Тарзан и «Иностранный легион» - читать онлайн книгу. Автор: Эдгар Берроуз cтр.№ 26

Амат повторил, и Хуфт жестом разрешил ему идти. Он тихо проскользнул в деревню и подошел к двери хижины, в которую вошла Корри.

Он позвал ее, но на пороге появилась туземная девушка. Когда она увидела Амата, ее губы презрительно скривились.

– Убирайся отсюда, свинья! – воскликнула она.

– У меня поручение к белой девушке, – сказал Амат.

Корри услышала эти слова и подошла к двери.

– Какое поручение у вас ко мне? – спросила она.

– Это тайное поручение, и я не могу кричать об этом.

– Тогда войди сюда.

Лара, туземная девушка, отвернулась, когда Амат проходил мимо. Она знала меру его подлости и двуличности, но не предостерегла Корри. Какое ей было дело до этого?

Амат передал свое поручение. Корри терялась в догадках.

– Что это за человек?

– Это белый человек с бородой. Больше о нем я ничего не знаю.

– Он один?

Амат сообразил, что, скажи он, что там их двадцать человек, то она не пойдет туда, и тогда через несколько дней этот человек его убьет.

– Он один.

Корри взяла винтовку и вышла из хижины. В хижине, в которой разместились мужчины, было тихо. Наверное, они чистили и смазывали винтовки, которые захватили у японцев. Туземцев вокруг не было, и только Амат и Лара видели, как белая девушка покинула деревню и ушла в лес.

Тарзан не смог раздобыть у туземцев точных сведений о партизанах. Они слышали только, что один отряд находился где-то возле вулкана примерно в шестидесяти пяти милях на юго-восток. Они описали вулкан, и некоторые приметы, которые могли бы помочь добраться туда.

С этими скудными сведениями Тарзан отправился в обратный путь.

Тарзан шел до самой ночи, а потом улегся спать на верхнем суку дерева. Его единственным оружием был лук, стрелы и нож, так как он не захотел обременять себя японской винтовкой и патронами.

Утром он собрал немного растительных плодов и подстрелил на завтрак зайца.

Тарзан старался не сбиваться с направления и идти кратчайшей дорогой к вулкану. Наконец, он обнаружил лагерь в маленьком ущелье. Часовой охранял единственную тропинку. Тарзан вышел на открытое место и направился прямо к стоявшему на посту бородатому голландцу. Тот поднял винтовку, ожидая, пока Тарзан приблизится к нему на двадцать пять – тридцать ярдов. Тогда он остановил Тарзана.

– Кто вы и что здесь делаете?

– Я – англичанин и хотел бы поговорить с вашим начальником.

Часовой оглядел Тарзана и с несколько удивленным видом сказал:

– Стойте на месте! Не подходите ближе! Потом он крикнул вниз в ущелье:

– Де Леттенхоф, здесь дикий человек хочет поговорить с вами!

Тарзан подавил улыбку. Он и прежде много раз слышал такое свое определение, но никогда при этом оно не звучало столь пренебрежительно. Потом он вспомнил, что говорил с этим человеком по-английски, в то время как тот окликнул Леттенхофа по-голландски, несомненно считая, что «дикий человек» не понимает этого языка.

Тарзан решил позволить им так думать до поры. Вскоре три человека вышли из долины. Все были хорошо вооружены, но одеты в заплатанное рванье, лишь на одном из них можно было узнать военный китель, а две звездочки на погонах свидетельствовали о его звании старшего лейтенанта. Тот спросил часового по-голландски:

– Что делал здесь этот человек?

– Он только что подошел. Он не делал никаких попыток убежать или спрятаться от меня, говорил со мной по-английски.

Де Леттенхоф повернулся к Тарзану.

– Кто вы и что здесь делаете? – спросил он на чистейшем английском языке.

– Меня зовут Клейтон. Я офицер королевских военно-воздушных сил. Я узнал, что отряд голландских партизан расположился здесь лагерем. Я хотел бы поговорить с их командиром, и единственным способом узнать, не банда ли это преступников, которых здесь немало, это было прийти и увидеть вас. Я должен был рискнуть.

– Я не командир, – ответил де Леттенхоф. – Нами командует капитан ван Принс, но его сегодня нет. Мы ожидаем его завтра.

Затем он прибавил с улыбкой:

– Однако, могу заверить вас, что мы являемся преступниками только в глазах японцев и туземных коллаборационистов.

– Я пришел потому, что хотел установить контакт с людьми, которым мог бы доверять и которые могли бы дать информацию относительно положения японских постов и туземных деревень, дружественных голландцам. Я хочу не попадаться первым и, по возможности, получить помощь от вторых. Я попытаюсь достичь берега, где можно достать лодку и бежать с острова.

Де Леттенхоф повернулся к одному из сопровождавших его людей и сказал по-голландски:

– Я уже начал было доверять ему, пока он не заговорил о поисках лодки и бегства с острова. Он, должно быть, думает, что мы круглые дураки, чтобы поверить такому глупому объяснению его появления здесь. Это, наверное, немецкий шпион. Мы не должны спускать с него глаз, пока не вернется ван Принс. Потом он обратился к Тарзану по-английски:

– Так, значит, вы английский офицер? Конечно, у вас есть какие-нибудь доказательства этого?

– Нет, – ответил Тарзан.

– Хотелось бы узнать, почему британский офицер бегает нагой в горах Суматры, вооруженный только луком, стрелами и ножом?

Его тон был явно ироничным.

– Мой друг, вы конечно, не можете надеяться на то, что мы поверим вам. Вы останетесь здесь, пока не вернется капитан ван Принс.

– В качестве пленника?

– Да, в качестве пленника. Идемте. Мы отведем вас в лагерь.

Лагерь был чистым и содержался в полном порядке, хотя в нем совсем не было женщин.

Над одной из тростниковых хижин развевался красно-бело-синий флаг Нидерландов. Двадцать или тридцать человек занимались различными работами. Большинство чистило винтовки или револьверы. Их одежда была поношена и оборвана, но оружие прямо-таки блестело. Тарзан сразу же убедился, что это был хорошо организованный отряд. Эти люди не были преступниками, и он понял, что может доверять им.

Его появление в лагере не произвело никакого фурора. Лишь несколько человек подошли и поинтересовались, кто он такой.

– Кого это вы привели сюда? – спросил один из них. – Дикого человека с Борнео?

– Он сказал, что он офицер британских королевских военно-воздушных сил. Но, по-моему, он или безвредный полоумный, или немецкий шпион. Я склоняюсь ко второму, так как его речь не свидетельствует о том, что он сумасшедший.

– Он говорит по-немецки?