Майор запаса - читать онлайн книгу. Автор: Энн Маккефри, Элизабет Скарборо cтр.№ 58

— Нам пора идти, — напомнил остальным Шон и положил руку Яне на плечо. — Ты просто не можешь пропустить ночных песнопений, Яна. Поверь, тебе сразу станет лучше.

Чувствуя, что обычное расположение и доверие к Шону смешалось сейчас с сомнениями, страхами и невысказанными вопросами, крутившимися в ее мозгу, Яна никак не могла понять — может, он лжет, и, невзирая на все его утверждения, Шон Шонгили вытворяет всякие грязные штуки с генами местного народа, в результате чего они больше нигде не смогут жить. Яне не давало покоя странное ощущение, что Шон что-то от нее скрывает, и эта таинственность тревожила ее гораздо больше, чем все остальные тайны Сурса. Может ли быть так, что именно Шон Шонгили ответственен за все неприятности, о которых говорил Джианкарло, когда Яна только-только прибыла на планету? И если эти люди знают, что их изменили — а некоторые из них явно в это верят, — то почему они с этим мирятся?

Серебристые глаза Шона с мольбой смотрели на Яну. Глядя ему в глаза, Яна пыталась представить его чудовищным сумасшедшим ученым-психопатом, но могла думать только о том, как чудесно он танцевал с ней сегодня вечером, и о том, какие волнующие минуты они пережили вместе в ту ночь у горячих источников. Шон смотрел на нее, и постепенно выражение его лица становилось все менее серьезным и печальным, и Яна видела — он понимает, что ее решимость остаться беспристрастной тает на глазах.

Потом Яна сказала:

— Черт возьми, Шон, я дико устала. Меня оживит только часов восемь доброго сна, — ее слабый голос срывался и дрожал от усталости и неуверенности, которую она даже не осознавала.

Серебристые глаза Шона лукаво блеснули, на губах расплылась улыбка.

— Пойдем, Яна! Вот увидишь, тебе понравится. Рыжая кошка подошла к выходу и мяукнула, громко и настойчиво. Яна нервно рассмеялась и в растерянности потерла лоб.

— Вы, ребята, похоже, всерьез решили промыть мне мозги?

— Ну да, что-то вроде этого, — с добродушной улыбкой сказал Шон. Он понимал, что победа осталась за ним. Если ему и не удалось ее убедить, она в конце концов все же предпочла до поры до времени не теряться в догадках, а просто принять все как есть. Шон ловко защелкнул застежки на Яниной куртке, накинул Яне на голову капюшон парки и принялся натягивать ей на руки теплые перчатки.

— Дай я сама! — вырвалась Яна, возмутившись совсем по-детски против такой опеки. Она не могла допустить, чтобы ею вот так, даже в мелочах, помыкали — хотя бы потому, что ей хотелось действовать разумно и рассудительно. Но устоять было выше ее сил — Шон взял ее под руку и повел обратно в общинный дом собраний, следом за Банни, Клодах, Шинид и Эйслинг. Из дома собраний по-прежнему доносились звуки праздничного веселья.

Возле дома стояли и разговаривали мужчина и девушка. Мужчина время от времени помешивал вкусно пахнущее варево в огромном металлическом чане, подвешенном над небольшим костерком. Когда Яна и остальные проходили мимо них, мужчина коротко кивнул, улыбнулся и довольно почмокал губами, принюхиваясь к восхитительно вкусным ароматам, поднимавшимся из-под крышки котла с супом, или, может, тушеным мясом с овощами — что там было в этом чане. Клодах с наслаждением глубоко втянула в себя ароматный воздух, обеими ладонями подгоняя к лицу пар из котла.

Когда они вошли в прихожую, Яна приостановилась, чтобы заново привыкнуть к теплу и запахам помещения, в котором вот уже восемь или девять часов постоянно находилось две или три сотни энергичных, разгоряченных праздничным угощением людей.

Если даже эти танцующие, поющие, смеющиеся, весело болтающие люди и в самом деле были несчастными жертвами зловещего проклятия, навеки приковавшего их к этой негостеприимной ледяной планете, они либо совершенно не придавали этому никакого значения, либо просто этого не замечали.

И внезапно Яне тоже стало на все это наплевать. Эти люди нравились ей гораздо больше, чем вся армия Интергала вместе взятая, с советом директоров в придачу. И если с этими людьми и было что-то не так, что ж — ее направили сюда, чтобы докопаться до истины, что она и делает прямо сейчас. И это чистая правда — в некотором роде.

В комнате было жарко и сильно пахло едой, потом и еще чем-то, но Яна не обращала на это внимания. А еще в зале дома собраний отчетливо ощущалось нечто, трудно поддающееся описанию, но это нечто определенно было сродни легкой радости, всеобщему веселью и удовольствию, которое так и лучилось от этих людей. Яна просто не знала, как они могли оставаться в таком приподнятом настроении все то время, пока она отсутствовала. И все же это им удалось! Яна с улыбкой посмотрела на Шона и заметила, что он уже вспотел. Но тут она и сама почувствовала, как на лбу стали выступать капельки пота.

Их приход как будто послужил сигналом: музыка сразу же замолкла, и танцующие пары остановились, глядя на вошедших в молчаливом ожидании. Шон, Клодах и остальные сняли свои теплые парки. Яна тоже разделась. И вот из угла комнаты послышались удары в бубен, в ритме марша, и кто-то заиграл на банджо печальную мелодию. Кто-то запел хриплым тенором — как будто горло певца вдыхало слишком много холодных ветров и дыма от бесчисленных костров. Песня была наполнена чувством одиночества и тоски по далекой покинутой родине, и пелось в ней о зеленых просторах планеты Земля. Эту печальную песню сменила другая, развеселая, шутливая песня, в которой жизнь на Земле сравнивалась с жизнью на планете Сурс. Следующая песня тоже была шутливой, в ней рассказывалось о последнем человеке на Сурсе, который умел читать, — что, как Яна знала, было явным преувеличением. По крайней мере солдаты Компании — выходцы с Сурса — умели читать приказы и инструкции не хуже любых других солдат.

После этой песни настроение в зале сразу переменилось, и все музыкальные инструменты, за исключением бубна, перестали играть. Ритм ударов бубна замедлился и напоминал теперь не звуки марша, а биение сердца.

Не перемолвившись ни с кем даже словом, Клодах вдруг запела. Она пела ту самую песню, которую как-то раз уже пела Яне раньше, в первый ее день на этой планете.

Бум! Бум!Бум!Бум!

Барабан размеренно гремел и рокотал, и не успела Клодах допеть первый куплет, как вместе с ней запели все, кто был в зале.

Бум! Бум!Бум!Бум!

Воздух в комнате смешивался с клубами дыма от двух очагов, с испарениями от жарких, потных тел двух или трех сотен человек, собравшихся в небольшом зале. Яна так отчетливо ощущала присутствие каждого из них, словно они все вместе вдруг стали единым живым существом, с одной на всех кожей. А гулкий ритмичный рокот барабана был как будто биением их общего сердца, одного на всех.

Когда затихла последняя вибрирующая нота песни Клодах, кто-то другой запел новую песню, песню, которой Яна раньше никогда не слышала.

Потеряешь песни — потеряешь слово, потеряешь язык,

Потеряешь уменье читать свои собственные следы,

Потеряешь уменье отмечать свой путь,

Потеряешь уменье узнавать следы зверей,

Потеряешь картины, которые их заменяют,