Из-за стеллажей вынырнула похожая на акулу
тетка и недовольно пробасила:
— Чего развопился? Ни на минуту оставить
нельзя! Хуже ребенка!
— Зин, — жалобно простонал Леня и
ткнул в мою сторону грязным пальцем. — Она ко мне пристает!
Баба тяжелым взглядом окинула мою фигуру.
— Ты че? — угрожающе спросила
она. — Этот мужик уже при жене.
— Совершенно не собираюсь покушаться на
вашего мужа, — постаралась я успокоить наливавшуюся злобой тетку.
— Че? Че ты с ним кушать решила? —
не поняла Зинаида. — С какой радости мой законный муж с тобой жрать
пойдет? Да и денег у него нет, кошелек у меня.
Зина пухлой рукой похлопала по объемистой
торбе, висящей на длинном ремне у нее на плече.
Леня закивал и спрятался за спину супруги.
Понимая, что столь необходимый сырок сейчас ускользнет из рук, я решила
изъясняться на понятном Зинаиде языке:
— Мне твой мужик без надобности, экая
радость с ним возиться.
— А че тогда лезешь?
— Сырок прошу.
Зина побагровела.
— Какой такой сырок?
Тут из толпы выскочила вертлявая девочка лет
пяти, подскочила к толстухе и принялась дергать ее за вытянутую кофту.
— Бабушка! Купи Катю, вон ту, в розовом
платье.
— Отстань, — рявкнула на нее Зинаида
и вновь попыталась разобраться в ситуации:
— Сырок? Ты че несешь?
— Ваш Леня схватил с витрины последнее
глазированное изделие — вон оно, у него в корзинке, — а я прошу уступить
его мне. Хотите, дам за него тройную цену?
Зинаида превратилась в гигантскую свеклу.
— О пустяке ведь речь идет! —
бубнила я. — Мне спешно надо, вопрос жизни и смерти, Миша ждет!
— Резиновое изделие? — гаркнула
тетка. — Ленька, кобель, ты че тут тайком покупаешь, а?
Ну, морда тамбовская, признавайся!
— Зинушка, — загородился корзинкой
муж, — она психическая, из дурки сбегла. Ну глянь, разве ж нормальные бабы
такими бывают!
— Сам идиот! — возмутилась я. —
А у вас, Зина, с ушами беда, я сказала не «резиновое» изделие, а
«глазированное»!
— Это че?
— Ну, в шоколаде…
— Кто в шоколаде?
— Сырок.
— Чей?
— Творожный, — завопила я,
раздосадованная непонятливостью тетки.
— Баба, купи Катю-ю… — завопила девчушка.
— Зинуля, она психованная! — завопил
Леня.
— Замолчите все! — взвизгнула вконец
замороченная Зина. — Ленька, шагом марш к кассе! Танька, заткнись со своей
куклой! А ты, убогая, вали отсюда, пока по башке тушенкой не получила!
Сарделеобразные пальцы Зинаиды ухватили с
полки довольно увесистую консервную банку, я попятилась к холодильникам, и тут
Таня радостно заорала:
— Бабушка! Bay! Гляди, какой мишка!
Одетый в костюм Винни-Пуха человек мирно шел
мимо витрин с кефиром, а на груди у него висела табличка: «Пейте йогурт!»
Не успела я подивиться редкостной по идиотству
рекламной акции, как Зинаида отпустила внучке затрещину и гавкнула:
— Чтоб я больше слова «вау» никогда не
слышала! Разговаривай прилично! А ну, как следует сказать?
На лице Танечки отразилось мучение. Тоненькие
бровки сдвинулись вместе, на мордочке ребенка застыло выражение глубокого
раздумья.
— Таньк, — ожил дед, — надо во
всем с бабушки брать пример. Разве она когда-нибудь «вау» орет?
Давай-ка, говори, как она. Ну, че бы бабуся
сказала, увидав медведя?
Танюша засияла улыбкой.
— Ой, бл.., мишка! — счастливо
заявила она. — Ведь так, дедушка? Я хорошая девочка, больше не стану
плохое слово «вау» произносить, буду говорить, как бабушка.
Меня начал раздирать смех. Да уж, иногда не
следует просить ребенка брать пример с близких родственников. Восклицание
«вау», пришедшее к нам вместе с голливудскими фильмами, вытеснило исконно
русские варианты вроде «ай» или «ой», и мне характерный для американцев возглас
тоже не слишком-то по душе, но уж лучше «вау», чем то, что сейчас ничтоже
сумняшеся произнесла Таня, копируя свою бабулю.
— Ленька, урод! — бросилась на мужа
Зинаида. — Хрена полез ребенка воспитывать, лучше б деньги зарабатывал,
дубина! Вон, у Надьки мужик че только в дом не прет, а ты…
Семейный скандал начал стремительно набирать
обороты. Тогда я, потихоньку осмотревшись, запустила руку в корзину
несчастного, распекаемого на все лады Лени, вытащила сырок и со скоростью
адмиральского крейсера рванула к кассам.
Стоит ли говорить, что у аппаратов змеились
километровые очереди и у всех покупателей имелись горы покупок?
Найдя хвост поменьше, я, бесконечно повторяя:
— Простите, впереди стоит моя сестра, —
подобралась почти к кассирше и уперлась в широкую мужскую спину.
Шкафоподобный дядька выкладывал на резиновую
ленту банки, пакеты, кульки, свертки…
— Простите, — ласково попросила
я, — можно я только сырок пробью?
— Если вам доставит удовольствие, —
хмыкнул покупатель, — то, без всякого сомнения, набейте морду этому сырку.
Я сделала вид, что восхищена его шуткой:
— Ха-ха-ха, какой вы остроумный…
Разрешите оплачу покупку перед вами?
— Нет.
— У меня всего маленький крохотный
сырочек, а у вас гора покупок.
— Нет.
— Очень прошу, я тороплюсь.
— Нет.
— Но это займет одну минуту!
— Маша, — заорал покупатель, —
иди скорей, ко мне пристают!
— Сейчас, зайчик, — незамедлительно
раздался в ответ суровый бас, и сквозь толпу стала продираться страшно похожая
на Зину тетка. К необъятной груди она прижимала пакеты с томатным соком.
Оценив ситуацию, я быстро шарахнулась в
сторону. Однако… Современные мужчины — настоящие рыцари, при малейших признаках
опасности зовут на помощь жен и прячутся за их объемистые спины.
И что мне теперь делать? Стоять в очереди час?