Московские Сторожевые - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Романовская cтр.№ 41

Год был, как сейчас помню, восемьдесят четвертый. У меня тогда с Семеном все непонятно было, а с мужем… вот забыла имя-то… Андрей или Антон? Неважно, я его Мусиком дома звала. С Мусиком все совсем хорошо обстояло. Если бы не одно «но» — он ребенка хотел, а я медлила. Не то чтобы категорически против, а… Как-то я в той молодости не планировала такого. Рано мне еще. А Мусику подобные вещи не объяснишь. Вот и крутила как могла, а сама тем временем к чужим детишкам присматривалась.

У нас, конечно, НИИ вроде как закрытый, с вахтером и пропусками, а все одно: то у кого в детском саду карантин, то у какой мамаши чадушко ключи от квартиры посеяло — вместе со сменной обувью и дневником с замечаниями. В общем, постоянно какие-то ребятишки перед глазами мелькали — и в районе, и в троллейбусе по дороге на работу, да и в родном институте крутились: после уроков к мамам-папам своим забегали. Не каждый день, конечно, но кое-кого я уже различала, у меня после работы в школе глаз был наметанный.

Вот и этого пухлощекого, который потом вырос и всякими оттопыренными наркоманами командовать стал, я тоже у нас там встречала. Сыночек Спицыных.

Была у нас такая пара в лаборатории, муж с женой. Им ни мебель, ни кафель, ни сапоги доставать не надо было. Они себя выше материальных ценностей ставили. Даже с нашей работы если чего в дом и несли, так только ленту для пишущей машинки и фотобумагу. Тревожные были люди, у меня в районе по кухням много таких собиралось. Некоторые и до сих пор встречаются, только говорят об ином.

В общем, я мальчонку их у нас в библиотеке видела иногда: чистенький такой, культурный, научными журналами интересовался. На него если кто и жаловался, так только библиотекарша Роза: дескать, младший Спицын все время коржики в читальном зале ест. А чего? Вкусные коржики были, как сейчас помню — по двенадцать копеек.

Ну вот, в тот день я, значит, этого мальчонку в нашей библиотеке и встретила. Зашла к Розке — у нее запасной кипятильник где-то был, мой в тот день перегорел. В читальном, естественно, тишина: пара лаборанток у окна пристроилась, спят на конспектах — они на вечернем отделении учатся. А мальчик, соответственно, сидит тихонько, «Вопросы химии» читает, выписывает себе что-то.

Пока Розка на абонемент за кипятильником ходила, я даже поумилялась немного: может, и мне такого сыночка себе родить? Будет такой вот светленький, пухленький, умненький… Я им гордиться буду, всему ведьмовству сама научу… И, в отличие от мамаши-Спицыной, буду следить за тем, чтобы ребенок всякую крахмальную дрянь из нашего буфета всухомятку не ел.

В общем, хорошо мне мое будущее дитятко представилось. Только похоже оно было не на меня или мужа Мусика, а на Сеню, с которым, ну честное слово, не было у меня тогда еще ничего. Мне аж самой страшно стало. Сперва за себя, а вот потом…

Мальчишка Спицын сидел на своем месте, не шевелился почти, читал — и щеки у него при этом так пламенели, будто внутри тех «Вопросов химии» лежал непотребный журнал или хоть роман об Анжелике. Я как-то про кипятильник забыла, подступилась к столу на цыпочках — да нет, статья как статья, что-то там по неорганике, я в этом и не понимала ничего.

А вот настрой мальчишкин мне ясно виделся: он о подвигах и славе мечтал, о геройской смерти и гибели врагов. Такое бывает, если приключенческий роман читать. Или хоть про похождения пионеров-героев: о них тогда много разных сказок было сложено. Но не вязалось такое с неорганической химией, вот ты хоть умри.

Умереть мальчишка, кстати, тоже был готов. От него этим желанием аж пахло — почти как от тех давно покойных декадентиков или от бомбистов-террористов. С последними даже сходства побольше было.

