Он попытался покачать головой, резко остановился – снова
будто от боли.
– Если бы я был достаточно красив, ты бы взяла в свою
постель меня, а не обратилась бы к этим чужакам. – Он опустил голову,
сжимая мою руку двумя своими. Потом поднял лицо, и видно стало, что он
плачет. – Анита, прошу тебя, умоляю, не отбрасывай меня в сторону так
небрежно. Я знаю, что тебе не так приятно было мое внимание, как мне –
прикосновения к твоему телу. Но я стану лучше, клянусь, если ты только дашь мне
еще один шанс доставить тебе удовольствие. Я слишком старался быть с тобой
осторожным. Я не понимал. Я умею лучше, я буду лучше.
Он зарылся лицом мне в колени и зарыдал.
– Я думаю, мы получили ответ, ma petite.
Я гладила волосы Реквиема и не поняла, о чем говорит
Жан-Клод. Слишком я была оглушена, чтобы думать.
– Ответ на что?
– На вопрос о твоем действии на вампиров, отведавших
когда-то ardeur. Я думаю, что ты вызываешь тягу, как Белль. – Он показал
на Реквиема, цепляющегося за меня, плачущего мне в колени. – Он достаточно
силен, чтобы быть мастером города, ma petite. Не так силен, как Огюстин или я,
но достаточно. Ему не силы не хватает, а честолюбия. Он не хочет властвовать.
– В этом нет ничего стыдного, – сказала Элинор.
– Non, – согласился Жан-Клод, – но я хочу,
чтобы ma petite поняла: ее воздействие на Реквиема – это не мелочь.
Элинор сидела в кресле, подобрав ноги, потому что до земли
они бы не достали.
– Я понятия не имела, что она так зачаровала его.
– Я его не зачаровывала.
Она глянула на меня, махнула рукой в сторону вампира у моих
ног.
– Найди другое слово, если хочешь, Анита, но эффект тот
же. Можем спорить о семантике, но Реквием одержим тобой самым
противоестественным образом.
Я гладила его волосы, густые и прямые, но не теплые. Он был
холоден на ощупь.
– Ему нужно питание, – сказала я. – Заживление
потребует много крови и энергии.
– Не думаю, что это можно вылечить кровью, –
ответила Элинор, и это прозвучало почти как обвинение.
– Чего ты хочешь от меня, Элинор? Что ты хочешь, чтобы
я сделала?
– Возьми его себе в любовники.
– У меня четверо мужчин, у которых секс только со мной,
и еще двое, которые иногда бывают в моей кровати. Черт, да еще и Джейсон где-то
раз в месяц бывает в моей постели.
– Именно что, – согласилась Элинор. – На
одного больше – не такая уж существенная разница.
– Будь это только секс, может быть. Но здесь больше,
чем секс. Эмоциональные вопросы. Я даже не знаю, хватит ли меня на пятерых
мужчин, плюс еще дополнительные. Можешь считать меня психом, но не думаю, что у
Реквиема низкие потребности. – Я погладила его по волосам, он вздрогнул. –
Нет, я определенно уверена, что запросы у него не малые. Не думаю, что у меня
хватит эмоций на еще одного мужчину с высокими запросами, понимаешь? Это и есть
правда. Уверена, что любовник он изумительный, но остальные его потребности мне
не удовлетворить.
– Какие остальные?
– Беседа, эмоции, общение, любовь.
Элинор пошевелилась в кресле, наклонила голову набок,
длинные волосы рассыпались шелковой грезой.
– Ты его отвергла, потому что думаешь, будто не сможешь
его любить?
Я секунду подумала, потом пожала плечами и кивнула.
– Да, вроде того.
Элинор посмотрела на Жан-Клода:
– Она его отвергла, считая, что не сможет его любить.
Жан-Клод по-своему грациозно пожал плечами.
– Она еще очень молода.
– Не говорите обо мне так, будто меня здесь нет! –
потребовала я.
Рыдания Реквиема стали медленнее, он уже просто стоял на
коленях, уткнувшись в меня головой. Я гладила его волосы, как успокаивают
собаку или больного ребенка.
– Мы все понимаем, Анита, что ты – консорт Жан-Клода.
Мы понимаем, что ты, он и Ашер – единство троих. Мы все понимаем, что твой
триумвират с Ульфриком и Жан-Клодом надо поддерживать ради силы и безопасности.
Поддержка эта включает секс, потому что Жан-Клод – из линии Белль. Я признаю,
что считала с его стороны глупостью и слабостью позволить тебе твою близость с
леопардами, но ошиблась. Из этой близости родился твой собственный триумвират,
неимоверно укрепивший власть Жан-Клода. Твоя связь с Дамианом и Натэниелом –
вещь чудесная. Твоя связь с Микой – загадка, но я понимаю теперь, что твоя сила
очень похожа на силу Белль, а она тоже коллекционировала мужчин.
– Я не такая, как Белль Морт.
– Твоя сила такая же. – Она показала на Реквиема:
– Вот доказательство.
– Я не хочу коллекционировать мужчин, – сказала я,
глядя на мужчину у моих ног. – И уж точно не хочу, чтобы он был так…
одержим. Такой уровень желания – это просто неправильно.
– Почему? – спросила Элинор.
– Потому что я думаю, у него не было выбора.
Коллекционировать Реквиема я не хотела.
Он поднял голову, будто откликнулся, когда я назвала его по
имени. Слезы высохли едва заметными красноватыми полосками на лице. От этой
красноты синяки лучше смотреться не стали.
Я тронула уцелевшую сторону его лица, и он припал щекой к
моей руке, как будто одно это прикосновение было каким-то чудом.
– Как мне это исправить? – спросила я.
– Ты имеешь в виду – освободить его? – уточнила
Элинор.
– Да.
– Никак.
Я уставилась на нее:
– В смысле – никак?
– Лекарства нет, Анита. Только удалить его от тебя. Он
будет страдать без твоих прикосновений, но ничего сделать не сможет.
– Как с алкоголиком, – сказала я.
– Вот именно, – кивнула она.
– Есть от этого лекарство, – сказал вдруг
Жан-Клод.
Я глянула на него:
– Какое?
– Любовь, – ответил он. – Истинная любовь.
Мы обе на него вытаращились.
– Истинная любовь, – повторила Элинор.
Он кивнул.
– Мы любили Джулианну, и она освободила нас от
пристрастия к Белль Морт. Реквием был в постели Белль Морт до того, как Лигейя
его хотя бы коснулась, но как-то Белль послала Реквиема на долгое соблазнение в
далекую дорогу. Поскольку надо было соблазнить обе половины знатной пары, с ним
послали Лигейю.
– Я думала, что мастер Реквиема покинул Францию, чтобы
спасти его от Белль?
– С его мастером произошел несчастный случай, и Белль
представилась возможность взять себе всех вампиров ее линии, сделанных этим
старым мастером.