Сны инкуба - читать онлайн книгу. Автор: Лорел Гамильтон cтр.№ 127

Он сжал грудь ладонями, сжал, закатил глаза, глядя мне в лицо. И когда я не остановила его, он сжал сильнее, сжал, пока не появилось ощущение, что он хочет задушить мою грудь гарротой пальцев. Это было больно, было, но чередовалось с сосанием, натяжением соска, и потому больно не было. Было хорошо, очень хорошо.

Из моих губ вырвался почти стон:

— Да, пожалуйста, да, пожалуйста…

Он снова закатил глаза, глядя на меня, и что-то было в этих глазах, знание какое-то, предостережение, и вдруг он нанёс укус — не так яростно, как, видела я, представлял он это себе, — но чуть-чуть. Только самыми кончиками острых клыков он проколол мне грудь, присосавшись, и сжал её рукой. Остро, да — но не больно. Боль потерялась среди других ощущений. Рука его давила так сильно, рот сосал так энергично, что едва заметный укол клыков потерялся на этом фоне.

Он подвыпустил мою грудь, так что один сосок остался у него между зубами. Но на холме груди остались две алые точки. У меня на глазах они стали скользить по коже. Он втягивал сосок в рот и выпускал, и оба мы смотрели, как эти два узеньких красных следа сползали вниз по коже. А он так сильно, так долго втянул в себя сосок, что я закричала:

— Хватит, хватит!

Он осторожно отодвинулся и застыл на миг, глядя на цветовую гамму у меня на груди — не только кровь, но и следы его пальцев. Они исчезали на глазах, но две полосочки крови остались. Они стекали вниз, к коже возвращалась чувствительность, и струйки щекотали её. Ощущение этого крохотного скользящего прикосновения, это зрелище вызвали у меня дрожь.

Он медленно поднял руки по внутренней поверхности моих бёдер, и только когда его пальцы коснулись определённых мест, я поняла, что такое настоящая боль.

— Сегодня без рук.

Он нахмурился:

— Ты ранена?

Я объяснила как можно короче:

— Скажем так: ardeur необходимо было утолить, а Реквием оказался джентльменом. Я думаю, нам обоим было бы сейчас не так больно, будь он джентльменом не настолько.

Он смотрел недоуменно.

— Я все объясню подробнее, Жан-Клод, только не сейчас, прошу тебя. Сними штаны — хватит с меня на сегодня кожаных штанов в интимной близости. Дай мне увидеть тебя голым.

Он сбросил сапоги и кожаные штаны с непринуждённой грацией того, кто привык их носить. Я его столько раз видела голым, что уже со счета сбилась, но не переставала восторгаться его красотой. Безупречный — единственное для него слово. Бледный, белый, совершенный, будто кто-то вырезал его из холодного белого мрамора и вдохнул жизнь, плеснул цветом в пах, где он уже стоял, прямой, толстый, готовый. Волосы сбегали от резной впадины пупа вниз к паху, чёрные, как кудри у него вокруг плеч. Эта невероятная чернота ещё сильнее подчёркивала нереальную белизну кожи.

Должны быть слова понежнее для того, что я хотела, но я думала только об одном: как мне хочется, чтобы он оказался внутри. Засадил этот сияющий цвет мне в тело.

— Трахни меня, — сказала я, потому что «овладей мною» было бы совсем не то, чего мне хотелось. Мне нужен был секс, подходящий по стилю к тому, что он сделал с моей грудью. Подходящий к той крови, что текла у меня по груди.

— Трахни меня!

Он согнулся надо мной, лизнул кровь у меня на груди — не быстро, а тщательным, длинным движением языка, будто никогда ничего столь вкусного не пробовал и не хотел потерять ни единой капли. Я постанывала без слов и извивалась на столе, а он поднимал на меня глаза, полные синего пламени.

— Жан-Клод, прошу тебя, — прошептала я.

Он сделал то, что я видела у него в голове, то, что я предложила. Он положил меня спиной на стол, взял за бедра и придвинул их к самому краю. Юбка уже стала у меня поясом вокруг талии. Чулки на мне ещё остались, и сапоги, но ничего больше. Руками Жан-Клод развёл мне ноги, приблизился, и кончик его скользнул по отверстию.

— Ты влажная, но все ещё тугая.

— Трахни, — сказала я, — трахни. Давай, давай, давай, давай, давай…

Где-то на последнем «давай» он стал в меня проталкиваться. А я была тугая, сильно тугая и сильно мокрая. В другой раз я бы попросила продолжить игру чуть ещё, пока эта страшная стяжка не разойдётся, но сегодня я хотела ощутить, как он пробивается с боем. Хотела ощутить, как он в меня влезает.

Он встал между моими ногами, движениями бёдер и ног вбивая себя в меня. Я все ещё была чуть слишком стянута, и стала сопротивляться. Не для того, чтобы отодвинуться на самом деле, а непроизвольно. Руки, размётанные по столу, били по всему, до чего могли дотянуться, в том числе и по пистолету. Мне бы чего-нибудь помягче, такое, что можно расцарапать, за что схватиться, но ничего не было, кроме прохладного дерева стола, а это было не то, чего мне хотелось.

Забившись так глубоко, как только мог, он стал выдвигаться обратно, медленно, будто моё тело пыталось его удержать — может, так оно и было. Он медленно вытаскивал себя из меня, потом стал вдвигаться обратно, столь же медленно. Если он будет вот так не спешить, я уже не буду тугая. Мне хотелось ещё испытать это ощущение, как он силой в меня входит, а если он будет нежничать, я его не испытаю.

— Трахай меня, Жан-Клод, давай, пока я тугая, прошу тебя!

— Это будет больно, — сказал он.

— Я и хочу, чтобы было больно.

Он посмотрел на меня, потом взял за бедра, чуть-чуть дав почувствовать свою сверхъестественную силу, и сделал, как я просила. Он загнал себя в меня, потом выдернул, быстро и сильно. Это было больно, и я не была к этому готова — то есть именно то, чего я хотела.

Он загнал мне снова на всю глубину, и соударение наших тел вырвало у меня стон и ещё такой звук, которого я ни разу раньше не слышала. Он зажал меня силой своих рук и загонял себя в меня, преодолевая тугое сопротивление моего тела, будто пробивая его, проделывая новую дыру, потому что у этой ширины не хватало.

Кровь текла у меня по груди расширяющимися полосками, потому что сердце забилось быстрее, и кровь толчками выходила из миниатюрных дырочек. Такая красная, такая невозможно красная на белизне кожи.

Он поднял мне ноги так, что ступни оказались возле его лица, схватил за бедра и стянул меня по столу ближе к себе, своим весом придавил мне ноги к туловищу, изменил угол, под которым в меня входил, и получилось глубже, резче.

Я вскрикнула.

Он перенёс руки на талию и насадил меня на себя ещё сильнее, и прижал ноги так, что я почти согнулась пополам. Мы это исполняли в более мягком варианте, и он знал, что мне хватит гибкости, но эта позиция оказалась совсем иной. Потому что он свернул мне тело в тугой узел, трахая меня изо всей силы, и так ко мне прижался, что мог, трахая меня, вылизывать мне грудь.