Слабая женщина, склонная к меланхолии - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Волчок cтр.№ 21

Тетя Фаина очень огорчалась, что не может хоть одного мага отловить и перевоспитать до публичного покаяния. Зато с любыми проявлениями их вредоносной деятельности вела ожесточенную борьбу на всех фронтах. Смеялась над приметами, учила детей всяким фокусам с воспламенением от взгляда, исчезновением предметов и двиганьем стальной скрепки «силой мысли», с особым удовольствием рассказывала, из чего и как сделали привидение, летучего вурдалака или скорпиона величиной с трактир в каком-нибудь мистическом триллере, и ругала сказочных волшебниц и фей за то, что те мыслили узко, без размаха и фантазии. Подумаешь, платье для Золушки! И то – только до полуночи… А чтобы свое волшебство направить на излечение мачехи и ее дочек от эгоизма, злобы и глупости – это что, в голову фее не пришло? Любому нормальному человеку пришло бы, а феям волшебным не пришло! Да просто слабо им настоящие чудеса творить. Так, на глупости только и способны были.

Дети очень любили разговаривать с тетей Фаиной – не только о вреде суеверий, вообще на всякие темы. Судя по всему, и сейчас они о чем-то разговаривают. О, борьба добра и зла! Круто.

– Что это еще за дьявол? – насмешливо говорила тетя Фаина. – Никаких дьяволов не бывает. Ни с рогами, ни безрогих – никаких. Глупые выдумки. Это люди так собственное зло назвали, чтобы было на кого свою вину свалить. Гадость какую сделал: я, мол, не виноват, бес попутал. Замысливает что-нибудь против людей, а сам в уме держит: это не я, это меня черти раздирают. Не хочет себя в человеческом образе держать, удобней ему скотом жить: это в меня дьявол вселился… Черти-дьяволы во всем виноваты, а он ни в чем не виноват. А что сам в себе зло растит – так кто ж в этом признается?

Что-то тихо спросила Наташа, Ася смысла вопроса не уловила, услышала только слово «вселился».

– А понимать надо! – серьезно ответила тетя Фаина. – Всегда думать надо: что это – добро или зло? Как только подумал что-нибудь плохое – считай, это зло в тебя вселилось. Это еще не беда, это со всяким может случиться. Но кто-то с плохими мыслями борется, прогоняет их, понимает, что поддаваться им нельзя, – вот так зло в себе и побеждает. И никто в него не вселяется. А кто-то с плохими мыслями не борется. Наоборот – думает все хуже и хуже, а потом уже и делает что-нибудь плохое, а потом уже решает: ну и ничего, и еще хуже можно делать… Вот так зло в нем и растет. Бывает, так разрастается, что уже ничего человеческого не остается, одно только злое зло. И все, и погиб человек, скормил себя злу.

– А, я понял! – громко и восторженно сказал Василек. – Дьявол – это как вирус! Он заражает! От него лечить надо, а если не лечить – тогда он же все сожрет!

Ася удивилась. Откуда бы Василек мог узнать о вирусах? Да еще так свободно и так уместно оперирует понятием… Гениальная ассоциация.

Тетя Фаина, кажется, тоже удивилась. Помолчала, позвенела посудой, уважительно согласилась:

– Василек, ты очень правильно понял. Ты молодец. Надо же, как хорошо сказал: зло – это вирус. Болезнь. Если вдруг заразился – лечиться надо. А то и погибнуть можно. А какое лекарство от зла?…

– Добро, – сказали Соня и Наташа одновременно.

– Противовирусная программа, – важно сказал Василек, преисполненный невозможной самоуверенностью от похвалы самой тети Фаины.

Тетя Фаина засмеялась.

– Я ведь про людей говорила, – мягко заметила она. – А ты, оказывается, про компьютер…

– Ну и что? – удивился Василек безмятежно. – Это как будто все равно. Все живые, только разные.

