Воин снегов - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Говард cтр.№ 99

Море — громадная седая старуха с холодными глазами. Его приливы говорили со мной точно так же, как всегда, с самого моего рождения, шорохом волн о песок, криками морских птиц, своим пульсирующим безмолвием.

«Я очень стара и мудра, — рассуждало море-старуха. — К людям я не имею никакого отношения. Я убиваю людей и выбрасываю их тела обратно, на дрожащую от страха сушу. В моем лоне есть жизнь, — шептало море. — Мои дети ненавидят сынов человеческих».

Тишину разорвал пронзительный крик. Я вскочил на ноги, дико озираясь. Надо мной равнодушно мерцали звезды, а на холодной поверхности океана искрились их переливающиеся призраки. Город лежал темный и неподвижный, за исключением поминальных огней в доме Эдама Фолкона… И в воздухе все еще пульсировало эхо крика.

Я был среди первых прибежавших к двери обители смерти. И там я остановился в ужасе, вместе с остальными. На полу лежала мертвая Маргарет Деверол. Ее стройное тело выглядело разбитым, словно крепкий корабль на рифах, а над ней согнулся, укачивая ее в своих объятиях, Джон Гауэр, выпученные глаза которого безумно сверкали. Поминальные свечи все еще мерцали, но на постели Эдама Фолкона не было никакого трупа.

— Боже милостивый! — ахнул Том Лири. — Джон Гауэр, чертов сын, что это за дьявольщина?

Гауэр посмотрел на него.

— Я же говорил вам!.. — завопил он. — Она знала… И я знал… Это был не Эдам Фолкон. Холодное чудовище выбралось из волн! Какой-то демон вселился в труп Эдама! Послушайте… Я отправился спать и попытался уснуть, но каждый раз мысли мои возвращались к этой нежной девушке, сидящей рядом с холодной, нечеловеческой тварью, которую вы сочли ее возлюбленным. Наконец я встал и подошел к окну. Маргарет сидела, задремав, а остальные, дурни этакие, спали в укромных уголках по всему дому. И пока я смотрел, прямо у меня на глазах…

Он затрясся всем телом.

— Я видел, как Эдам открыл глаза, как труп быстро и бесшумно встал с постели. Я стоял у окна, у себя дома, замерев, беспомощный, а эта отвратительная тварь подкралась к ничего не подозревающей девушке. Глаза чудовища горели адским огнем. Оно вытянуло руки. Тут Маргарет проснулась и закричала, и тогда… О Матерь Божья!.. Мертвец сгреб ее в свои ужасные объятия, и она умерла.

Голос Гауэра стих, перейдя в невнятное бормотание; он нежно укачивал мертвую девушку, словно мать дитя.

Том Лири тряхнул его за плечо:

— Где труп?

— Убежал, — спокойно ответил Джон Гауэр.

Ошеломленные жители Фаринга переглянулись.

— Врет, — глухо пробормотали они себе в бороды. — Он сам убил Маргарет и где-то спрятал труп, для того чтобы мы поверили в эту ужасную сказку.

По толпе прокатилось угрюмое рычание. Все, как один, повернулись и посмотрели туда, где на выходящем на залив Холме Палача мерцала на фоне звезд виселица Кануля Лживой Губы.

Жители Фаринга высвободили мертвую девушку из объятий Гауэра, хоть тот цеплялся за нее, и осторожно уложили ее на постель меж свечей, предназначавшихся Эдаму Фолкону. Она лежала там, неподвижная и белая. Мужчины и женщины шептались, что она выглядела скорее утонувшей, чем удавленной.

Мы повели Джона Гауэра по улицам деревни; он не сопротивлялся, шел как во сне, бормоча про себя. Но на площади Том Лири остановился.

— Странную повесть рассказал нам Гауэр, хоть и несомненно лживую, заметил он. — Однако я не такой человек, чтобы кого-то вешать, когда не уверен в его вине. А потому давайте запрем его на всякий случай на складе и поищем труп Эдама. Повесить Гауэра мы и после успеем.

