– У меня жутко зуб болит, –
призналась дама.
– Ой, бедненькая, – всплеснул руками
жалостливый Монти, – анальгин принести?
– Он не поможет, – простонала Алена.
Монти заметался по гостиной, предлагая даме
коньяк для полоскания клыка, аспирин, тройчатку, водочный компресс и
валерьянку.
– Наверное, мне лучше вернуться
домой, – пролепетала Алена в конце концов, – очень неудобно
получилось. Ты так старался, пек торт, а я испортила вечер, думала, боль
пройдет, но с каждой минутой мне лишь хуже делается!
И тут Монти осенило, он сгонял на кухню,
приволок несчастный торт-каменюку и протянул потенциальной невесте:
– Приложи его к щеке.
– Это что? – изумилась Алена.
Простодушный Монти выложил недалеко ушедшей от
него по уму даме историю про метеорит. Алена, впав в восторг, приложила
многострадальный корж к щеке и вскоре воскликнула:
– Монти! Прошло! Чудо!
На беду, именно в эту минуту Алене на
мобильный позвонила подруга с жалобой на изматывающий токсикоз.
– Немедленно лети сюда! – закричала
Алена.
Не стану утомлять вас ненужными деталями,
скажу лишь, что тошнота покинула беременную, и она на радостях слопала весь торт
– бывшую «Лесную поляну», а не «метеорит».
К восьми вечера явилась Николетта и была
огорошена рассказом Монти, воплями Алены и булькающими звуками из сортира,
которые издавала беременная. Последнюю вновь затошнило, но не от токсикоза, а
вследствие элементарного обжорства. Согласитесь, схряпать одной килограммовый
бисквит, украшенный взбитыми сливками и обсыпанный какао, без последствий не
получится.
Николетта, выслушав речи парочки, развила
бешеную активность, и сейчас ее снимают для программы «Ненормальные новости».
Телевизионщики находятся на кухне, они пришли в экстаз от покореженного стола.
– Представляешь, Ванечка, –
стрекотал Монти, – у их оператора жуткий остеохондроз, ужасный,
невероятный, но стоило ему прислониться спиной к метеориту, как позвонки
моментально отпустило. А у режиссера язва прошла! Чудо! Извини, дружок, надо
дверь открыть, подождешь?
– Хорошо, – процедил я сквозь зубы.
Из трубки послышались шорох, скрип, далекие
голоса, потом снова прорезался тенорок Монти:
– Ванечка, не сочти за обиду, больше не
могу беседовать, тут столько корреспондентов прикатило! Радио и еще
телевизионщики.
– Монти, – долетело издалека
стоккатто Николетты, – иди сюда!
– Пока, Ванечка, – торопливо
попрощался кузен и отсоединился.
Я потряс головой и набрал номер Коэна.
– Накувыркался? – спросил
Владимир. – Давай побалакаем.
– Имею встречное предложение.
– Говори.
– Лучше встретиться лично.
– Лады, где и когда?
– Завтра, в районе обеда, ресторан «Монс»
подойдет?
– Шикарное место, – обрадовался
Коэн. – Еда, надеюсь, за твой счет?
– Кто приглашает, тот и платит, –
согласился я.
– Супер, есть маленькая просьбочка, мне
еще отписаться надо, давай столкнемся не очень поздно, в районе двух-трех!
– Хорошо, – не стал спорить я, нажал
на красную кнопку и тут же набрал другой номер.
– Але, – с явной неохотой ответил
женский голос.
– Аллочка, это Иван Павлович.
– У, старый вредина. Никогда просто так
не звякнешь, опять надо адрес узнать? Или телефон?
– Я такой корыстный?
– Ужасно!
– На этот раз всего лишь хочу спросить
совета.
– Спрашивай, – зевнула Аллочка.
– Ты хорошо знаешь мир журналистики?
– Лучше вообще с ним не сталкиваться, не
один год в газете лямку тяну, – погрустнела Аллочка, – но теперь наш
листок никому не нужен, миллионные тиражи в глубоком советском прошлом, нынче
«Клубничка», «Желтуха» и «Треп» в фаворе, людям подавай обнаженку, расчлененку
и сплетни.
– Сколько надо заплатить корреспонденту,
чтобы он не печатал о тебе статью?
– Компромат?
– Нет, просто сообщение, никакого
негатива.
– Тогда чего тратить бабки, нехай
строчит, – удивилась Алла.
– Понимаешь, информация, которая вроде
исходит от моего имени, неверна.
– Угу. Отталкивайся от гонорара. Сколько
ему в бухгалтерии за заметку дадут?
– Понятия не имею.
– Поинтересуйся и предложи чуть больше,
но ненамного, а то он заподозрит неладное и заломит цену.
– Спасибо. А что отвечать, если он
поинтересуется, по какой причине я не желаю славы?
– Скажи, что начальство на работе будет
недовольно, у вас запрещено общаться с прессой, отмониторят фамилию и выставят
вон из фирмы. Кстати, это правда.
– Огромное спасибо! Ты меня выручила!
– Как обычно, – ехидно отозвалась
Аллочка, – давно жду приглашения на ужин, романтический!
– Прости, Аллочка, наверное, я уже выпал
из категории принцев.
– Ты в ней никогда не состоял, –
сердито отбила мяч старая знакомая, – девушки всегда соглашались закрутить
роман с тобой лишь в случае тотальной пустоты на личном фронте.
Я обиделся, но виду не подал, поболтал с
Аллочкой еще минут пять, потом принял душ, лег в кровать, взял книгу и
неожиданно уснул, не выключив свет.
Утром Нора выдала мне план действий.
– Сначала поедешь в кондитерскую
«Манже», – приказала хозяйка, – и найдешь там девушку с оригинальным
именем Арфа. Прежде чем начать беседовать с ней, покажи заколку в виде краба
местным сотрудникам, вдруг кто и опознает аксессуар. Потом полетишь к Руфи
Гиллер. Ей скоро сто лет стукнет, но, похоже, старик Альцгеймер не принадлежит
к числу близких знакомых актрисы. Голос у нее молодой, энергия бьет ключом, а
еще она уверяет, что отлично знала твоего отца и была с ним в особых
отношениях.
Взяв под козырек, я спустился в подъезд и был
незамедлительно окликнут охранником Алексеем:
– Иван Павлович, доброе утро.
Я кивнул и пошел к двери.