– Я вам особых колкостей не говорил.
– Ну, собирались. Ведь правда? Мы с вами не дети. Я не
страдаю повышенной обидчивостью, но вам, дорогой лорд Сварог, следовало бы
отнестись ко мне чуточку уважительнее, потому что я – это… я.
Он поднял лампу повыше, покрутил регулятор, осветив все
вокруг. Сварог жадно уставился на непрошеного гостя и ощутил легкое
разочарование. Гость был одет в скромный темно-серый камзол, обшитый черной
тесьмой, – ни дать ни взять, добропорядочный горожанин Бронзовой гильдии,
не выше. И лицо самое что ни на есть народное – скуластое, худое, располагающее
лицо неглупого крестьянина или служаки-сержанта, работяги и философа войны.
Руки, спокойно лежащие на коленях, – тяжелые, неуклюжие, с натруженными
ладонями. Только глаза выбиваются из образа – темно-желтые, словно бы
бездонные, удивительным образом и умные, и пустые, зрачок-точечка, словно
проколотая иглой дырка в иную реальность, где нет ничего, кроме абсолютного
мрака.
– Неплохо, – сказал Сварог. – Великолепная маска.
Это не колкости, я серьезно говорю. С такой физиономией ко мне и следует
являться. Свой мужик, ах, какой свойский, не усатенький демонический красавчик,
не седовласый благообразный аристократ…
– Даже если вы все понимаете, ваше подсознание независимо от
ваших побуждений играет на моей стороне, – усмехнулся гость. – Вы
знаете, кто я, но от моей маски никуда не деться… Вам постоянно приходится
делать над собой некоторое усилие, чтобы видеть за маской сущность…
– А как насчет настоящего облика?
– Вы не то чтобы этого не перенесете, но… Понимаете, нет
таких слов… Вы человек, а я – совершенно другое.
– Кстати, о сущности, – сказал Сварог. – Кто мне
поручится, что передо мной – самый главный? Не заштатная нечисть,
обосновавшаяся вблизи пансиончика? Не мелкий здешний бес?
Несколько секунд стояла тишина, и слышно было, как в холле
время от времени тревожно фыркают лошади, ржут коротко, испуганно, словно
вскрикивая.
– Забавно, – сказал наконец гость. – С таким
оборотом дела мне почти не доводилось сталкиваться. Ну не могу же я, простите
великодушно, выправлять самому себе солидный документ с подписями и печатями?
Что за абсурд… Ага… Вас ведь там, наверху, насколько мне известно, обучили
наспех мелким фокусам? Вот и попробуйте усмотреть мою истинную сущность. Потом
поделитесь впечатлениями…
– Вы правы, это мысль, – со светской улыбкой сказал
Сварог и произнес про себя нужные слова.
С таким он еще не сталкивался. Все в комнате осталось
по-прежнему, и в то же время она пропала, Сварог был в двух местах сразу, в
двух мирах, одинаково реальных, и перед ним грузно перекатывались, клубились в
непонятной бездне исполинские потоки мрака. Тьма обрела мириады оттенков,
переливов и колеров, то оформляясь в осязаемое переплетение необозримо
гигантских змей, то расплываясь невесомыми извивами туманов, пронизанных
колючими лучами черных, ослепительно черных звезд. Он погружался в бездну,
липкую, засасывающую, сомкнувшуюся над головой, уплывал в нескончаемые пучины,
и все, имевшее формы, очертания, контуры, иные, кроме черной, краски, осталось
наверху, в неизмеримой дали… И это был Ужас.
Зажмурившись, сжав кулаки, он вернул себя в прежнее
состояние.
– Вы удовлетворены? – мягко спросил гость. –
Неужели то, что вы видели, душонка мелкого беса? У которого и нет души…
– Удовлетворен, – сказал Сварог, не в силах побороть
странную слабость во всем теле.
– Впечатлениями поделитесь?
– Нет. Я не смогу этого описать. Что это?
– Вы видели Тьму. Из Тьмы и слагается Вселенная. А на долю
света, простите за убогий каламбур, приходится ничтожнейшая доля…
– А если отделить тьму, над которой вы властны, от той, что
к вам не имеет никакого отношения? Это какая доля будет?
