Честь взаймы - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Астахова cтр.№ 28

Уж кем-кем, а личным талисманом лорд-канцлера Кайр Финскотт стать никогда не собирался, справедливо полагая, что подобная честь не сулит ничего, кроме суровых испытаний. Но что-то делать было уже слишком поздно.

Лорда Джевиджа не порадовало повышенное и явно недоброжелательное внимание к Фэйм. Сначала ночные убийцы, теперь агент, в открытую занимающийся магическим поиском, дальше что приключится? Кому-то очень не нравилось, что Фэймрил Эрмаад жива и невредима, кто-то хотел бы избавиться от ее неприметной, но такой неудобной персоны. Пока ответов на эти вопросы у Росса не имелось. Зато он четко уяснил одну вещь – если вдову Эрмаад караулили уже на почтовой станции, то в Фагохиле точно устроена засада. А следовательно, в столицу надо добираться другим путем, минуя железную дорогу. Пешком – далеко и долго, на покупку или аренду экипажа и лошадей не хватит денег. Оставалось только по реке.

– Возле Сийфары берет начало одноименный канал, по нему мы доберемся до Бриу, а оттуда до столицы рукой подать, – заявил Джевидж.

Весь день они шли вдоль берега, вниз по течению Серды, и только под вечер, когда мистрис Эрмаад окончательно выбилась из сил, решили сделать привал. Благо по дороге попался старичок-рыбак, с дорогой душой и не бесплатно поделившийся частью улова. Правда, поначалу он пытался сбежать при виде рожи лорд-канцлера, но Фэйм удалось его убедить, что никакие они не грабители и готовы честно заплатить по четвертушке за каждую рыбину. Росс подыграл ей, напустив на себя оскорбленный вид, и настаивал на изъятии всего улова, причем задаром, ибо пара хороших тумаков деньгами никогда не считались. Надо ли удивляться, что дедок счел за счастье взять предложенную доброй мистрис плату в обмен на двух жирных судаков.

Теперь путешественники ужинали этими самыми жареными судаками, запивая их кипятком, настоянным на земляничных листьях, из одной кружки на всех. Кайр сдержал слово и внимательно осмотрел незаживающую рану на шее лорд-канцлера. Красная, сочащаяся сукровицей и местами гноящаяся полоса по форме напоминала отпечаток пилы с широкими зубьями.

– Давно это у вас? – поинтересовался студент.

– Все время. Болит, жжет, и стоит чуть задеть – корочка лопается, – сдержанно пожаловался Росс.

– М-м-м-м… Очень похоже на ожог. Вы его пытались лечить?

– Мэтр Амрит пытался. Сначала магией, потом травами, но добился одного – теперь хоть не кровоточит.

По мнению Фэйм – слабое утешение, ибо выглядела рана отвратительно.

– Я вам ее почищу и перевяжу, – пообещал Кайр.

У него в сумке нашелся флакончик с азотнокислым серебром, а на бинт для перевязки пустили полосу, оторванную от подола нижней сорочки мистрис Эрмаад. К слову, единственной запасной, взятой с собой при бегстве.

Решено было дежурить по очереди, чтобы спящих снова не застигли врасплох. Пусть Хокварская академия вместе со своими вы…кормышами осталась далеко позади, но и с обычными-то бродягами можно нажить бед, если дать им повод воспользоваться удобным случаем и напасть на путников. Убить не убьют, но кости переломают и обчистят до нитки. Фэйм предложила разделить смены поровну – на троих, без всяких скидок на ее пол.

– Пожалуй, это будет излишним, – скривился Росс.

– Ничего подобного, – возразила Фэйм. – Вы ведь не хотите снова довести себя до припадка, милорд?

В ее словах таилось осуждение. Если бы лорд-канцлер не упрямился в дилижансе, то сегодняшнего утра таким чудовищным, каково оно выдалось, не случилось бы. И если кое-кто умудрился все забыть, то не всем вокруг даровано такое счастье, между прочим, безмолвно говорили холодно мерцающие глаза мистрис Эрмаад.

Словом, не время и не место было демонстрировать рыцарственность. Первым дежурил Джевидж, потом Кайр, а уже под утро – Фэймрил. На нее же возлагалась обязанность правильно и безболезненно разбудить лорд-канцлера на рассвете.

Только что казалось – вот стоит только лечь и глаза закрыть, как придет долгожданный сон. Он тонким серебряным ножом отрежет прошедший день, навсегда превращая его в Прошлое, в то, что уже никогда не вернется. Фэйм так рассчитывала на свою старую привычку изгонять плохое, вычеркивать его усилием воли, привычку, выработанную годами, отлаженную, как часовой механизм знаменитого виндрийского мастера Шугго. Но что-то сломалось внутри, непоправимо испортилось. И Фэйм примерно знала, что именно.

Мы многие тысячи раз бросаем ничего не значащие пожелания смерти. «Чтоб ты сдох!» и «Убить мало» – только малая часть разнообразия. Мы кричим это в запале гнева, или тихонько шепчем себе под нос, или же просто думаем, глядя на очередное недостойное жизни непотребство. Но редко кому доводится в жизни своей пожелать смерти по-настоящему и исполнить обещанное собственной рукой. Того безымянного парня – наемного убийцу – Фэйм не хотела убивать, правда-правда не хотела. И ничуть не лукавила, так же как не стала обманывать себя относительно юного чародея по имени Гэрри.

Она даже мысленно не могла произнести слово, которое обозначает то, что собирались сделать с ней мальчики-волшебники. Казалось, грязь и мерзость прилипнут к черепу изнутри и осквернят душу навеки.

Ненависть, ярость и это пьянящее, обжигающее, почти сладкое чувство избавления от божественного запрета отбирать чужую жизнь. Фэйм захлебнулась в нем, опьянела и… утратила что-то навсегда, безвозвратно. Может быть, самую настоящую Невинность? В ее исконном незамутненном смысле. Не-винность… не-виноватость… как отсутствие вины, а следовательно, и кары за содеянное.

Она смотрела в небо, читая карту осенних созвездий, и думала еще и о том, что до сей поры плохо представляла себе, с кем прожила пятнадцать лет. Глазами Гэрри и Сколли… как их там полностью – Гериш и Скольдиам?.. их глазами смотрел на нее Уэн. Просто он был гораздо старше, когда женился на Фэймрил Сааджи, и научился насиловать словами, избивать взглядом и глумиться молчанием. Точно так же, как это делали все его знакомые коллеги по цеху и дару.

Но почему, почему магия так меняет людей, превращая их в ненасытных хищников, изощренных мучителей и неумолимых охотников? Причем прежде всех остальных они истязают самих себя. Уэн не мог жить спокойно и размеренно, не мог и дня обойтись без жестокой выходки, без скандала и оскорблений. А как виртуозно он третировал прислугу! Фэйм сначала думала, что это из-за происхождения. Его дед держал скобяную лавку, и богатство упало Уэну на голову столь внезапно, что он посчитал его не просто благословением или удачей, а собственной заслугой. В старой аристократической семье Фэйм слуги считались чуть ли не членами клана, им не нужно было носить форменное платье, хозяева, как и встарь, даровали одежду со своего плеча. Бабушка Ииснисса за всю жизнь не уволила ни одной горничной, не поругалась ни с единой поварихой, а сыну дворецкого дала денег на поступление в университет.

Теперь-то понятно, что Уэн издевался над слугами ради удовольствия, а не из чувства классовой неполноценности.

Фэйм боялась завести даже золотую рыбку, не то чтобы кошку или ручную соню. Рискованно было привязываться к тварюшке.