Крестовый поход восвояси - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 10

Я с сочувствием посмотрел на своего боевого товарища. Чудовища, водившиеся в недрах российской глубинки, похоже, представляли леденящее душу зрелище.

– О, друзья мои! – Хельмут Штолль в окружении своей ободритской стражи уже поджидал нас у тисовых ворот гостиного двора. – Приветствую вас!

Мы с Лисом склонились в низком поклоне, спеша засвидетельствовать почтение щедрому нанимателю.

– Кстати, господа, как у вас обстоят дела с продажей кораблей?

Я услышал, как со скрежетом смыкаются Лисовские челюсти и невольно оглянулся посмотреть, не появился ли вдруг упомянутый Сергеем монстр. Слава Богу, страшилища не было.

– Вчера продали, – поспешил ответить я, искоса наблюдая, как у Лиса отливает от лица кровь.

– Очень жаль, – вздохнул Штолль, – а то у меня есть человек пять отличных покупателей. Дают тройную цену за самую никчемную лохань.

Лис был близок к обмороку. Он сомнамбулически шевелил ногами, продвигаясь вместе с нашей процессией, не в силах сказать ни слова.

– Сегодня с утра все как взбесились, – продолжал благодушно настроенный торговый гость. – Бегают, торгуются, толкуют о каком-то заморском походе, трещат как сороки: «Муромец приехал, Муромец приехал». И мне отчего-то показалось, что все ждут, когда я открою очень важную тайну.

Лицо моего друга приобрело оттенок той самой деревянной мостовой, по которой мы сейчас ступали.

– Что с тобой, Венедин? – Хельмут недоуменно смерил моего друга взглядом с ног до головы. – Ты болен?

– Вино, – не размыкая зубов, процедил мой напарник.

Так и осталось невыясненным, жаловался ли Лис на качество выпитого вчера на постоялом дворе или же, наоборот, просил поднести ему чарку, чтобы обрести силы жить дальше. С площади, бывшей уже совсем неподалеку, донесся слитный рев сотен луженых глоток: «Муромец!!! Муромец!!! Молви слово, Володимир!»

– «Продешевил! Продешевил!» – услышал я причитания на канале мыслесвязи. – «Ну надо же!»

– «Послушай, Лис», – пытался успокоить я своего друга, – «всех денег все равно не заработаешь. К тому же зачем тебе их столько? Сегодня-завтра мы набираем достаточно материала для доклада в Институт и отбываем восвояси, сделав всем ручкой. Благо, при помощи Хельмута мы сможем достаточно близко подобраться к главным источникам информации, да и сам факт связи сегодняшнего мероприятия с политикой Ганзейского союза весьма пикантная приправа к нашим непредвзятым наблюдениям».

– «А репутация!» – продолжал причитать мой друг. – «Моя репутация! Так лохануться!» – Отчаяние Лиса было столь велико, что его безмолвный вопль, похоже, заставил обернуться седобородого старца в черно-алом одеянии, опиравшегося на длинный посох.

– «Приди в себя, на нас уже обращают внимание».

Ведун перевел взгляд с Лиса на меня и, скривив губы в какой-то странной усмешке, отвернулся.

– «Ладно, все-все, проехали. Нет, но так лохануться!»

* * *

Сотни людей в кольчугах, колонтарях [7] , байданах [8] , а то и в простых тегеляях [9] толпились около каменной колоколенки, где в окружении недреманной стражи красовалась святыня и гордость Новгорода, залог его вольностей и прав – гулкий вечевой колокол.

– …Господин Великий Новгород с Русью испокон веку единой кровью был. Отсюда и Рюрик пришел, и князь Ярослав в трудную годину здесь хоронился. Ежели град Киев – отец иным городам русским, то Новгород, почитай, всей Руси колыбель. – Слова оратора были встречены гулом одобрения.

– Это Гнездило Рогволдович, – пояснил стоящий рядом Штолль, – старшина новгородский.

– Вот и сегодня, – продолжал выборный голова боярского совета, – Новгород в своих стенах собрал честных мужей, для коих кровь и слезы Руси больнее кнута и страшнее мора. И вновь Новгород готов силой, – Гнездило воздел кулак к небесам, – всей мощью своей поддержать славных витязей земли русской в столь трудную годину. И в этот великий день, великий час, – боярин развел руки, словно пытаясь охватить ими всю площадь, – клянетесь ли вы, друга, и ты, Володимир свет Ильич, храбрый Муромец, беречь пуще глаза своего права и вольности Великого Новгорода? И в час победы вашей, в память о нашей подмоге, оружною рукой защищать его от злого ворога?

– Клянемся! Клянемся! – ревела площадь, и мне показалось, что, потребуй сейчас боярин у собравшихся после победы совершить церемонию харакири, и в этом не получил бы отказа.

Среди собравшихся у вечевого колокола я давно заприметил человека, которого мысленно окрестил Володимиром Муромцем. Макушкой вровень с рослым новгородским боярином, он был вдвое шире его в плечах, и огромная косматая голова, слегка склоненная набок, чтобы лучше видеть говорившего, производила впечатление какой-то стихийной, несгибаемой, неумолимой мощи, способной двигать горы и останавливать светила в полуденном небосклоне. Я невольно залюбовался матерым человечищем, но то, что произошло далее, повергло меня в шок. Он встал.

Толпившиеся на возвышении люди закрывали от меня богатыря, и мне казалось, что он стоит, слушая новгородского старшину. Так вот, это была ошибка – он сидел.

– Ну ни-че-го себе! – услышал я за спиной восхищенный возглас Лиса, рост которого достигал шести футов шести дюймов. – Это ж как такое уродилось?!

Голова боярина Гнездилы теперь красовалась где-то на уровне груди Муромца.

– Я свое слово уже молвил, – произнес Володимир голосом, которому гулко вторил молчавший дотоле вечевой колокол. – Все права и вольности на Руси и в землях новгородских от века существовавшие – святы. Другого слова у меня нет. Всем вам, друга мои, ведомо, чего хочу я – Русь желаю видеть вольну и сильну. А кому из вас невдомек, что лишь в единении ста? Потому зову вас сегодня с собой не на разбой, а на деяния великие. Сегодня с нами в правом деле князья Рюрикова рода: Мстислав Киевский да Святополк Туровский. С утра нынче весть пришла из далекого Галича от князя Данилы, что с нами он. И как мы сегодня под единым великим стягом собираемся, так и вся Русь соберется!

– Стойте, стойте, народ православный! – разнесся над толпой голос, который после рокотания защитника земли русской можно было бы назвать слабым, когда б не перекрывал он ликующий гомон толпы. Расталкивая плечами собравшихся у лестницы, на помост взобрался опиравшийся на пасторский посох старец в черном одеянии и с наперсным крестом, до половины сокрытым окладистой бородой.

– Игумен Филимон из Софии, – услышал я поблизости. – Вот же принесла нелегкая!

– Стойте православные! – гневно потрясая посохом, вещал игумен. – Разве не знаете вы, на что руку поднимаете? Или неведомо вам, что всякая власть от Бога?