Кровь Заката - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 104

На самом верху Эдмон Тагэре оглянулся. Ставшее вдруг небывало острым зрение выхватило из череды пленных деда и дядю Леона. Как же им объяснить то, что знает он?!

Бледный как полотно клирик забормотал какие-то слова и осекся, пораженный восторгом, бьющим из глаз юноши, а Эдмон быстро приложился губами к Знаку служителя и обернулся к толпе.

– Люди! Смерти нет! Если не боишься, если веришь в то, за чем шел, если на тебе нет грязи, ты свободен от Смерти! – Звонкий юношеский голос разнесся над замолкшим белоснежным полем, рванулся к низким облакам, полностью заполнив огромное продрогшее пространство. Такого просто не могло быть, но Эдмона Тагэре слышала замершая Эльта, и в отчаявшихся сердцах вспыхивала надежда, его слова звенели и на дальнем конце альбинского луга, где стонали и метались в горячке раненые, и у окраины Груокского леса. Все другие звуки словно бы померкли и растаяли, уступив небо и землю сыну Шарля Тагэре. – Мы уходим туда, где нас ждут, не надо о нас жалеть! Жалейте Арцию! Жалейте себя! Вы ошиблись тропой и идете в трясину. Уходите! Уходите, пока не поздно. Тем, кто ошибся, не мстят. Агнеса и Батар лгали и лгут. На них кровь и грязь! Они не любят Арцию! Они никого не любят. И они проиграют! Зло всегда проигрывает. Не прощайте злу! Не оплакивайте добро! И не мстите ради мести! Мы еще встретимся после боя великого и вечного. А сейчас у каждого своя битва. Арде!

Эдмон дерзко улыбнулся вздрогнувшему палачу и шагнул к плахе.

2870 год от В.И.

12-й день месяца Вепря.

Арция. Эльта

Барон Люсьен Крэсси не хотел смотреть и все же не мог оторвать взгляд от сколоченного наспех эшафота. Не было ни радости, ни хотя бы удовлетворения. Да, он отомстил за братьев, но как и кому?! И, главное, кто воспользуется плодами победы?! Странное дело, чем дольше Люсьен смотрел, как умирали Тагэре и ре Фло, тем больше верил, что тогда, в Кер-Оноре, произошло чудовищное недоразумение. Такие враги не бьют в спину. А этот мальчик! Как святой со старинной иконы! Крэсси успел повидать всякое, но про такое только в Книге Книг найти можно! Да и старик ре Фло… Люсьен представил на его месте сначала себя, а потом тех, вместе с кем он оказался. Половина, если не больше, ползали бы по земле, прося пощады. Но разве Тагэре кого-то казнил? Крэсси лихорадочно вспоминал и не мог вспомнить ничего подобного!

Покушения на Шарля давно перестали считать, но герцог эльтский по обвинению в государственной измене и покушении на персону регента не наказал никого, хотя мог бы! Никого! А у Тон Ноарж всех, положивших оружие, и вовсе отпустили на все четыре стороны. Фарбье, конечно, тряханули, не без этого, но ведь то, что эта семейка обожрала Арцию не хуже саранчи, знали все!

Вся жизнь Люсьена прошла в баронском замке на границе с Фронтерой. Он остался с матерью, когда старшие братья решили попытать счастья в войне, уже тогда прозванной войной нарциссов, и откликнулись на призыв королевы. Потом они погибли. Все трое. Были убиты, и виновен в этом был Шарль Тагэре. Так говорили, и он поверил и верил до этого проклятого дня. А теперь не верит, хотя за утраченную убежденность в своей правоте готов отдать душу Проклятому. Не верит, что у убийцы может быть такой сын. Не верит, что маршал Батар и чужеземная королева хотят добра Арции. Не верит, что братья погибли по вине покойного герцога. Но во имя святого Эрасти, по чьей же?! По чьей?! Не будь убийства в Кер-Оноре, здесь, под Эльтой не было бы ни одного арцийца, не считать же арцийцами живоглотов, жрущих ифранские отруби!

