Русалки-оборотни - читать онлайн книгу. Автор: Антонина Клименкова cтр.№ 88

— Живой?! — всхлипнула Глаша.

— Живой, — устало кивнул Винченце. — Только не прикасайся, не трогай его. Не разбуди. После такого он должен проспать еще сутки. А лучше неделю…

— Пойдемте ко мне, — позвала Глаша. — Вам ведь тоже крепко досталось, надо перевязать.

— Не беспокойтесь, синьорина, — отмахнулся Винченце. — Если еще часок подождать, от них и следа не останется, на мне все как на собаке заживает.

Но все-таки позволил себя увести.

Егор-кузнец очень осторожно, под заботливое шипение Глаши, перенес Феликса в деревню, в дом к Марьяне. Увидев их, та не стала терять времени на расспросы, немедля принялась хлопотать, заваривать травы, готовить компрессы и прочее. К ней присоединился разбуженный шумом Серафим Степанович: немного поохав, поругав Глафиру за скрытность, он безропотно поступил к хозяйке в помощники.

Посмотрев на поднявшуюся суету, Винченце только усмехнулся — теперь за Феликса можно было не волноваться, он попал в заботливые руки.

Глаша тоже почувствовала себя здесь лишней и, вздохнув, вновь подставила плечо Винченце.

Вообще-то Винченце сказал правду: с каждой минутой раны беспокоили его все меньше. Но тем не менее он не нашел в себе сил отказать девушке в возможности проявить трогательную заботу. Приобняв ее за талию, послушно отправился с ней.

Они пошли напрямую, по берегу. Винченце щурился на разлившийся на горизонте, над чернеющим лесом, румянец зари. По кустам, по деревьям уж вовсю перепархивали утренние пташки, во дворах на заборах и крышах распевали петухи. Затрубил, разнесся под кристальным сапфировым небом рожок пастуха.

— А здорово вы с револьвером умеете обращаться, — сказал он. — Если б не вы, Феликсу б несдобровать. Оторванные головы я пришивать не умею… Где вы научились стрелять?

— В прошлом году с дедушкой в город ездила, — сказала Глаша, отогнав представившийся от его слов ужас. — Дедушка меня в шапито сводил, и там один циркач в другого стрелял — стоял на руках вниз головой, а пальцем ноги курок нажимал. Я и подумала — если он ногами может, я уж руками как-нибудь…

Она поймала на себе заинтересованный взгляд, какой-то непонятный — то ли насмешливый, то ли ласковый. И когда она взглянула в ответ, Винченце не сразу отвел глаза. Глаша отчего-то смутилась, залилась румянцем краше зорьки.

— Синьор Винченце, — спросила она. — А что же это за зелье вы там… Ну Феликсу… Оно очень редкое, да?

— Очень, — подтвердил Винченце, зевнув, прикрыв рот ладонью. — Из-за него я сюда и приехал. Это был единственный флакон во всем мире, больше нету.

— А почему? Рецепт потерялся?

— Нет, рецепт-то я помню. Просто для него травка нуж на особая, без нее никак. Причем она в составе не основная, не главная, ее совсем крупинку и нужно, чтоб Другие ингредиенты заработали! А она исчезла, пропала.

— Куда исчезла?

— Вообще извелась. Вытоптали, выкосили, повыдергивали, коровы с козами сжевали, — вздохнул Винченце. — Была — и не стало. С вами, людьми, всегда так — чего вы не знаете, того вам и не надо. А раз не надо — так не жаль и уничтожить… Так что провалилась моя миссия.

Зелья отворотного

Наварю я впрок —

Прибывает на зиму

К нам гусарский полк.

Позже, ближе к вечеру, разговор о травах продолжился. Сходив проведать Феликса, но не пустив к нему Глафиру, Винченце заявил, что отправляется в лес за травами. Из них он приготовит еще одно зелье, которое Феликса окончательно поставит на ноги. Изнывающая девушка увязалась за ним с большой корзиной.

Они медленно брели по тропинке, и Винченце в который раз поразился, до чего ж эта прогулка отличается от вчерашней. Сегодня лес был пронизан солнечным светом, воздух звенел птичьими трелями, над цветами на полянках гудели шмели, пчелы. Стройные белоствольные березки выстроились хороводом. Между ними густо зеленели скромные елочки в пушистых малахитовых сарафанах. Небо чистой голубизной светилось лоскутками в просветах над головой.

Глаша бросила корзину и подбежала к весело журчавшему в низинке ручейку, зачерпнув горсть воды, плеснула себе в лицо:

— Ой, жарко сегодня! — засмеялась, и Винченце не мог не улыбнуться в ответ. — Ой, гляньте-ка, сколько тут земляники! — восхитилась она, заметив на полянке за ручьем россыпи алых искр на ковре изумрудных листьев.

Не удержавшись, подоткнула подол и принялась собирать крупные ягоды: наберет в горстку на ладонь — и в рот. Все губы соком измазала…

Полюбовавшись, Винченце тоже опустился на колени. Так они и встретились — посреди полянки, потянувшись за одной ягодой. Засмеявшись, Глаша отдернула руку. Сорвав земляничку, Винченце вложил ей в ладошку.

— Да ну вас, будто ягод мало, — смутилась она, протянула обратно.

Он захватил ее руку в свои ладони и губами взял ягоду, поцеловав липкие от сока, сладко пахнущие пальцы. Глаша покраснела еще больше, опустила черные ресницы.

— Зачем вы так, — пробормотала она едва слышно.

Он порывисто покрыл ее руку поцелуями, прижал к груди, к быстро забившемуся сердцу.

— Ma поп posso… [77] Я должен сказать вам, Глаша! — заговорил он, не помня себя от этой вдруг нахлынувшей, задурманившей голову сладости. — Я не могу не признаться… Е superiore alle mie forze. Vi amo! [78] — С первого взгляда, как только увидел вас, я не могу вас позабыть! — продолжал он, не в силах остановить поток чувств. — Я знаю, это звучит странно и глупо, но я боялся вам признаться. Я и сейчас боюсь — боюсь, что вы откажете, не захотите меня понять…

— Как красиво это у вас получается, — сказала Глаша, опустив глаза, но не отнимая руку, — как стихи читаете.

Винченце вдруг понял, что от волнения перешел на итальянский. И заговорил по-русски — не без труда, чуть запинаясь на словах:

— Я сказал, что люблю вас, — повторил он тихо.

Глаша удивленно взмахнула ресницами, подняла на него лучистые, сияющие, как небо, глаза:

— Полноте! Что вы такое говорите!

— Правду, клянусь! — жарко шепнул Винченце. — Я не могу предложить вам свою руку и имя. Но мое сердце будет безраздельно принадлежать вам. Я подарю вам свою преданность, положу весь мир, любые богатства и целую вечность к вашим ногам. Я буду заботиться, оберегать вас до тех пор, пока вы сами не оттолкнете меня, не захотите уйти. Я не могу обещать вам тихую семейную жизнь, уютный дом, спокойную старость и не умру с вами в один день, как пишут в романах. Но со мной вы увидите весь свет, побываете в разных уголках мира, проживете полную жизнь…

— С приключениями? — улыбнулась она.