Орк-лекарь - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Лифантьева cтр.№ 80

— Ладно, если хочешь квасить в гордом одиночестве, то сиди, а у меня, ты прав, других дел полно, — махнул рукой бог и растаял в тумане.

Конечно, цели напиться у меня не было. Просто я видел, какими глазами поглядывал на стол Асаль-тэ-Баукир. При Арагорне он стеснялся подойти, но, как только бог исчез, мертвый маг одним прыжком оказался на его месте и сгреб с тарелки десяток ломтей ветчины.

— Спасибо, Саныч! — неразборчиво пробормотал он.

Потом было слышно лишь чавканье.

— Да не спеши ты, — успокоил я головолома. — Я никуда не тороплюсь, да и сам понимаю, что бросать такой стол — просто преступление. Думаешь, я студентом никогда не был?

— Угу! — ответил Асаль-тэ-Баукир, налегая на маслины.

— Слушай, а ты что-нибудь про эту пирамиду знаешь? Что это за фигня такая?

Мертвый маг энергично закивал.

— Проводить сможешь?

Асаль-тэ-Баукир прожевал то, что оставалось у него во рту, запил бокалом вина и, с сожалением глянув на стол, засунул два когтя в рот и свистнул. Из тумана начали выскакивать полупрозрачные зверьки — мыши и белки, бурундуки и ящерки, жуки и крабы… Каждый размером не больше сигаретной пачки. Но их было много. Остатки еды исчезли в одно мгновение, но существа не успокоились, принялись за посуду, скатерть, сам стол… Через пару минут ничто уже не напоминало о том, что кто-то устраивал возле костра пикник.

Местная фауна, покончив с едой, не спешила разбежаться по норкам. Усевшись полукругом перед мертвым магом, зверьки стали что-то активно обсуждать.

— Все ясно, — в конце концов заключил Асаль-тэ-Баукир. — Наблюдатели материализовали информационный канал. Что ж, разумно, ось миров — все более и более обитаемая территория…

— Еще раз и попонятнее, — переспросил я мертвого мага.

— А чего непонятного? — пожал плечами Асаль-тэ-Баукир. — Сейчас действительно туда тащиться не время. Если Арагорн припряг тебя на освобождение Лофта, то тебе туда, к пирамиде, никак нельзя. Ты застрянешь там надолго. Парадоксы парадоксами, но есть участки мироздания, где время диктует свои законы… В общем, застрянешь у пирамиды — никто из богов до тебя добраться не сможет.

— Даже так? — удивился я.

— А ты как думал, тут все боги — всеведающие и всемогущие, как ваш христианский создатель?

— Ничего я не думал, мне думать не положено. Это ты мудрый…

— Кстати, Арагорн тоже сегодня впервые об этом канале узнал. Я не понял, что затеял Наблюдатель, но скучать тебе не придется.

— Это я уже понял, — отмахнулся я.

И открыл глаза.

И первое, что увидел, — лицо Жужуки. И лишь потом — потолок походного шатра из перекрещенных жердей и крашенных охрой шкур, развешанное по стенам оружие и пронзительно синее небо во входном проеме. Полог на двери был откинут, в шатер залетали звуки воинского лагеря и дым от костров.

Но о дыме я подумал потом, а сначала прошептал:

— Ты хотела сказать мне что-то важное, Жужука?

— Даже не поздоровался, — женщина ласково провела ладошкой по моей щеке, и я понял, что еще чуть-чуть — и растаю от нежности.

— Ну — здравствуй!

Жужука засмеялась тем низким грудным смехом, который я так любил:

— Глупенький!

Я поймал ее руку и прижал к губам. Но любопытство и осторожность оказались сильнее желания сгрести Жужуку в охапку и заняться с ней тем, чем нельзя заниматься брату с сестрой. Поэтому я, не отпуская теплой ладошки, переспросил:

— И все-таки скажи, что такое важное ты знаешь?

— Не знаю…

Орчиха тяжело вздохнула и уставилась куда-то в стену. И все же заставила себя договорить:

— Сон я видела. Не знаю — вещий ли, или нет. Мамка сны видит — все один к одному сходятся. А я не знаю, есть у меня Дар или нет…

— А что за сон, Жужука? Расскажи! Вещие сны бывают не только у ведуний, но и у простых женщин, если что-то важное должно случиться. Когда я ехал на север, о снах про тварей Хаоса говорили не одни лишь шаманы. Пастухи видели сны, старухи видели сны, дети видели сны, просыпались и кричали от страха…

— Хорошо, Мышь… Только я не знаю, может ли он стать правдой. Я смерть мамы видела. Апа-Шер умирала. Хорошо умирала, легко, даже улыбалась. Лежала на топчане и улыбалась. А я плакала.

— Все мы когда-нибудь умрем, — не понял я.

— Подожди, Мышь, мне и так трудно говорить! Мама умирала. Не скоро. Совсем старая, совсем слабая. Я рядом сидела и плакала. Но все равно я была счастливая. Потому что рядом сидела молодая орчиха и тоже плакала. А я знала, что это — моя дочь. Большая, совсем взрослая… Она плакала и все говорила Апа-Шер, чтобы та погодила умирать, что ей, дочке моей, одной с Даром не справиться. И тогда мама показала на свою подушку и сказала: «Достань!» Она совсем слабая была, даже голову не могла поднять, поэтому моей дочери сказала. А та сунула руку под подушку и вынула твою книгу. Ну, ту, в которой ты все время пишешь. Я сразу эту книгу узнала. И тогда Апа-Шер сказала: «Вот зачем я заставила тебя грамоту учить. Читай — это написал Мышкун-ага. Без него бы ты не жила. Он наплевал на все законы и сделал так, чтобы ты родилась. А я все думала: зачем ты ему? Потом поняла: он тоже должен Дар передать. На нем — долг поречников. Но воины могут вкладывать Дар не только в детей, но и в железо или бумагу. Читай — Дар Мышкуна станет твоим. И мой Дар — тоже». Да, так сказала Апа-Шер. И глаза закрыла. А моя дочь охнула и затряслась вся, потому что в нее Дар входил. И упала словно мертвая рядом с бабкой…

Жужука замолкла, а я не мог произнести ни слова. Да и что говорить? Не знаю я ничего! С одной стороны, могло пригрезиться орчихе, ведь о детях, особенно о дочери, она мечтала давным-давно. С другой стороны, кто их тут знает? Информационное поле здешней планеты со странностями, иной раз кажется, что сама Земля-Матушка не знает, кому из ее детей какой сон придет…

— Очень хотелось бы, чтобы все так и было, — в конце концов нашелся я. — А это не опасно — когда Дар входит?

Мне почему-то стало до слез жалко незнакомую и даже еще не живущую девушку, которой придется когда-то взвалить на себя груз ведовства.

— Опасно. И страшно, — грустно сказал Жужука. — Но если Апа-Шер так решит, то так и будет.

— А твоя мать про сон знает?

— Знает. Сказала, что я глупая и рву себе душу.

Жужука вздохнула и снова уставилась на чей-то щит, висящий на стенной решетке.

В таких случаях единственный способ вытащить женщину из печали — это поцеловать ее. И даже больше — насколько есть возможность. Слова ничего не сделают, а прикосновения могут убедить в том, что кто-то готов разделить ее проблемы. Правда, надо что-то сделать с откинутым пологом на входе, иначе мы рискуем оказаться основной темой для пересудов в лагере.