Барон Крэсси смотрел и словно впервые видел носатую королеву, полосатых эскотцев, уцелевших Фарбье, а перед глазами вновь и вновь вставали старик в изломанных доспехах и золотоволосый мальчишка, похожий на божьего вестника.

Палачи продолжали делать свое дело, но как-то лихорадочно и торопливо. Небо словно бы стало еще ниже. Неужели кто-то сейчас смотрит ОТТУДА на происходящее?! Люсьен редко задумывался о жизни и смерти, а церковные обряды соблюдал только потому, что его приучили еще в детстве, но сегодня из головы не выходило «да не откроет никто дверь клятвопреступнику, не подаст ему воды, не преломит с ним хлеб». Выходит, он, Люсьен Крэсси, теперь изгой, предатель, ударивший в спину тех, кто, будучи в силе, дал передышку тем, кого считал слабее. Передышку во имя святой Циалы. В Войну Оленя святая вмешалась и покарала нечестивцев. Неужели она промолчит, когда оскорбили ее самое?! Или то, что говорят про Войну Оленя клирики, – ложь, победу добыли мечи, а капустницы потом ее украли?!

Сзади кто-то не то простонал, не то выругался. Крэсси обернулся. Граф Гартаж! Видать, и ему невесело. Проклятый! Когда же конец?! Дождаться, уйти и выпить. Какое выпить?! Напиться. До потери сознания! И пусть ему завтра что-то посмеют сказать. Но что это?! Неужели еще не все? Даже Батар недоволен… Проклятый!

– Барон…

Крэсси вздрогнул и обернулся, столкнувшись взглядом с Гартажем. Граф был бледен, как жабье брюхо, но по-прежнему вежлив.

– Дорогой барон, – повторил он, сглотнув, и с трудом закончил: – Я не ослышался? Она действительно это сказала?

Крэсси угрюмо кивнул. Эскотцы в двусине-серо-зеленых плащах двинулись от эшафота. Их пики украшали человеческие головы, и первой была голова Шарля Тагэре, отрубленная уже после смерти и увенчанная шутовской короной из соломы. Крэсси молча смотрел на жуткую процессию, двигавшуюся к воротам Эльты. Королеве было мало убить, она хотела большего. Люсьен молча следил, как головы Шарля, его родичей и сторонников были прибиты к воротам родного города герцога. Видать, это дело для эскотцев было новым и не самым приятным, потому что голова Леона ре Фло дважды выпадала из рук молодого воина, чье лицо отдавало той же сероватой зеленью, что и полосы его плаща. Два клирика, толстый и тощий, суетливо творили молитву, но никому из них и в голову не пришло возопить, что сотворить подобное впору лишь язычникам. Когда дело было сделано, исполнившие приказ эскотцы, по своему обычаю, плюнули на ладони и отерли их о свои проклятые плащи. Крэсси трясло как в лихорадке, а потом, потом он услышал Гартажа. Голос графа был по-прежнему хриплым, но звучал раздельно и властно, отнюдь не как у придворного шаркуна.

– Шарлю Тагэре слава в вечности!

Люсьен даже не понял, как в руке его оказался меч. Отдавая последние почести тому, кого еще утром он считал смертельным врагом, барон не колебался. Он просто не мог иначе, и еще больше не мог оставаться с Агнесой и Батаром.

2870 год от В.И.

Ночь с 12-го на 13-й день месяца Звездного Вихря.

Тагэре

Это был странный костер. Языки пламени старательно обходили тянущиеся к ним молодые можжевеловые ветки, а дым отчего-то тянуло не вверх, а вбок, в глубину леса, где он рассеивался мутноватым горьким облаком. У огня грелись двое. Один, повыше, что-то помешал в висящем над огнем котелке, плеснул из него в оплетенную корой кружку, которую и протянул товарищу, очень бледному молодому человеку с невероятно красивым лицом и страдальчески изломанными бровями. Тот взял, но неудачно, едва не расплескав горячую жидкость.