Ночная Земля - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Хоуп Ходжсон cтр.№ 51

Обрадовавшись, я посадил Деву на камень, а сам занялся ее обувью. Ботинки были велики ей, потому что Дева была невелика ростом. Наконец голову мою посетила хитрая мысль; и я срезал с лямки две тонких полоски во всю длину. Получившимися шнурками я мог стянуть ботинки поверху. Закончив с делом, я нашел, что Наани была достойна лучшей обуви, однако мы с ней были рады уже тому, что ноги ее получили защиту. После мы упаковали свое снаряжение, и Наани увязала в узел свою порванную одежду, которая могла еще пригодиться нам. И мы тронулись в путь.

Теперь мы шли вместе, и утомительное путешествие превратилось в радость. Я тревожился лишь об одном: чтобы ни одно чудище не причинило вреда Моей Единственной. Двенадцать великих часов шли мы по ложу древнего моря и дважды ели за это время. Конечно, Дева предельно устала; силы еще не вернулись к ней, но она молчала об этом. Тем не менее на тринадцатом часу я взял ее на руки и понес словно ребенка, заглушив возражения поцелуем; тогда она устроилась у меня на руках и прижалась к моей груди.

И я велел Деве спать, потому что силы уже покидали ее тело, и она проявила повиновение. К восемнадцатому часу, когда я остановился, чтобы поесть и попить, она уже проснулась, дулась на меня и молчала; я даже собрался укорить ее, но она спрыгнула из моих рук и, привстав на цыпочки, шаловливо приложила палец к моим губам, а потом самым нахальным образом отказалась поцеловать меня. Тем не менее. Наани зашла за мою спину, открыла ранец и достала из него все необходимое, как и положено. И вела себя тихо, словом, я видел, что настроение ее безобидно.

Кончилось все слезами; она вдруг вспомнила погибшего отца, и я обнял рыдавшую и сидел рядом с ней, не целуя, просто утешая.

Наконец она успокоилась, приложила руку к моей ладони, и я ответил ласковым пожатием. Потом Наани занялась таблетками, по-прежнему не говоря ни слова, я тоже молчал, словно щитом окружая ее своей любовью, и видел, что сердцем своим она знает об этом.

Я то и дело прислушивался, и не было звука или волнения эфира, которое могло бы смутить меня. И Дева понимала, когда я внемлю ночи, потому что и она обладала ночным слухом, душой ощущая все, что бывает при этом. Бывало так, что пока я вглядывался в обступивший нас мрак, она глядела на меня из объятий.

И я целовал ее. Весь тот переход мы никак не могли обнаружить огненное жерло в ложе древнего моря. Я уже тосковал по теплу: холод теперь быстрее пробирался к моему телу, — ведь я устал, и костюм более не согревал меня. Плащ укрывал Деву, потому что я опасался, что она замерзнет у меня на руках. Ощутив, что я начинаю мерзнуть, Наани спустилась из моих рук и надела на меня плащ, а я вновь поднял ее, постаравшись прикрыть нас обоих. Словом, то, что я замерз, даже обрадовало меня: ведь Моя Единственная позаботилась обо мне.

А некоторое время спустя Дева упаковала ранец, и мы были готовы продолжить путь. Я вполне понятным образом стремился отыскать для ночлега огненное жерло: жуткий холод окружал нас теперь.

И я склонился, чтобы взять Деву на руки, но она начала возражать и сказала, что хорошо отдохнула. Я не стал настаивать, — Наани была права, — а я ни к чему не понуждал ее, кроме тех случаев, когда она поступала неразумно. Да и тогда предпочитал обращаться к ней с убеждениями.

Дева молча шла рядом со мной, стремясь держаться поближе, и я видел, что душа ее полна любви ко мне и того трогательного смирения, которое рождает в женщине любовь, если рядом не просто мужчина, а ее господин.

Тут я заметил, что плащ остался на моих плечах, и снял его, чтобы прикрыть Деву, но она воспротивилась, и я строгим тоном потребовал повиновения. Привстав на носки, она поцеловала меня и сказала, чтобы я оставил себе плащ, иначе она будет опасаться, что я замерзну, ведь на ней теплый костюм.

Но я не хотел слушать, и Дева вознегодовала; она пригрозила мне, что наденет свои ветхие лохмотья, но нелепость эта заставила меня обратиться к ней с уговорами; словом, я настоял, чтобы она одела плащ. Согласившись, она вдруг заплакала; я этого не ожидал и растерялся, удивляясь тому, что она так расстроилась. Но сердце помогло мне понять эту искреннюю заботу. В конце концов мы сошлись на том, что мы будем меняться плащом через час, и она утешилась.

Мы нашли разумный выход, но все-таки Наани была недовольна, когда я одел на нее плащ. Трижды за свой час спрашивала меня, сколько прошло времени, ну а когда срок истек, она мгновенно сняла плащ и направилась с ним ко мне, а потом застегнула его у меня на груди, Так и пошло дальше.

Наконец через пять часов я заметил, что Дева устала, хотя и не подавала вида. Обеспокоившись, я принялся отыскивать взглядом скалу, рассчитывая где-нибудь обнаружить расщелину или пещерку, способную послужить нам убежищем или согреть нас.

Наконец мы приблизились к скалам и, недолго походив, нашли отверстие в древнем утесе. Оно располагалось высоко над моей головой, и, приблизившись к нему, я чуть раскрутил Дискос; однако ни ползучих, ни бродячих тварей там не было, убежище оказалось сухим и надежным.

Заметив внезапный свет. Дева вскрикнула, к тому же оружие зарычало. И хотя я велел ей успокоиться, Наани еще дрожала, когда я спустился к ней, непонятные звуки и свет испугали ее, она опасалась, что какая-то злая Сила могла напасть на меня в пещере, ведь в Малой Пирамиде не знали о существовании столь чудесного оружия.

Я помог Деве забраться в маленькую пещерку и последовал за ней. Мы оказались в укромном уголке недоступном для любого, чудовища. Меня обрадовало, что надежное укрытие позволит нам выспаться одновременно.

В противном случае нам пришлось бы спать по очереди, что увеличило бы число дней, необходимых на дорогу к Великой Пирамиде, а ведь у нас и без того еды и питья было в обрез.

Когда мы забрались наверх. Дева сняла ранец и кисет с моих плеч, достала таблетки и налила нам воды. Ловко и аккуратно она управлялась, невзирая на полный мрак. Мы съели каждый по две таблетки и выпили воды. Я шутливым тоном заметил, что таблетки дают силу, но не наполняют живот.

Наани согласилась с этим и, похлопав меня по руке, обещала приготовить мне настоящий пир, когда мы доберемся до Великой Пирамиды. А потом принялась дразнить меня обжорой, но скоро умолкла и только гладила мою руку. Когда мы покончили с едой и питьем, я был готов уснуть, потому что прошло двадцать и шесть часов после того, как я спал в последний раз, но Дева не смыкала глаз тридцать и восемь полных часов: ведь она не спала, пока я шесть часов нес ее на руках.

Устраиваясь, я укрыл Деву плащом, но она принялась отказываться, хотя и не без сомнения в голосе. Но я проявил настойчивость, ибо ей не было слишком уж тепло. Велев Деве повиноваться, я подложил ранец и кисет ей под голову в качестве подушки; и Наани, как мне показалось, чуть всплакнула в темноте, но я не сдался. А завершив все приготовления, решил поцеловать ее, чего она сделать не позволила, и даже загородила лицо рукой, чем огорчила меня. Но я всегда считал, что не имею права навязывать знаков своей любви и обязан служить Деве щитом и утешением сердца.