Лестница на седьмое небо - читать онлайн книгу. Автор: Пенни Джордан cтр.№ 24

— Да, да, мы с Люком немало смеялись, когда он рассказывал, как легко ты ему досталась.

Она вышла, а Мелани была вынуждена прикусить губу, чтобы не разрыдаться.

Бессмысленно убеждать себя в том, что ей следовало бы пожалеть Люсинду. Сама она никогда не была бы рада тому, что ее жених так жестоко и бессердечно обманул другого человека; сама она никогда не смирилась бы с тем, что ее любимый близок с другой женщиной, каковы бы ни были причины. Если бы она знала… если бы она предполагала, что у Люка уже кто-то есть…

Она закрыла дверь и бросилась на второй этаж, в ванную, где ее тут же вырвало.

Когда желудок немного успокоился, она умылась и почистила зубы. Ее мутило, рана на ноге болезненно пульсировала, по телу вновь пробежал озноб, только теперь не от холода, а от пережитого потрясения.

Как мог Люк с ней так обойтись? Да вообще, может ли мужчина так поступать с женщиной? Если он переживал из-за завещания, мог бы честно сказать… Она не стала бы скрывать от него, что знает о мотивах этого поступка Джона Барроуса не больше других. Что же до подлого обвинения Люсинды Хьюитсон…

Нет, поправила она себя, внутренне содрогаясь, подлого обвинения Люка в том, что у нее якобы были какие-то отношения с Джоном Барроусом…

Ее опять передернуло. Неужели он мог в это поверить? А если считает ее жадной, подлой и развратной, то как он мог заставить себя разговаривать с ней, дотрагиваться до нее… любить?

Мысленно перебирая каждую из жестоких насмешек Люсинды, она отчаянно думала, что поведение Люка ничем не отличается от того, что он приписывает ей, даже если его мотивы честнее, даже если он искренне верит, что провокация может быть использована в качестве доказательства. Разве сам он менее жаден, чем считает ее? Да он хуже той женщины, за которую ее принимает! Джон Барроус был его троюродным братом, но ведь они поругались, и Люк явно пренебрегал стариком. Почему же он считает, что заслужил наследство?

Мелани подумала о долгих горьких годах, проведенных Джоном Барроусом в полном одиночестве, о его привязанности к родовому гнезду, последним хранителем которого ему пришлось стать.

Горячие слезы потекли у нее по щекам. Теперь ей осталось только одно.

Надо побыстрее уехать из этого дома, от воспоминаний, от боли, которую она будет испытывать всякий раз, думая о Люке. Завтра она первым делом отправится в Натсфорд и передаст дом в руки агента по недвижимости. Она не будет дожидаться ни аукциона, ни решения о новой автостраде, но одно она сделает обязательно: ни за что не позволит Люку, его невесте и ее жадному отцу завладеть домом. Она оформит все так, чтобы покупатель не имел права продавать дом, по крайней мере лет пять. Она…

Мелани лихорадочно обдумывала разные варианты, борясь с душевной мукой, которая наваливалась на нее, наполняла такой болью, какой она никогда еще не испытывала.

Всего несколько часов назад Люк держал ее в своих объятиях, ласкал и разговаривал с ней. Она считала, что, хоть он и не говорил о любви, все было ясно без слов…

Презрение к самой себе все-таки взяло верх, и ее начало трясти. Разве можно быть такой глупой, такой наивной, такой доверчивой? Частный детектив!

Она как круглая дура поверила… Поверила и когда он представился таким же чужаком, как и она, в этих краях. Теперь она понимала, почему он расспрашивал ее о прошлом, о семье. Теперь она понимала, почему временами он казался ей таким далеким, почему смотрел на нее холодным, злым взглядом и она явственно ощущала, что они совершенно чужие. Какая же она дура! Но теперь все: Люсинда раскрыла ей глаза, слава Богу, вовремя, по крайней мере дом спасти еще удастся. Что же до ее собственных чувств…

С трудом проглотив ком в горле, Мелани доковыляла до гостиной. Огонь горел все так же радостно, и комната казалась такой же уютной и гостеприимной, как и до появления Люсинды, но Мелани не могла здесь больше жить. Она прибиралась с такой любовью и с такой радостью, ожидая возвращения Люка!..

Что касается спальни… Она с трудом подавила рыдания. Да, теперь ей в этой спальне больше не спать, ни сегодня и никогда. Она скорее пойдет на улицу, ляжет на холодную сырую землю, чем на эту кровать!

Мелани обхватила себя руками, горя от стыда. Огонь освещал мягкую волну ее волос, бледную линию щеки и бескровные губы… Такой и застал ее Люк, когда пятью минутами позже открыл дверь и вошел в гостиную.

Он постучал в дверь черного хода, но, не дождавшись ответа, сам открыл ее и вошел в дом. Увидев Мелани, он бросился к ней, с тревогой воскликнув:

— Мелани… Боже! Что с тобой? Нога?!

Мелани стояла как парализованная, но только Люк приблизился к ней, как возмущение привело ее в чувство, и она, отступив на шаг, сдавленным голосом сказала:

— Не прикасайся ко мне… Не подходи ко мне!

В бешенстве от пережитого унижения, она уворачивалась от его объятий.

— Что произошло, Мелани?

А он, оказывается, неплохой актер! Посмотреть на него, так он сама забота. Никому и в голову бы не пришло усомниться в том, что он искренне удивлен! Никому, кроме нее и Люсинды. Они-то знают правду.

— Что произошло?! — истерично рассмеялась она. — И ты еще спрашиваешь?

Ничего, кроме того, что глупая девчонка позволила бессердечному мужчине использовать себя… Мужчине, который почему-то возомнил, что вправе судить других! Что вправе толковать и использовать закон, как ему заблагорассудится… Он может бездушно наблюдать за одиноким и несчастным человеком, годами его не замечать, но утверждать, что знает его достаточно хорошо, иметь право вмешиваться в его личные дела… Этот человек может стать любовником женщины, которую презирает и ненавидит… Ты как раз и есть этот человек! — твердо закончила она. — С тобой много чего происходит, тебе не кажется? Да, кстати, к твоему сведению, я не соблазняла твоего троюродного брата и не просила у него этот дом. Я его даже не знала, и если ты мне не веришь, то обратись к адвокату. Вообще-то, с твоей стороны было бы разумнее сделать это сразу.

Хотя, я понимаю, правда тебе ни к чему. Все, что тебе нужно, — это предлог для того, чтобы переделать завещание мистера Барроуса в свою пользу, дабы твой будущий тесть получил то, что ему нужно. К сожалению, я этого не знала.

Ее колотило, зубы стучали, каждое слово давалось с трудом. Нога болела так, словно ее раздирали острые волчьи зубы, голова раскалывалась, в горле першило, но все это было ничто по сравнению с болью, горевшей у нее в сердце, сжигавшей ее на костре презрения к самой себе.

— Ничего не понимаю. О чем ты, черт побери? — резко прервал ее Люк. Когда я уходил…

— Когда ты ушел, меня посетила твоя невеста, — горько пояснила Мелани. Так что врать бессмысленно, Люк. Я все знаю… Все до капли, как бы мне это ни было больно.

Мелани взглянула на него — он посерел.