– О, не стоит… – слегка поморщился гость. – Не нужно
этого, не будем играть в слова… Я – хороший логик, слышали, должно быть? И
практика у меня неизмеримо богаче, отточена на дискуссиях с интеллектуалами,
стократ превосходящими по подготовке вас. В иных спорах и мне случалось
оказаться посрамленным. Все равно, не надо погружаться в пучины схоластики.
«Что есть взгляд в кромешной темноте?» И тому подобное. Вам все равно не
превзойти, к примеру, Катберта… Поздняя ночь, скорее уж раннее утро, в
заброшенной тысячелетия назад гостинице для военно-морских чинов сгинувшего
мира сидят мятущийся граф и Князь Тьмы – и старательно состязаются в
красноречии… Нелепо. Как если бы мы, подобно оперным тенорам, стали петь свои
реплики. Мы же не персонажи философского трактата…
– А какой стиль вы предпочитаете?
– Насквозь деловой, – сказал гость. – Сбережем
время.
– Что же вы хотите? Договора не вижу…
– Помилуйте, вы же взрослый человек, лорд Сварог… Или
всерьез верите, что я заставил бы вас расписываться кровью? А то и в случае
вашего согласия обрек бы на вечные муки после смерти? Все это – примитивный
вздор. Нет ни вечных мук, ни вечного блаженства. Все одновременно и сложнее, и
проще. Одни в свое время становятся частицей Тьмы, а другие – частицей Света.
Вот краеугольный камень, фундамент. Все остальное – детали, частности,
дополнения.
– Но чего же вы все-таки хотите? И что предлагаете?
– Хочу я немногого – чтобы вы, собравшись утречком,
повернули назад в Равену. Где и вы, и ваши спутники вернутся к прежним
занятиям. Не беспокойтесь о принцессе. Мелкие неприятности, клянусь Великой
Тьмой, улаживаются походя…
– А что взамен?
– Да ничего! – досадливо поморщился гость. –
Ничего. Вы удивлены или разочарованы? Нет, если вам так уж необходимы все эти
пошлые глупости – бриллианты размером с кулак, какой-нибудь трон, толпы
прелестниц – составьте на досуге список, не ограничивая себя решительно ни в
чем. – Он презрительно скривился, махнул рукой. – Что угодно. Корону
Четырех Миров? Место в моей свите? Место – немедленно, корону – чуть погодя,
быстро это не делается… словом, дать я могу почти все. Но ничего не предлагаю.
Потому что способен вознаградить вас не в пример щедрее – вовремя остановить.
Чтобы вы избежали всех глупостей, какие можете совершить. Вот настоящая награда
и достойная плата. Покой. Если хотите позаботиться еще о ком-то, скажите.
– Интересно…
– Удивлены? Я так и думал. Но если вы рассудочно все
взвесите, поймете, как велика награда. Поймите, я не в ответе за все, что обо
мне придумали и наговорили за тысячелетия… И категорически отвергаю все попытки
приписать мне стремление насадить повсюду Хаос. Тяга к Хаосу – забава тех самых
мелких бесов. Мне нужен Порядок. Иной, правда, не тот, что нужен кое-кому
другому, не будем вспоминать его к утру…
– Ну, это мы проходили, – сказал Сварог. – Разный
бывает порядок. Вам нужен один, мне другой.
– Вам не порядок нужен, – сказал гость. – Вы
стремитесь остаться среди тех, кто обуян идиотским стремлением
облагодетельствовать человечество. Облагодетельствовать отсутствием зла.
Жратвой и питьем. Книгами и картинами. Электрическим светом на улицах и чистыми
лестницами. Задача благородная, но невыполнимая. В первую очередь по причине
скотской сущности этого самого человечества. Оно разрушит, опошлит, осквернит и
опохабит все мудрое, чистое и возвышенное, дай ему только волю. На каждый
недюжинный ум приходятся тысячи голов быдла, озабоченного наполнением желудка и
поисками щели, куда можно излить сперму. Пусть желудок стремятся наполнить не
хлебом, а жареными павлинами в тончайшем соусе из соловьиных язычков – животная
сущность от этого не меняется. Вас всегда будут предавать и продавать,
использовать втемную, с циничным расчетом. Неужели вы не навоевались?
Когда-нибудь, безмерно уставши от того, что считали великими свершениями, вы с
ужасом поймете, что все было зря, все было впустую. А еще вы вспомните, что вас
искренне пытались предостеречь…