Я над читательским столом совсем нависла — вспугнула мальца. Он сразу статью ладошкой прикрыл — будто там и впрямь непотребство, запламенел не хуже, чем его галстук, а потом отчеканил вежливенько, что никаких коржиков он сейчас за столом не ест и нечего тут за ним подглядывать, а если мне журнал нужен, так он его обязательно вернет — но через четверть часа.

Я, естественно, ему киваю, улыбаюсь ласково, а сама все прислушиваюсь к тому, какие у него мысли в голове стучат. А мысли там сложные — как у швейцарских часов механизм. Звать мальчика Спицыных Веней, да только его в школе Винни дразнят — за сходство с мультипликационным медвежонком. Лет ему — неполных двенадцать, в правом кармане у него сорок семь копеек, а в левом дырка, носовой платок и треснувшая пробирочка с перманганатом калия; без буфетных коржиков жизнь как-то особо немила; в химии он и правда понимает, с такими-то родителями, а еще у него заветная мечта есть — геройски погибнуть во славу новой революции. Это он родительских кухонных разговоров наслушался и «слепую» перепечатку книжки одного кембриджского профессора прочитал — его же мамаша эту книжку на уведенной с работы машинке дома перепечатывала. Мамочки мои, это он бомбу тут изобретает! Ну это ж надо, а? Раньше студенты-террористы царя-батюшку убить мечтали, а этот пионер хочет Мавзолей Ленина вместе с собой взорвать. Уже и дату выбрал — девятнадцатое мая, день рождения пионерской организации. Их от школы на Красную площадь пошлют, на экскурсию в Мавзолей, вот он и торопится к этому дню, глупенький. Опять время петлю делает, новое поколение на тот же ошибочный путь выставляет.

Я бы и без того этим мальцом занялась, одних его мыслей для многих бед и глупостей достаточно, но тут — увы — не пустые мечты были. Мальчик Спицын и вправду дома какие-то опыты ставил то в ванной, то в кладовке. Родители не мешали даже — думали, что он фотопленку там проявляет. А у него взрывное дело на лад пошло. Ох ты!

Я мальчонке на руки посмотрела — а они все в разводах от кислоты — и прям увидела мысленно, как на них наручники щелкают. Аж самой поплохело.

Не стала Розку с ее кипятильником дожидаться, поманила мальца к себе. Дескать, Венечка, мне тут твоя мама говорила, что ты паяешь хорошо? Не мог бы мне помочь, ну уж больно надо, а то лаборантов не допросишься. И улыбнулась изо всех сил.

Пока ко мне в кабинет шли, я уже мысленно ни о каких детях не мечтала: к работе готовилась. Да и страшно было: вот родишь такого Венечку, все силы в него вложишь, а потом закрутишься на работе и проморгаешь тот момент, когда он в диссиденты отправится. Это ж ужас что такое, и куда только родители-Спицыны смотрят? Впрочем, это я знала куда — одним глазом в микроскоп, другим в машинопись про Ивана Денисыча.

Пока мне Веня кипятильник починял, я на стол накрыть успела. Всех из комнаты спровадила, по разным поводам, но на час как минимум. А разговору нам на пять минут хватило. В чаек я зерничной пыльцы кинула, в болгарский абрикосовый конфитюр забей-травы положила, коржики просто так подала, чтобы клиента к себе расположить. Даже в глаза сильно дуть не пришлось, чтобы от мальчишки эти страшные глупенькие мысли отвадить.

Я ему пару вопросов всего и задала: про то, кем стать хочет и какие предметы в школе нравятся. А он пока отвечал, кивала в нужный лад. Но там, сколько ни кивай, все одно получалось — не успокоится мальчишка. Про терроризм и революцию намертво забудет (да так, что в школе политинформацию не сможет провести), а вот мысли о том, как бы вытащить страну на путь исправления, в нем все равно останутся. Только он их другими методами воплощать начнет. Ну это уже не моя беда — главную-то опасность я убрала.