Мачо чужой мечты - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 63

Насчет первого она не ошиблась, Вяльцев обладает даром, правда, он погнался за дешевой популярностью, начал тиражировать себя в низкосортных лентах, предпочел амплуа героя-любовника. А ведь я чувствовала в нем большой творческий потенциал, он мог играть лучшие роли! Гамлета! Но нет! Кому сейчас нужен Шекспир? На старике Уильяме кассу не соберешь, вот если выйдет киношка со стрельбой, погоней и постельными сценами, тут потекут миллионы. Каждый делает выбор самостоятельно, просто мне жаль вложенной в Вяльцева души. Но я и предположить не могла, как он мерзок!

Внезапно Руфь встала и воздела руки к потолку.

– Слушай! – голосом, рассчитанным на широкую аудиторию, возвестила дама. – Слушай! Приступаю к самой скорбной странице своего повествования! Люди должны знать истину! Отнеси ее, словно факел, миру!

Я во все глаза уставился на лицедейку. Никогда особенно не любил театр. Может, просто не сталкивался с по-настоящему великими актрисами, или негативное отношение к актерам растет из детских обид. Мне в бытность школьником частенько доставались оплеухи от Николетты, сопровождаемые комментариями:

– Убирайся в детскую, не мешай мне, учу роль.

Или недобрые эмоции к обитателям кулис взрастил отец, который в редкие минуты гнева заявлял жене:

– Ненавижу театр, сейчас же прекрати ломаться, дешевый спектакль!

Выкрикнув это, отец съеживался и убегал из дома, маменька, отчаянно рыдая, валилась на диван и трубила большой сбор. Вечером у постели почти убитой злобным супругом Николетты сидели Мака, Кока, Люка, Зюка, примкнувший к дамам Пусик, а у подъезда дежурили сразу две «Скорые». Отца могли спасти только новая шуба, бриллиантовое колье и путевка в Карловы Вары, причем все это нужно было преподнести Николетте одновременно. Теперь понятно, по какой причине я не люблю сидеть в зрительном зале? Фальшивых эмоций нахлебался дома.

Вполне вероятно, что Руфь Соломоновна являлась замечательной исполнительницей и великолепным педагогом, но сейчас она переигрывала и явно произносила текст некогда сыгранной роли.

– Бог накажет злодея, – выла Гиллер, – кару понесут все! Да! Да! Да!

Внезапно актриса села и вполне спокойно продолжала:

– Сонечка накануне убийства была здесь и рассказала правду. Ее брак с Вяльцевым лопнул сразу. Она была нужна ему лишь для московской прописки. Ребенка Андрей терпеть не мог, наличие семьи тщательно скрывал. Но! Главное! Вяльцев – это не Вяльцев!

– А кто? – тихо поинтересовался я, великолепно зная ответ.

Руфь вскочила.

– Это шок! Подлинное имя мерзавца Юрий Оренбургов-Юрский.

– Что вы говорите! – делано ахнул я.

– Он убил отца и мачеху, – с горящим взором вещала Гиллер, – отсидел много лет, вышел на свободу и решил начать жизнь с чистого листа. Раздобыл паспорт на имя Андрея Вяльцева, женился на Соне, обманом втерся в семью, поступил ко мне в институт, выжал из связи с Умер все возможности и бросил Сонюшку.

– Ужасно! – поддакнул я. – И доказательства есть?

– Полно! – отмахнулась Руфь. – Ты же детектив, поройся в бумагах, точно найдешь и материалы суда, и сообщение об отсидке. Слушай дальше! Основное впереди. Уж не знаю, коим образом Сонечка узнала правду о бывшем муже, но она мне сказала: «Я сглупила, зря зарегистрировала Марка на Андрея, теперь разрешение на выезд нужно. Сделай одолжение, позвони Вяльцеву, попроси оформить бумагу у нотариуса».

– И как вы поступили?

– Отказала, – мрачно ответила Руфь, – не захотела вмешиваться, испытала чувство гадливости. А Соня…

– Что?

– Некрасиво, конечно, – забубнила Гиллер, – она решила шантажировать бывшего мужа. За час до смерти она позвонила мне и сердито заявила: «Андрей сволочь! Я обратилась в детективное агентство, попросила провести с ним беседу насчет разрешения!»

… – И что? – забеспокоилась Руфь.

– Вяльцев отказал. Сейчас мне перезвонил и завопил: «Еду к тебе, сиди дома, сука, чего натворила? Какой такой ребенок? У Марка моя фамилия? Я тебя убью, морду изуродую, чтобы улыбаться не смогла».

– Немедленно сообщи в милицию, – приказала Руфь, – Вяльцев опасен.

– Он трус, – заорала Соня, – пусть явится, расскажу ему о Юрии Оренбургове-Юрском, поставлю вопрос ребром: или ты подписываешь бумаги, или всему миру расскажу об истинном имени Андрея Вяльцева. «Треп» за счастье сочтет напечатать статью.

– Не вздумай шантажировать мерзавца, – еще сильней испугалась Руфь.

– Ерунда, – самонадеянно отозвалась Сонечка и отсоединилась…

– Ваш рассказ просто камень на шею Вяльцеву, – покачал я головой.

– Да, – кивнула Руфь, – я уже дала показания.

– Вас вызывали к следователю?

Гиллер кивнула:

– Да, то есть нет. Я сама пришла, узнала из газет об аресте Вяльцева. Или это был журнал? Верно! Не помню. Корреспондент Фукс писал. Я прочитала заметку и поняла: я обязана действовать. Впрочем, нет, ошибаюсь, я держала в руках газету. Ой, какая разница! Важен результат. Вы, Ванечка, тоже обязаны явиться в отделение и рассказать о визите Сони! Точно назовите дату, время, тему беседы, это крайне важно! Зло необходимо наказать.

Внезапно по моей спине пробежала дрожь, на мгновение мне стало холодно, затем кинуло в жар.

– Вам нездоровится? – заботливо поинтересовалась Руфь.

Я вздрогнул, старухе не откажешь в проницательности.

– Нет, просто замерз.

– Кофе?

– Спасибо, уже поздно.

– Тогда коньяк? – предложила Руфь, встала, распахнула буфет, вынула бутылку и крикнула: – Машка, подай фужеры, лимон и сыр! Ох уж эта прислуга, ничего не умеет делать.

– Я был знаком с одним человеком, – завел я светскую беседу, – который самым удивительным образом закусывал коньяк. Он нарезал лимон и на каждый кружечек клал щепотку свежемолотого кофе и крохотный ломтик эдама.

– «Николашка», – улыбнулась Руфь, – поговаривают, что оригинальную закуску изобрел царь Николай Первый. Уж не знаю, стоит ли верить подобным речам.

– Не водил знакомство с царствующей особой, о лимоне мне поведал режиссер Анчаров, – ловко ввернул я.

Бутылка чуть не выпала из рук Руфи.

– Кто?