Трехглавый орел - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 50

Мы путешествовали по России третью неделю, давно сменив пыльный разбитый тракт на убаюкивающую мерной качкой голубую речную дорогу с красивым названием Волга.

– ...И долго бился Вольга Святославович со злыми татаровями, пока совсем из сил не выбился. И видят татарови, не могут они одолеть витязя Вольгу, да и Вольга знает, что, сколько бы он ордынских голов ни поснимал, все новые гонители земли Русской на место павших встают. И стали тогда рядить Вольга Светлый витязь и ордынский главный хан Эх Горей, далее им битву вести или же миром разойтись. И порешили, что хан более на Русь не пойдет и всем детям и мурзам своим о том заповедует, а Вольга с того дня не будет наезжать в степь улусам разор чинить. На том по рукам и ударили. И провел тогда Вольга мечом по земле черту от далекого моря Хвалынского до края земли Русской. Да измолил Перуна-батюшку хранить ту границу от вражьего набега. Но только он успел молвить те слова, коварный Эх Горей, узревший, как устал витязь Вольга, решил злодейски свое слово нарушить и по злобе великой вогнал он кинжал в спину витязя. Да только Перун-великий – страж всякой правде, и за всякое вероломство он казнил молнией огненной. Увидал он злодейство Гореево, метнул молнию да поразил хана в пепел. А земля под его ногами разверзлась, и потекла по следу, оставленному богатырским мечом, вода чистая да свежая. А како Вольга Святославович, князем Святославом взращенный, матери и отца своих не знавший, был сын и защитник земли Русской, то, говорят, будто сие Русь-матушка по Вольге плачет. И на нашем-то берегу воля вольготная, а по ту сторону черная степь детей и внуков хана Эх Горея.

Ветеран вахмистр, сидевший в кругу гусар на широкой скамье у борта нашей барки, закончил свое повествование, демонстрируя всем желающим разницу между высоким русским и степным татарским берегами реки. Я лениво повернул голову туда, куда указывала рука вахмистра: там, на степном берегу, то появляясь, то вновь скрываясь за полосой прибрежных камышей, мелькало два десятка всадников на удивительно малорослых лошадках. По виду их вполне можно было принять за недобитых витязем Вольгой ордынцев, во всяком случае, луки и стрелы в колчанах наводили именно на эту мысль. Впрочем, нынешние ордынцы вели себя спокойно, не проявляя к нам, казалось, ни малейшего интереса.

– Вальдар, тебе не кажется, что они нас преследуют? – облокачиваясь на фальшборт, спросил подошедший Ислентьев.

Я покачал головой:

– Вернее было бы сказать, что они нас сопровождают. Хотя вряд ли по приказу государыни.

– Но они так скачут уже третий день. Я кивнул:

– Но за это время они не предприняли никаких демаршей против нас, да и вообще никоим образом не пытались привлечь наше внимание. Похоже, они просто наблюдают за нами. Хотя зачем им это нужно, я затрудняюсь тебе сказать.

– Кстати, вон погляди. – Ислентьев повернулся назад, указывая на поросший лесом утес, нависавший над рекой со стороны, отбитой славным витязем для славян. Там, на самой круче утеса, среди деревьев, просвеченных вечерним солнцем, ясно вырисовывались силуэты еще двух всадников. Конечно, лиц их было не видать, но по посадке, да и по конной стати они ничуть не походили на степняков.

– Да, занятно. Интересно, это еще кто такие? Надо сказать поручику.

– Он уже знает. – Ислентьев отвернулся от всадников, стараясь скрыть свою заинтересованность. – Это он их заметил.

– Неужели он отвлекся от синих глаз миссис Редферн, чтобы обозреть окрестности? – съязвил я.

– Зря ты так, – пожал плечами Никита. – Не знай я о твоих амурах с герцогиней Кингстон, решил бы, что ты ее ревнуешь. Ржевский боевой офицер и дело свое знает. Все карабины заряжены, по единому свистку солдаты готовы отражать нападение. А уж что любезничает с красивой женщиной, так извини, брат, на то они и гусары. Сам вишь, силком ее к Ржевскому никто не тянет.

