Перстень без камня - читать онлайн книгу. Автор: Анна Китаева cтр.№ 37

В магическом поле Агнельда умирала от удушья. Умирала — но не могла умереть.

Женщина задыхалась, хрипела, глаза ее вылезали из орбит, она бессмысленно хваталась пальцами за посиневшее горло, испускала последний вздох… и все начиналось сначала. Каждый миг действия магии был для нее пыткой. Праздник смены сезонов — сутки истязаний. И через полгода — снова. Но полгода она жила нормальной жизнью, тогда как на континенте Агнельда, вероятно, уже сошла бы с ума или покончила с собой. Быть может, высшие маги могли бы создать амулеты, облегчающие ее страдания… за очень большие деньги, которых у женщины не было. И то маловероятно. Ее проклятие было сильным. Жизнь на архипелаге стала для Агнельды спасением, как и для многих проклятых.

Трина подошла к кровати, на которой хрипела несчастная, и взяла ее руку.

— Потерпите, — сказала она с искренним сочувствием. — Это чудовищно больно, но боль пройдет. Она пройдет.

Орвель засомневался было, подходить ли ему ближе. Не напугает ли бедную Агнельду огромный зверь? Затем Тарсинг подумал, что нет, не напугает. Она поймет, что пришел собрат по несчастью. Ссутулившись, чтобы не задевать потолок, король пересек комнату и склонился над постелью умирающей.

— Держитесь, Агнельда, — сказал он, по возможности смягчив свой грубый звериный голос.

К его изумлению, женщина улыбнулась. Гримаса выглядела жутко, но это несомненно была улыбка. Агнельда даже сумела выкашлять что-то вроде «Да».

Трина выпрямилась.

— Можем идти, — шепнула она.

После визита к Агнельде они не сговариваясь повернули вниз, к гавани, и некоторое время шли молча. Незаданные вопросы и все те слова, которые Орвель хотел сказать Трине, клубились у него в голове бестолковым облаком, и непонятно было, что же из этого произнести вслух.

— Трина, — наконец решился он, — не покидайте меня, пожалуйста. Никогда не покидайте меня!

— Хорошо, — улыбнулась девушка.

Набережная была заполнена народом. Хотя гуляющих было много, король с неудовольствием обнаружил, что его узнают. Здесь в ожидании вечернего представления на воде собрались зеваки, падкие на зрелища. Раз уж его хрупкое инкогнито рассыпалось, Орвель воспользовался королевской привилегией и занял самое удобное место — на обзорной площадке с балюстрадой, где лишь позавчера он беседовал с Гайсом Гебертом в ожидании прибытия «Гордости Севера».

Сегодня было гораздо теплее, чем тогда. Не по-летнему жарко, а просто тепло. Не дул пронизывающий Ноорзвей, и лиловая вода в заливе казалась отлитой из стекла. Шхуны застыли, вплавившись в нее навсегда. Солнце давно ушло за спину Золотого острова и теперь где-то там, далеко на западе, закатывалось за горизонт. Скалы Рысь и Волк, стражи бухты, превратились в темные силуэты, лишь далеко вверху зубцы Короны еще горели золотом, но постепенно погасли и они. Чернильные сумерки потекли с востока, и в этот миг ожил корабль, неподвижной громадой стоявший у дальнего причала.

Не нарушая безупречной глади вод, огромный трехмачтовый фрегат призраком скользнул на середину залива и замер. На самой верхушке его грот-мачты появился слабенький огонек. Он вспыхивал и гас, разгораясь все сильнее, и в миг очередной вспышки взорвался, рассыпался искрами. Такие же огоньки замерцали на клотиках фока и бизани, перепорхнули на такелаж и рангоут, обозначили контур судна. Когда мачты засияли голубоватым пламенем, стало заметно, как истрепаны паруса. Призрачный корабль плавно двинулся к берегу, и толпа дружно ахнула, однако на полпути фрегат выполнил изящный разворот. Дырявые паруса наполнились ветром при полном штиле — они ловили не ветер, а магию.

— Иногда мне хочется уплыть с капитаном Бван Атеном, — пробормотал Орвель, скорее себе самому, но Трина услышала.

— Я знаю, — просто сказала она.

* * *

Йемителми не стал маскироваться. Он попросту накинул капюшон плаща. Взятые им из служебного арсенала амулеты добавляли неприметности. Всякий, кому королевский почтальон нынче попался бы на глаза, скользнул бы по нему равнодушным взглядом и тотчас позабыл. Однако Йемителми выбрал такую дорогу, что никто ему и не встретился. Да и время способствовало. Поздний вечер превратился в раннюю ночь. На восточной стороне острова шумел, манил огнями, праздновал хмельной и веселый Бедельти. Здесь, на западной, было темно и безлюдно.

Спустившись без фонаря по рискованно крутой тропинке, Йеми оказался над обрывом. Он быстро разделся. Снял и все амулеты — кроме того, который хранил его от холода. Прислушался. И, сильно оттолкнувшись, прыгнул со скалы в море.

Здесь было глубоко. Королевский почтальон вынырнул, выровнял дыхание и поплыл вдоль каменной стенки, касаясь ее левой рукой. Вскоре рука встретила пустоту. Грот. Если бы не амулет, здесь свело бы ноги — из глубины камня вытекал ледяной ручей. Йемителми заплыл в грот. Дно постепенно поднималось. Он уже задевал коленями каменное ложе, но продолжал плыть — здесь все равно не хватало места подняться в полный рост. Было совершенно темно. Слабые шлепки ладоней по воде отдавались гулким эхом.

Йеми доплыл туда, где его ждала лодка. Нашел ее на ощупь, ухватился за борт и потянул на себя, собираясь отвязать.

Лодка оказалась неожиданно тяжелой. Он не успел даже удивиться, не то что атаковать.

— Не беспокойся, мальчик, — прошелестел старческий голос, невесомый, как сухая змеиная чешуя. — Тебе не нужно плыть за мной на Тюремный остров. Я уже здесь.

Руде Хунд, обессиленный, валялся на каменной лежанке, и когда дверь в келью открылась, он даже не повернул головы. Последние двадцать часов выбили из него все предыдущие представления о жизни. Он твердо знал, что магии можно противостоять только магией — но его знание сломалось о невозмутимость монахов и рассыпалось в пыль. Спокойные улыбчивые твари в человеческом обличье наглядно показали ему, что магия против них бессильна. В схватках с монахами его умения, его талант раз за разом оборачивались ничем. А они не творили заклинаний, не применяли известных ему магических приемов. Но столько раз, сколько Хунд лез в драку, монахи брали верх над ним. Северянин больше не знал, что ему делать.

Трое вошли в келью и остановились над ним.

— Вставай.

Хунду было все равно. Он чувствовал такое равнодушие, какого прежде не мог и представить. Ему было наплевать на мир, а главное — на себя. Он встал.

— Хорошо, — сказал старший из троих. — Я вижу, наконец ты готов. Пойдем.

Готов к чему? Неважно. Если его хотят принести в жертву — пусть. Руде Хунд больше не видел причин сопротивляться. Он поплелся следом за позвавшим его монахом, как смертельно уставший пес.

Коридор разветвлялся. Предыдущие разы, когда его выводили из кельи, они сворачивали налево — к лестнице, ведущей в подземелья, или направо — во внутренний дворик. На этот раз монахи двинулись прямо. Хунд отметил это обстоятельство как нечто незначащее. В этом новом мире не было ничего значащего. Лишь пустые оболочки вещей и деяний, которые прежде казались наполненными смыслом. Но смысл исчез. А может, его и не было никогда.