Лик Победы - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 160

А сердце «блистательного»? Лэйе Астрапэ, если не прости, то пойми – у них нет другого выхода. Или эти трое сегодня, или две тысячи и пол-Эпинэ – завтра.

– Достославный не верит Симону Люра? Но это вы его нашли.

– Великие дела требуют и великой грязи, и великой чистоты, – вздохнул достославный. – Тот, кого сын твоего отца зовет Люра, рожден от дурного семени и свободен во зле, как и все, созданные из праха. Они вольны клясться и нарушать клятвы. Им страшны лишь руки людские, стражи Кабиоховы их не видят и не остановят. Лишь рожденные от семени сынов Кабиоховых закляты ото лжи именем Его.

Закляты ото лжи? Ну-ну… Рыжие многое помнят, они знают толк и в золоте, и в магии, но как же они наивны. «Мэтр Вукрэ» не сомневался, что Альдо исполнит клятву, и умер, а клятвопреступник жив и здоров.

– Лгут все, – честно сказал Робер Эпинэ, – просто одним это легче, другим трудней.

– Всеотец знает цену всему, – согласился обладатель пятна, – можно, радуя сильного, назвать пса львом. Можно продать глупому мула как коня, но цена великой клятве назначена единожды и навеки.

Единожды, навеки и до леса Святой Мартины, который следует называть лесом Леворукого.

– Я не знаю про великую клятву. – Закатные твари, они на месте, еще четверть хорны вдоль обрыва – и все. Их никто не услышит, разве что Малая Кошка, но она не смотрит вниз.

– Блистательный шутит. Он был свидетелем, его глаза видели, его уши слышали.

…А его мозги не понимали, зато желудок требовал мяса, а гонор желал вырваться из-под опеки Эсперадора. Вот он и вырвался.

– Я не знал, как это называется. Мы просто дали слово.

– И оно было принято.

Отряд развернулся, углубляясь в лес. Здесь уже убивали. Могила Флоримона Шуэза совсем рядом, а у гоганов могил не будет, они просто исчезнут. «Шар судеб», а говоря по чести, просто подлость. Судьба делает из нас покойников, но мерзавцами мы становимся по собственному выбору.

Кривое дерево, опрокинутый «лафет», с которого свалилось изображавшее пушку бревно. Где-то здесь упал Рихард Борн с шальной пулей в спине. Полковника убил кто-то из повстанцев. В тот день все стреляли во всех, не разбирая, где свой, а где – чужой. Те, кто заплатил за пролившуюся в лесу Святой Мартины кровь, лягут здесь же, хотя Робер с Никола об этом не думали. Просто искали подходящее место. И нашли.

Отряд остановился – это были люди из Эпинэ, те самые, что спасли своего герцога от засады Маранов. Довез ли Жюстен сестер и братьев до Олларии?

Спутник Робера улыбнулся в коротко стриженную бороду. Кто он на самом деле? Не все ли равно!

– Сын моего отца видит, что те, кто должен прийти, еще в пути. Недостойные готовы ждать, сколько нужно. Эта ночь – первый шаг к обретению вечного.

Вернее, последний. Слева обрыв, справа заросли каких-то кустов, путь назад и вперед перекрыт. Излишняя роскошь для троих ничего не подозревающих бедолаг, но разъезжать ночью без эскорта герцог не может.

– Я могу узнать имя достославного? – во имя Астрапа, зачем ему это?

– Блистательный может многое, но памяти не стоит нести лишний груз.

Если бы мы могли решать за нашу память, забывая и помня по своему желанию, но это невозможно.

– Монсеньор, – Никола, как они и договаривались, подъехал слева, – мы прибыли слишком рано.

– Нет, – условленные слова Робер произнес раздельно и четко, – мы приехали вовремя .

Они выстрелили одновременно: Карваль в молчаливого человека на пегом муле, Робер в своего собеседника. Иноходец попал, пистолет Никола осекся.

– Блистательные не могут нарушить слово, – Робер не видел лица гогана, но слышал голос – недоумевающий, растерянный, – не могут…

Новый выстрел. На этот раз пистолет послушался. Мул с мертвым всадником на спине захрапел и бросился в кусты, но поводья зацепились за колючие ветки. Обезумевшее животное билось и ревело, в суматохе о гоганском мальчишке как-то позабыли, а тот то ли спрыгнул, то ли свалился на землю и с диким криком бросился бежать. Вдоль оврага, а не в лес, дурень несчастный.

Нужно было стрелять, но пальцы Робера вцепились в поводья и не желали их выпускать. Никола тоже промешкал, но кто-то курок все-таки спустил. Любую подлость следует доводить до конца, иначе она останется подлостью, но потеряет смысл. Черная фигурка дернулась, на мгновение замерла и помчалась дальше на радость луне. Ночная хозяйка была на стороне охотников – бледные светящиеся пальцы тыкали беглеца в спину. Робер все-таки выстрелил, но сам не понял, попал или нет. До парнишки наконец дошло свернуть в тень. Никола вполголоса ругнулся, спешился и бросился следом, за ним побежали несколько солдат. Иноходец опустил пистолет.

– Монсеньор, – капрал из Агиррэ прятал глаза, – мулов тоже надо бы… Нечего им тут бродить, мало ли!

– Хорошо, – где люди, там и мулы. Снявши голову, по волосам не плачут, а голову он снял в болотах Ренквахи. Семь лет прошло, а волосы все растут. У мертвецов всегда растут ногти и волосы.

В чаще грохнул выстрел, в ответ заржал чей-то конь, и стало тихо, словно ничего не случилось. Все спокойно, только черная кровь на бледной земле, следы копыт да лунный свет. Еще день или два, и полнолуние… Ночь Луны, только какая? То ли Флоха, то ли Гоха. Можно было спросить, но он не спросил, а теперь спрашивать не у кого. Дети Кабиоховы не вмешались, бросив внуков своих на произвол судьбы, впрочем, сыновей они тоже давным-давно оставили.

В зарослях затрещало, черные ветви раздвинулись, показался Никола. Один. С докладом он не спешил, но Робер все понял и так: мальчишка с золотистыми глазами не сумел обмануть луну.

3

– Я его догнал, будете смотреть?

Робер покачал головой. Лес Святой Мартины. Лес смерти, глупости и предательства, лес судьбы…

Никола отдавал распоряжения, Повелитель Молний сидел в седле, глядя в бархатное небо. Малая Кошка стояла в зените, двенадцать разноцветных звезд сулили удачу и долгую жизнь родившимся. Должен же сейчас кто-нибудь родиться – жизнь не должна уступать смерти.

– А ну, стой, чтоб тебя!

Короткий, оборвавшийся храп, мул с перерезанным горлом валится на бок, за ним второй, третий. К весне от бедняг останутся только кости. Всех в овраг – и двуногих, и четвероногих. Шорох, всплески, кто-то вполголоса выругался, фыркнула лошадь.

– Монсеньор, можем ехать.

– Благодарю, капитан.

– Не за что, монсеньор, – Карваль поправил сбившуюся набок шляпу и неожиданно добавил: – Мерзкое дело. Я… Я не слюнтяй какой-нибудь, но этот мальчишка… Вы не знаете его имени?

– Откуда? – махнул рукой Робер. – Да и зачем оно?

– Поминать, – просто сказал Никола. – Про других не скажу, может, они и за дело получили, а парень ничего не понимал. Такого грех убивать.