Я видел. Я уже который день наблюдал эту игру, в которой мышка искренне считала, что она кошка, и при всякой возможности наворачивала круги вокруг приманки. «Миссис Редферн» была изысканна и утонченна, не говоря ни «да», ни «нет», она томила сердце гусара сладостным «может быть», каждый вечер давая слышать ему свое дыхание и каждое утро вновь заставляя начинать с дальних подступов. Я бы искренне любовался этой старой, как мир, игрой, когда б не знал, что она направлена против меня и в конечном итоге победа госпожи Орловой грозит всем нам неисчислимыми бедами. Ни я, ни Питер не могли поведать влюбленному гусару, сколько верст он провел в пути, ведомый за нос, тем более что и сам Питер был недалек от клинической влюбленности, спеша исполнить, да что там, упредить малейшее желание своей «законной супруги». Поручик же, казалось, готов был отдать жизнь за благосклонный взгляд моей кухарки. И, что самое скверное, не только свою.

Уже смеркалось. Наш эскорт исчез из виду, то ли отстав, то ли просто скрывшись за линией горизонта, а мы продолжали неспешно идти вниз по реке в сторону Казани, не имея никакой возможности ускорить этот процесс.

– А что, до вечера куда-нибудь приплывем или опять ночь на берегу? – спросил я, обращаясь к Ислентьеву.

– Лоцман говорит, что до жилья еще далековато. А потемну нынче лучше не идти. Здесь река поворачивает – течение сильное, мели.

– Значит, опять у костра комаров кормить, – вздохнул я.

– У костра их как раз поменьше.

– Мне и этих хватает. Ладно, есть тут место, удобное для стоянки?

– Лоцман говорит, что имеется. Там и коней есть где выпасти, и самим стать.

– Далеко?

– Да верст шесть еще.

Я вздохнул и посмотрел на него. Если скорость барки решительно не изменится, к берегу мы пристанем не ранее чем через час, то есть совсем в сумерках. Ну да делать нечего, в сумерках так в сумерках.

– Хорошо, Никита. Иди скажи кормщикам, если дойдем до места за полчаса, получат по целковому. А нет, сами по темноте будут лагерь ставить.

– Ладно, – пожал плечами толмач, давая понять, что целковые не имеют отношения к скорости тихоходного агрегата. Конечно, он был прав, но, как говорят в России, попытка не пытка. Я устремил взгляд в сторону заката, стараясь не думать ни о чем, дожидаясь, когда наконец наше прогулочное судно догуляет до места стоянки.

Как и предсказывал лоцман, дойти посветлу нам все же не удалось. Разложенные костры, конечно, были хорошим подспорьем в ночной тьме, но все же лагерь пришлось ставить почти наугад, стараясь по возможности не скособочить колья солдатских шатров да покрепче поставить походные коновязи.

Пока гусары возились с устройством ночлега, я стоял на берегу, глядя, как в бледном свете луны катит свои мелкие волны широченная река. Отчего-то вспомнился давешний сказ ветерана вахмистра о славном витязя Вольге Святославовиче. Быть может, вот так же он или какой другой былинный богатырь стоял на этом высоком берегу, высматривая в ночи, не идут ли набегом на землю Русскую злые татары.

Мне показалось, что неподалеку на берегу, возле разлапистой ольхи с торчащими из земли корнями, свисающими над обрывистой бездной, я разглядел могучую фигуру в длинном плаще, также наблюдающую за рекой. «Да нет, – я потряс головой, чтобы отогнать марево, – пустые фантазии. Хватит с меня русалок. Черт его знает, что взбредет в голову здешним былинным ратоборцам, встреть они на своей территории этакую партию иноземцев. Помню я их нравы, чуть что, хвать булаву шестипудовую и давай по сторонам крушить. Как там налево махнул – улочка, направо – переулочек. Уж спасибо, обойдемся пока без подобного градостроительства». Я еще раз посмотрел в сторону старой ольхи: мираж исчез. Однако чувство чужого присутствия все же не оставляло меня. У костра над котелком уже колдовал Питер, готовя наш ужин. В самом начале пути мне как-то пришла в голову мысль заставить куховарить псевдожену камердинера, но эта попытка натолкнулась на такое стойкое сопротивление со стороны Редферна, что я вынужден был отступить. А потому Питер старательно пекся о наших желудках, его же жена-кухарка, не обращая особого внимания ни на супруга, ни на хозяина, о чем-то оживленно беседовала со штаб-ротмистром Ислентьевым.