Ася тоже засмеялась и вошла, наконец, в кухню, где обсуждался важнейший вопрос всех времен и народов – борьба добра со злом. Участники обсуждения тут же с радостными воплями полезли из-за стола, со звоном бросая ложки на блюдца и с грохотом двигая стулья. Вот странно: ее, так любящую тишину, покой и порядок, этот шум, гам, звон и грохот никогда не раздражали. Она даже радовалась, что ее встречают так… громко. Можно сказать – салютом из всех видов оружия. В том числе и психического. Вон как Соня смотрит. Как будто сто лет ее ждала, дождалась наконец, а теперь боится, что она опять сейчас уйдет. А Наташа не боится, просто радуется встрече, налетела с разбегу, обхватила за ноги, подержалась за Асю несколько секунд, а потом сунула ей в руку конфету, отступила на шаг – и задрала вверх сияющую мордашку, заглядывает в глаза, улыбается до ушей. Приглашает ее тоже порадоваться. Васька подбежал с топотом, схватил Асю за руку, потряс изо всех сил, заорал во весь голос:

– Привет! Чего ты так долго? Иди скорей кушать!

И опять с топотом поскакал к столу, принялся двигать стулья, потащил из угла кухни еще один. Со страшным грохотом.

– А вот чтобы без паники – это слабо? – поинтересовалась тетя Фаина, оглядываясь от плиты, кивая Асе и улыбаясь. – Асенька, наведи-ка порядок, а то у меня уже никакого авторитета не хватает… Народ! Ну-ка быстро по местам! Что это вы тут ансамбль песни и пляски устроили? Человек с работы пришел, а не с вечернего променаду. Ась, иди переоденься, руки помой, причешись, что ли… В общем, минуты через три все согреется, а то я заранее не стала греть, кто ж знал, как ты задержишься…

Это был скрытый вопрос. Даже несколько вопросов: была экстренная операция или какая-нибудь бюрократическая суета, хочет ли она есть или только чайку попьет, сильно ли устала и почему не позвонила, что задержится.

– Спасибо, – сказала Ася, тоже улыбаясь тете Фаине. – Я сейчас.

Это были ответы на скрытые вопросы: операции не было, устала не сильно, есть буду, а не позвонила потому, что бессовестная… Об остальном расскажу позже.

Она щелкнула по носу опять подскакавшего к ней Ваську, потрепала стриженые вихры Наташи, быстро чмокнула Соню в щечку, строго сказала: «Всем оставаться на местах» – и пошла переодеваться, мыть руки и причесывать свой двухсантиметровый ежик волос. У больного Гонсалеса – и то волосы длиннее. И у майора квадратного. Но раз тетя Фаина велела причесаться – она причешется. Значит, так надо. Тетя Фаина всегда знала, как надо… Наверное, сейчас ей надо в отсутствие Аси быстренько сориентировать детей на правильную линию поведения. Решить вопросы внутренней политики. Скорее всего – кто-нибудь что-нибудь натворил такое, что может ее, не дай бог, расстроить. Например, Митька пару схлопотал… Хотя это вряд ли, Митька встретил ее спокойно, даже с нетерпением – мотоцикл же… Может быть, Соня опять плакала? Тоже не похоже. Соня сегодня спокойная, и глазки не опухли, и не прячет она их, хоть и смотрит с выражением лица типа «только не уходи, пожалуйста». Но она почти всегда так смотрит. Тогда, наверное, одно остается – Васька с Наташей подрались. Ну, это дело обычное, это ее ни в какую погоду не может расстроить. Дерутся они всегда подушками, а мирятся через пять секунд после самой ожесточенной драки. Причем мирятся торжественно и навсегда. Что ж тут может ее расстроить?

Тетя Фаина – перестраховщица. Просто она до сих пор помнит, как отреагировала Ася, когда в доме вдруг появился первый ребенок. То есть, конечно, ребенок был далеко не первым, и до него у тети Фаины, по ее собственному выражению, «дети не переводились». Но Ася-то об этом не знала. Поэтому, вернувшись однажды вечером и обнаружив в кресле в углу самой большой, «гостевой», комнаты крепко спящего пацана лет трех, Ася страшно удивилась.