Лихо ветреное - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Волчок cтр.№ 54

— Мне! Мне отдай!

Зоя глянула на него, подняла брови, пожала плечами и быстро сунула сушку в рот.

— Ы-ы-ых! — жалобно взвыл фанат и кинул смятые бумажки на эстраду. — Опять проиграл!

Зал заржал, музыканты печально повторили последние такты — «торговку частную ты пожалей», — а Зоя исчезла в том темном углу, откуда появилась в начале.

Павел встал, покрутил головой, высматривая озабоченного официанта, не увидел, подумал минутку, оставить ли деньги на столе, решил не оставлять и торопливо пошел к выходу, все еще под впечатлением танца. И песни. Он только сегодня вдруг осознал, что все песни кто-то поет. Низкий, глубокий, очень выразительный женский голос. Все песни — этот голос. На эстраде певица ни разу не показалась. Музыка была живая, это совершенно ясно, никакой фонограммой там и не пахло. И голос был не в записи, это тоже ясно. Певица иногда ошибалась — не в мелодии, в словах, — но и это выглядело так, будто сделано специально. Гениально сделано. Вообще все это сделано гениально, такой уровень исполнения не для провинциального кабака, а… А действительно, для кого? Для чего? Не для столичной сцены и не для центрального телевидения — это точно. Там просто сожрут с хрустом от тоскливой зависти. Интересно, кто Зое танцы ставит?

Клетчатый Толик опять внимательно посмотрел на Павла и, хотя народу в холле было довольно много, опять кивнул на дверь, ведущую в служебные помещения. Наверное, сейчас в холле роился не тот народ, которого следует опасаться французской королеве и английскому герцогу. А может быть, табличка «Посторонним вход воспрещен» к английскому герцогу уже не относится. Как к личному другу короля. Все-таки как здесь все быстро становится известным. Живешь, как в витрине. Провинция.

Зоя выглянула в коридор из своей кладовки-гримерной, помахала рукой, нетерпеливо буркнула:

— Ну, где вы там?

Он вошел в комнатку вместе со своим радостным нетерпением и прямо с порога спросил:

— Зоя, ну так что вы решили?

— Насчет чего? — рассеянно откликнулась она, торопливо стаскивая одновременно шляпу, шаль и фартук и стряхивая с ног драные башмаки.

Башмак, подвязанный бечевкой, никак не стряхивался. Павел присел перед ней на корточки, развязал бечевку и снял это безобразие с маленькой узкой ноги в синем носочке с белой полоской. Подумал — и стал снимать носочек.

— Как это насчет чего? — недовольно проворчал он, бросая синий носочек в кучу тряпок на столе и берясь за розовый. — Вот ведь память девичья… Насчет нашей свадьбы, конечно. Ногу поднимите, мне же так неудобно.

Зоя послушно подняла ногу, даже стопой повертела, чтобы носок легче снялся, и строго спросила:

— Насчет свадьбы? А вы ремонт уже закончили?

— Ну… не совсем, — признался Павел, глядя снизу вверх на ее суровое лицо с нарисованным посередине губ малиновым сердечком.

— Нет, конечно, — саркастически сказала она и, перехватив его взгляд, стала вытирать губы бумажной салфеткой. — Вам же некогда! Вы же день — на работе, ночь — в кабаке… Какой там ремонт! Ни минуты свободной…

— Неправда ваша, — обиделся Павел, поднялся и теперь уже смотрел на ее суровое лицо сверху вниз. — Я каждый день после работы сразу домой — и ремонтирую, ремонтирую… Сегодня только вот немножко проспал. За день набегался, устал чего-то.

— По кабакам бегать — так это не устаете, — еще суровее начала Зоя. Замолчала, что-то, похоже, вспомнила, вдруг хлопнула его ладонью по груди и радостно ахнула: — Так это вас сегодня по телевизору показывали! Да? На Третьей Курской! Да? На веревке висели! Да? В новостях! Да?

— Откуда я знаю, где мы сегодня висели, — проворчал Павел, инстинктивно перехватывая ее руку. — Где мы только не висели… Я же названий улиц еще не знаю. Зоя, вы разговор в сторону-то не уводите. О чем мы сейчас говорили, вы хоть помните?

