Рыба, кровь, кости - читать онлайн книгу. Автор: Лесли Форбс cтр.№ 13

— Какой она длины? — Он изумленно взглянул на меня. — Извините. Я просто интересуюсь внутренним строением, тем, как все работает.

Он покачал головой:

— Я ничего не имею против. Я тоже очарован этой своей фантомной конечностью. — Он закатал рукав и вытянул руку, ладонью вниз на этот раз, — жест принадлежащего к жреческой касте андроида, дарующего благословение.

Протез доходил почти до локтя.

— Я потерял ее — хотя, в общем-то, тут же обрел потерянное — в аварии. Мне полностью отрезало кисть сразу за запястьем, а лучевая кость — это та кость предплечья, которая идет от плечевой до большого пальца, — была так сильно раздроблена, что ее не смогли восстановить.

Он предложил пощупать мягкий пластик своей руки; напряжение мышц плеча придавало искусственному члену ощущение достоверности и управляемости.

— Скажите, — начала я и тут же смутилась, увидев, как он сузил глаза.

— Сказать — что? Пожалуйста, продолжайте.

— Вы сказали «фантомная конечность» — вы имеете в виду чувство, будто ваша старая рука все еще с вами?

Он снова улыбнулся:

— Да. Я вижу эту увеличенную руку или чувствую ее всякий раз, когда снимаю протез.

Фантомные боли не редкость среди людей, перенесших ампутацию конечностей, объяснил он мне. Многие калеки страдают от них.

— И многие доктора считают, что без этой фантомной памяти, этих «чувственных призраков», как их называют с девятнадцатого века, ни один калека не сможет пользоваться протезом. Так что, если мы теряем своих прежних призраков, мы должны воскресить их.

Хотя многие фантомные конечности казались меньше, чем заменяющие их искусственные, его собственный фантом был гораздо длиннее; он присоединялся к телу Ника с помощью длинных призрачных сухожилий розовой плоти, похожих на натянутые нити жевательной резинки. Ему сказали, что такое увеличение могло быть связано с тем несчастным случаем.

— Это произошло на оживленной калькуттской улице, когда мне было двенадцать.

Изможденный водитель-рикша, нагруженный пассажирами, не заметил отца Ника, ехавшего на мопеде с женой и сыном сзади, и врезался в них. Мальчик, падая, выставил правую руку, чтобы смягчить удар, — прямо под колеса проезжающего такси.

Машина затормозила, но было уже поздно.

— Я смотрел, как моя рука исчезает под ее передним колесом. Толчок автомобиля протащил меня вперед еще несколько футов, дробя кости. Я не помню боли, только странный смещенный вид руки, остающейся позади, больше не со мной.

Тем не менее каким-то чудом «скорая помощь» оказалась достаточно близко, чтобы не дать Нику умереть от потери крови, пока он отчаянно вопил о своей руке, затерявшейся среди ног прохожих.

— Поднялся крик, я помню это очень четко: «Рука! Рука! Найдите руку!» И толпа хлынула сначала в одну сторону, а потом в другую, а я все пытался поднять голову с носилок, уносивших меня в машину «скорой помощи». — Его голос слегка дрожал, но больше ничто не выдавало мучительность воспоминания. — Наконец они принесли мне руку. Я сперва не узнал ее, такой плоской и окровавленной она была, как выброшенная перчатка хирурга. Слишком грязная, чтобы ею можно было пользоваться. И все-таки, как ни странно, я по-прежнему ощущал ее частью себя, как будто она крепилась ко мне каким-то невидимым образом. В больнице ее положили в банку с формалином, и я поставил ее рядом с кроватью, чтобы наблюдать, как она плавает там, будто некое загадочное морское существо, и чувствовать одновременно ее отсутствие и присутствие на конце запястья, которое мне больше не принадлежало.

Невропатолог сказал ему, что фантомная конечность в конце концов может сократиться до размеров культи.

— Даже отсоединиться и отвалиться. Но мне кажется, я бы скучал по ней, по этой последней, слабой связи с местом, где я родился. Это звучит нелепо?

— Да нет, вполне разумно.

Я думала о Робине, который сбежал в Нью-Йорк, когда ему было шестнадцать, оставив маму с нетерпением ждать его возвращения. Мама тогда раздула важность Робина в нашей повседневной жизни, важность, утраченную с его уходом, пока он так и не остался навечно опоздавшим гостем к ужину, недостающим собеседником, историей о лучших временах. Когда мы нашли его снова, история уже была окончена. Лежа на больничной койке, он выглядел странно расплющенным, словно все поддерживающие кости были раздавлены, подобно руке Ника. Бескостный, как цыпленок для фаршировки.

— Похоже, что части нашего мозга, которые раньше получали входные данные от потерянного члена, продолжают работать, — сказал Ник. — Разъединенные клетки посылают ложную информацию, сообщая, что конечность все еще на своем месте. Вот мы и делаемся кривобокими.

Пока он говорил, я думала о Робине, но его следующий вопрос прервал мои мысли:

— А вы, Клер, по работе тоже интересуетесь устройством вещей?

Тут встряла Салли:

— Она фотографирует кости мертвецов.

Эта мелодраматическая реплика заставила Ника поднять брови.

— Я работаю вместе с судебным антропологом, — пояснила я. — Человеком, специализирующимся на изучении человеческой скелетной системы. Он консультирует всех, от патологоанатомов, проводящих вскрытие, до историков, исследующих заявления вроде того, что в безымянной могиле недалеко от Дели нашли останки Акбара. [19]

— Правда?

— Что?

— Что в безымянной могиле неподалеку от Дели нашли останки Акбара?

— Простите, я…

Меня завораживало то, как Ник пользуется своими руками, почти по-итальянски, или, скорее, пользовался, когда имел их две. Его правая рука все еще дирижировала, широкими неаполитанскими жестами, но теперь музыкальный ритм сбился, передавая колебание, записанное в партитуре. Длившееся не дольше вдоха (того придыхания, с которым он почти произносил «х» в «Дели»), оно волновало меня, как джазовая композиция, сыгранная в миноре.

Усилием воли я заставила себя вернуться к вопросу:

— А вы интересуетесь Акбаром?

— Я интересуюсь тем, что остается от вещей. Точнее, раньше интересовался.

— А теперь?

Он поднял палочку с земли и начертил в пыли четырехугольник, в каждом углу поставил букву «N», а посредине нарисовал круг — все это напоминало набросок райского сада Салли.

— Я перенес свою страсть на молекулу хлорофилла, — сказал он, подписывая круг буквами «Mg». — Здесь, в самом сердце, находится атом магния, легко отделяемый при значительном повышении температуры, — вот почему зеленые овощи желтеют, если их пережарить.

— Вы ученый?

Он помотал головой.

— Художник, интересующийся наукой. Что я отношу на Счет этой моей руки. — Он отвернул свой правый рукав и показал металл внутри. — Как вы, вероятно, знаете, большая часть магния, который мы потребляем с пищей, содержится в наших костях. В моем же случае кости полностью сделаны из сплава магния.