– Вот так все и было. Листочки на стенах – это страницы из Библии. Тысячи страниц. Каждый дюйм на стенах был ими заклеен, даже окна. Как будто он охранял себя от чего-то.
Торн сидел пораженный, уставившись на странную фотографию.
– И кресты тоже. На одной только входной двери он прикрепил их сорок семь штук.
– Он был… сумасшедший? – прошептал Торн. Дженнингс посмотрел ему прямо в глаза.
– Вам видней.
Повернувшись на стуле, Дженнингс открыл ящик стола и вынул оттуда потрепанную папку.
– Полиция посчитала его помешанным, – сказал он. – Поэтому они разрешили порыться в его вещах и забрать все, что может оказаться нужным. Вот так я достал это.
Дженнингс встал и прошел в жилую комнату. Торн последовал за ним. Здесь фотограф раскрыл папку и вытряхнул ее содержимое на стол.
– Во-первых, здесь есть дневник, – сказал он, вынимая из кипы бумаг обветшалую книжечку. – Но в нем говорится не о священнике, а о ВАС. О ВАШИХ передвижениях: когда вы ушли из конторы, в каких ресторанах вы питаетесь, где вы выступали…
– Можно мне взглянуть?
– Конечно.
Торн дрожащими руками взял дневник и перелистал его.
– В последней записи говорится, что вы должны встретиться с ним, – продолжал Дженнингс, – в Кью Гарденс. В тот же день он погиб.
Торн поднял глаза и встретил взгляд Дженнингса.
– Он был сумасшедшим, – сказал Торн.
– Неужели?
В тоне Дженнингса прозвучала скрытая угроза, и Торн замер под его взглядом.
– Что вам угодно?
– Вы с ним встретились?
– Н-нет…
– У меня есть еще кое-что, мистер посол, но я ничего не скажу, если вы будете говорить мне неправду.
– Какое вам дело до всего этого? – хрипло спросил Торн.
– Я ваш друг и хочу вам помочь, – ответил Дженнингс.
Торн продолжал напряженно смотреть на него.
– Самое главное вот здесь, – продолжал Дженнингс, указывая на стол. – Так вы будете говорить или уйдете?
Торн стиснул зубы.
– Что вы хотите узнать?
– Вы виделись с ним в парке?
– Да.
– Что он вам сказал?
– Он предупредил меня.
– О чем?
– Он говорил, что моя жизнь в опасности.
– В какой опасности?
– Я не совсем понял.
– Не дурачьте меня.
– Я говорю серьезно. Он непонятно выражался.
Дженнингс отодвинулся и посмотрел на Торна с недоверием.
– Это было что-то из Библии, – добавил Торн. – Какие-то стихи. Я не помню их. Я подумал, что он ненормальный. Я не помню стихи и не мог их понять!
Дженнингс скептически посмотрел на него.
– Думаю, вам стоит довериться мне, – сказал Дженнингс.
– Вы говорили, что у вас есть еще кое-что.
– Но я еще не все от вас услышал.
– Мне больше нечего сказать.
Дженнингс кивнул, показав, что этого хватит, и вернулся к бумагам на столе. Включив лампочку без плафона, подвешенную над столом, он нашел газетную вырезку и протянул ее Торну.
– Это из журнала «Астролоджерс Монтли». Заметка астролога о необычном явлении. Комета, которая превратилась в сияющую звезду. Как звезда Бетельгейзе две тысячи лет тому назад.
Вытирая пот со лба, Торн изучал заметку.
– Только ЭТО произошло над ДРУГИМ полушарием, – продолжал Дженнингс. – В Европе. Четыре с небольшим года тому назад. Точнее, шестого июня. Это число вам что-нибудь говорит?
– Да, – прохрипел Торн.
– Тогда вы узнаете вторую вырезку, – ответил Дженнингс, поднимая еще одну бумажку со стола, – с последней страницы римской газеты.
Торн взял заметку и сразу же вспомнил ее. Точно такая же хранилась у Катерины в записной книжке.
– Это сообщение о рождении вашего сына. Это ТОЖЕ произошло шестого июня, четыре года назад. Я бы сказал, что это совпадение. А вы?
У Торна тряслись руки, бумажка дрожала так, что он с трудом мог прочитать ее.
– Ваш сын родился в шесть часов утра?
Торн повернулся к нему, в его глазах светилась невыносимая боль.
– Я хочу выяснить, что это за знак на ноге у священника. Три шестерки. Я думаю, он как-то связан с вашим сыном. Шестой месяц, шестой день…
– МОЙ сын УМЕР! – выпалил Торн. – МОЙ сын УМЕР. Я не знаю, кого я воспитываю.
Он закрыл лицо руками, отвернулся и тяжело задышал. Дженнингс не сводил с него глаз.
– Если вы не против, – тихо произнес он, – я мог бы помочь выяснить это.
– Нет, – простонал Торн. – Это мое дело.
– Здесь вы ошибаетесь, сэр. Теперь это и МОЕ дело.
Торн повернулся к нему, и их глаза встретились. Дженнингс медленно прошел в темную комнату и вернулся оттуда с фотографией. Он протянул ее Торну.
– В углу каморки у священника было небольшое зеркало, – с трудом выговорил Дженнингс. – Случайно в нем отразился я сам, когда делал фотографии. Довольно необычный эффект, вы не находите?
Он придвинул лампочку поближе, чтобы было виднее. На фотографии Торн увидел небольшое зеркало в дальнем углу комнаты, где жил Тассоне. В зеркале отражался Дженнингс с поднятым к лицу фотоаппаратом. Ничего необычного в том, что фотограф поймал свое изображение, не было. Но на этом снимке явно чего-то не хватало.
У Дженнингса не было шеи.
Его голова была отделена от туловища темным пятном, похожим на дымку…
10
После того как стало известно о несчастье с Катериной, Торну легко было объяснить свое отсутствие в офисе в течение нескольких дней. Он сказал, что поедет в Рим за травматологом, хотя на самом деле цель поездки была иной. Дженнингс убедил его, что начинать надо с самого начала, то есть поехать в тот самый госпиталь, где родился Дэмьен. И там они начнут по крохам восстанавливать истину.
Все было устроено быстро и без лишнего шума. Торн нанял частный самолет, чтобы выехать из Лондона, не привлекая внимания публики. За несколько часов до отлета Дженнингс подобрал кое-какой материал для исследования: несколько вариантов Библии, три книги по оккультным наукам. Торн вернулся в Пирфорд, чтобы собрать вещи и захватить большую шляпу, которая делала его неузнаваемым.
В Пирфорде было необычайно тихо, машины стояли в гараже в таком виде, будто на них больше никто не собирался ездить. Гортоны отсутствовали.
– Они оба уехали, – пояснила миссис Бэйлок, когда он вошел в кухню.