— Помню, — с готовностью откликнулась она и пошевелила пальцами, которые он сжимал в своей ладони. — О кабаках. Каждую ночь — в кабаке! Это как называется?

— Вот интересно, а где мне еще вас искать? — возмутился он и покрепче ухватился за ее руку, потому что она все время пыталась ее отобрать. — Вы каждую ночь в кабаке — вот и мне приходится! Когда мы поженимся, я вас ни за что не отпущу ночью в кабак одну!

— А с кем отпустите? — рыжим голосом вкрадчиво спросила Зоя, и заулыбалась, и заиграла ямочками на щеках, и глазки состроила.

Павел посмотрел на все это, вздохнул, выпустил ее пальцы и честно признался:

— А ни с кем не отпущу. Закрою дома и заставлю танцевать только для себя.

— Ой, я пря-а-амо удивляюсь, какой вы богатый! — совсем уже шаржировано начала было она, но вдруг нахмурилась, глянула на часы и озабоченно сказала: — Надо же за деньгами забежать, Катька, небось, уже матюгается там… Ждите здесь, я сейчас.

И убежала. Босиком. Давным-давно, когда он был совсем маленьким, тетя Лида пела смешную песню: «По морозу босиком к милому ходила». Павел удивлялся: «Зачем босиком?» Тетя Лида смеялась и говорила: «За счастьем». Зоя побежала босиком за деньгами.

А прибежала счастливая! И, кажется, счастье это не имело никакого отношения к пачке бумажек разного достоинства, которую она сжимала в руке. Хотя пачкой она тоже мимоходом похвасталась:

— Видите, сколько? Полторы тысячи за один вечер! Мелкими, правда, но это ничего, если сразу тратить — так еще лучше.

— И это все? — удивился Павел. — Кидали-кидали, а накидали вот эту ерунду?

— Чего ж это сразу ерунду? — обиделась Зоя. — Это только моя доля. Там много накидали, мы же на всех делим. Половину — Семенычу, остальное — поровну. Ничего не ерунда, иногда аж по двадцать пять тысяч в месяц получается! Сумасшедшие деньги. Наши все довольны.

— И вы сейчас такая счастливая вот из-за этого? — недоверчиво спросил Павел.

— А я сейчас счастливая? — Зоя задумчиво посмотрела на него, с сомнением — на деньги, что-то вспомнила и опять засияла. — А, ну да! Еще бы не счастливая! Завтра у меня опять выходной! Представляете? Второй раз за неделю! Вот повезло, а? Катька говорит, у нее горло заболело, завтра петь не сможет точно, а послезавтра — как получится. Семеныч в ярости и чуть не плачет. Говорит: «Музыкальный центр куплю». Я говорю: «Под музыкальный центр пусть девочки из «Астры» танцуют». Он говорит: «За простой из следующего дня вычту». Я говорю: «Тогда страховку и отчисления в пенсионный фонд, пожалуйста»…

Павел наблюдал, как она торопливо сует деньги в кошелек, небрежно кидает кошелек в свой бездонный пакет, в тот же пакет — коробку конфет, две банки каких-то консервов и еще пару цветастых тряпок со стола, одновременно стаскивая с головы рыжий парик, влезая в пляжные шлепанцы и шаря в поисках чего-то по карманам широкой поперечно-полосатой юбки, — и улыбался, вспоминая свое первое впечатление от рыжей оглобли в красных кожаных шортах. И свое второе впечатление — от лохматой девчонки с мешками мусора в руках. И свое третье впечатление — от топ-модели в шелковом костюмчике. И четвертое — от свирепой тренерши «жирных тётьков». И пятое — от мастера боевого искусства под названием «фигу вам». И все свои впечатления от всех ее танцев, от ее разговора с Егором Семеновичем, от рассказа Серого о ней, от ее рассказа о беговой дорожке под каштанами… Вон сколько у него впечатлений уже накопилось. Это, можно сказать, за пять дней знакомства. А сколько впечатлений накопится за несколько десятилетий?