Так мы и сделали. Когда мы собирались уйти, я оглянулся на Джона Гауэра. Он сидел, уронив голову на грудь, словно человек, до смерти уставший.

Потом мы искали труп Эдама Фолкона на темных пустырях, на чердаках домов и среди выброшенных на берег сгнивших остовов лодок. Наши поиски увели нас до самых холмов за городом. Там мы разойдись на группы и пары и рассыпались по бесплодным возвышенностям.

Мне достался в товарищи Майкл Хансен, но мы настолько отдалились друг от друга, что темнота скрыла его от меня. Вдруг он закричал. Я бросился к нему, и тут крик его перешел в вопль и замер. Наступила жуткая тишина. Майкл Хансен лежал на земле мертвый. Во мраке мне едва удалось разглядеть ужасную фигуру. Я замер. Все мое тело покрылось мурашками.

Подбежали Том Лири и остальные. Они сгрудились вокруг, клянясь, что и это дело рук Джона Гауэра.

— Он сбежал со склада, — сказали они.

И тогда мы со всех ног помчались в деревню.

Да. Оказалось, Джон Гауэр сбежал и от ненависти своих односельчан, и от всех жизненных невзгод. Он сидел там же, где мы его оставили, уронив голову на грудь. Но кто-то приходил к нему. И хоть все кости Гауэра были переломаны, выглядел он как утопленник.

Тогда ужас спустился на Фаринг, словно густой туман. Мы скучились вокруг склада, потеряв дар речи, пока вопли из дома на окраине не сказали нам, что убийца снова нанес удар. Ворвавшись в тот дом, где кричали, мы нашли еще трупы. Обезумевшая женщина, прежде чем умереть, со стонами рассказала нам, что труп Эдама Фолкона вломился в ее дом через окно. Глаза мертвеца ужасно горели. Он набросился на людей, терзая их и убивая. Помещение было заляпано зеленой слизью, а к подоконнику пристали обрывки водорослей.

Тут жителей Фаринга охватил страх, неразумный и постыдный. Они разбежались по домам, заперли на все замки и засовы окна и двери, спрятались за ними, сжимая в дрожащих руках оружие. Черный ужас сжал их души. Каким же оружием можно было убить мертвеца?

Всю эту ночь — ночь смерти — ужас гулял по Фарингу и охотился на сынов человеческих. Люди дрожали и не смели даже высунуться, когда треск ломающейся двери или окна сообщал о том, что тварь проникла в чей-то дом, а вопли и невнятные крики — о жутких деяниях чудовища.

И все же нашелся один человек, который не спрятался за дверьми, чтобы быть убитым, словно баран на бойне… Я никогда не был храбрецом, да и не смелость подтолкнула меня выйти на улицу в эту жуткую ночь. Нет, меня гнала одна мысль… мысль, родившаяся у меня, когда я смотрел на мертвое лицо Майкла Хансена. Тварь была таинственной и иллюзорной, призрачной и почти нереальной, но не совсем. Одна мысль засела у меня в голове, и я не мог успокоиться, пока не доказал бы или не опроверг того, чего не мог даже сформулировать в виде конкретной теории.

В лихорадочном возбуждении пробирался я по деревне, прячась в тени и двигаясь предельно осторожно. Может, это море, странное и переменчивое даже в отношении к своим избранным, шепнуло что-то моему внутреннему слуху, предав своего сына. Не знаю.

Но всю ночь рыскал я вдоль берега, и, когда в первых серых лучах зари на берег вышла дьявольская фигура, я поджидал ее.

По всем внешним признакам в сером мраке предо мной стоял оживший труп Эдама Фолкона. Глаза мертвеца были открыты и блестели холодным светом, словно глубины морского ада. Но я знал: предо мной не Эдам Фолкон.