывались, обхождение с ними было весьма гуманное.

Тогда-то и попадает в поле нашего зрения приор Ма-Дью и Русильона, заместитель командора Арагона Рамон де Са-Гуардия. Отказавшись признать выдвинутые против Ордена обвинения, он и множество иных рыцарей заперлись в своих крепостях, откуда послали воззвание папе, где перечисляли великие заслуги храмовников перед Церковью и христианским миром. Это не возымело действия. Осада арагонского Миравета, где находился Са-Гуардия, продолжалась без малого год. Когда же крепость была взята и сам приор захвачен в плен, его вытребовал к себе король Майорки Хайме I, которому принадлежали Русильон, Ма-Дью и Монпелье. Государь Арагона с радостью уступил неукротимого рыцаря своему собрату. С тех тор Са-Гуардия жил в замке Ма-Дью, залечивая раны и не выезжая за крепостные стены. Ему был назначен пансион в триста пятьдесят ливров и дано церковное прощение. Оставшиеся без единого руководства тамплиеры, во множестве скитавшиеся по Европе, видели в герое Миравета своего нового вождя, но такая роль, должно быть, оказалась чрезмерной для этого отважного воина.

Однако, так или иначе, у Са-Гуардия оказались шифрованные записки из различных командорств, в которых скрыто местоположение тайников с орденской казной. Умирая, он передал их одному из двадцати четырех рыцарей, живших в Ма-Дью вместе с ним. Тот – следующему. Вплоть до последнего – Ги де Беранже, владельца замка Колль, что близ Бурбонэ.

– Мой родич?! – почти прошептал Луи.

– Вполне возможно, друг мой. Вполне возможно, – кивнул я. – И в этом, несомненно, перст судьбы. Записки эти, забытые всеми, долго хранились в замке Колль, где в 1350 году умер Ги де Беранже. Позже владение это много раз переходило из рук в руки, пока не было куплено моим отцом. Там я их и нашел. Кое-что, надеюсь, мне удалось расшифровать…

Однако за окнами уже светает. Пора отправляться спать. Завтра с утра я поведаю вам о знаках, которые помогут найти сокровища. Спокойной ночи, мой друг! Добрых снов!

Честность – лучшая политика, если, конечно, вам не дарован талант убедительно лгать.

Джером К. Джером

Не знаю, какие сны туманили разум распаленного моими рассказами Луи де Беранже. Надеюсь, это были сказочные пещеры Али-Бабы и подземелье Аладдина, заваленные грудами искрящихся самоцветов, громоздящимися меж разверстых сун-дуков, сочащихся золотом. Лично я уснул с чувством глубокого удовлетворения на лице, пожалуй, впервые за последние недели.

Разбудил меня поутру громкий крик, доносившийся с лесной поляны, на которой возвышался замок:

– Покаяние! Искреннее покаяние откроет вам врата в царствие небесное! К чему обременяете вы грехами душу свою, точно нерадивый погонщик мулов неподъемными тюками спины бедных тварей?! Или неведомо вам, что груз грехов ваших неумолимо тянет вниз, туда, в мрачные огненные бездны Тартара! Туда, где серный смрад, хлад смертный и скрежет зубовный! Или неведомо вам это? Вам, сотворенным по образу Божьему! Достойно ли осквернять грязью греховной сей светлый образ, как делаете вы ежечасно, порою даже не замечая того!

Что говорите вы, грешники, придя ко мне и преклонив колена перед ликом Божьим? «Брат Адриэн! Мы проводим дни свои в заботах о куске хлеба и глотке воды, и нет нам попущения ни в чем». Вы говорите: «Имения наши разорены, и золото предков расточилось, аки дым. Где найти теперь его!» Услышьте же мой ответ, когда вы добрые католики и не погрязли в богомерзких ересях! К чему печетесь вы о хлебе насущном? Господь щедро наделяет взывающих к нему! К чему алчете вы сокровищ земных? Или неведомо вам, что легче канату пройти сквозь игольное ушко, чем богатею в царствие небесное?..

«Брат Адриэн, – подумал я, отрывая голову от подушки. – Понятно. Значит, де Батц с гасконцами уже где-то поблизости. Ох, неудачную святой отец выбрал тему для проповеди! Тут полночи бьешься, заставляя собеседника поверить в реальность сокровищ, быть может, мнимых. А поутру – на тебе! Золотой ключик не подходит к райским вратам! Как бы ему дать знать, что у нас здесь делается?!»

Из окна моей комнаты просматривался лишь замковый двор и верхушки деревьев недалекого леса. Шестиярдовая стена отделяла меня от неистового проповедника, подававшего знак пленникам, что подмога уже совсем близко. Возможности перебросить записку через каменную ограду не представлялось никакой. Хотя бы уж и потому, что в моих апартаментах не было ни пергамента, ни чернил, ни пера.

– Ежечасно заклинаете вы Господа, моля сотворить чудо. Но что вы, сами вы сделали для царствия Божьего? Господь не требует от вас чудес. Но разве не справедливо уделить лепту от каждого денария своего во славу Господню, как уделяете вы лепту отцам и матерям вашим, заботившимся о вас в те дни, когда сами вы были беспомощны и несмышлены? Лишь они да Господь пеклись о вас тогда! Так поспешите же с открытым сердцем воздать Господу от бренных и суетных богатств своих. И воздается вам… сторицею. Ибо не злато и серебро дороги Всевышнему, все сокровища этого мира – лишь прах в ладонях его, но дар чистого сердца, наполняющий возвышенным ликованием сонмы ангелов перед Престолом Божьим.

Негромкий стук в дверь заставил меня отвлечься от возвышенных притязаний брата Адриэна на мошну обитателей замка.

– Вы позволите, сир? – Луи де Беранже, с непривычной для него самого почтительностью склонив голову, вошел в мою опочивальню. – Я вижу, этот горластый проповедник и вас разбудил? Таскаются кругом со своими индульгенциями! Я велел прогнать его.

Мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть одновременно и досаду, и невольную улыбку. Бенедиктинец, продающий индульгенции, – должно быть, весьма занятное зрелище! Вероятно, лишенный предписанной суровым орденским уставом ежедневной семичасовой работы, он с немалой грустью отбирал хлеб у братьев доминиканцев, приторговывая папскими расписками в отпущении грехов. Хочешь не хочешь, а семь часов в день надо работать.

– Сир! – Уважительный тон дю Гуа недвусмысленно свидетельствовал о том, что мои ночные сказки возымели надлежащее действие и демон, жонглирующий золотыми монетами, надежно поселился в сердце королевского фаворита. – Вы намеревались вчера сказать о тайных знаках, которые помогут отыскать спрятанные сокровища рыцарей Храма?

– Да, я помню. – Я придал своему лицу задумчивое выражение. – Но, чтобы отыскать их, вам надо ехать в Жизор. Там, над городом, – развалины старого Жизорского замка, построенного еще норманнами. Триста лет тому назад он принадлежал тамплиерам. Войдите в арку старых ворот. Найдите под ней надпись «Non nobis, Domine, non nobis sed nomini tuo da glonam». Она должна быть у самого въезда в крепость. Составьте таблицу, в коей каждой из букв этого девиза соответствует цифра, говорящая о ее месте в алфавите. Сочтите их вместе и ступайте строго на восток от ворот крепости. Когда вы сделаете столько шагов, сколько получится у вас в сумме, когда вы сложите номера букв, – перед вами должен оказаться старый дуб. Наверняка очень старый, покрытый омелой. Найдите могилу близ его корней. Ищите тщательно, я уверен – именно там заветное место.