От войны до войны - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 77

– Хлебните касеры, юноша, – Рокэ с сомнением разглядывал своего оруженосца, – то, что вы видите, это еще не бунт и уж тем более не восстание…

Ричард послушно взял протянутую кем-то флягу. Касера снова помогла – туман в голове рассеялся. Подбежал пузатый капрал – у Давенпорта все было готово.

Рокэ кивнул и оглянулся на своих людей, словно что-то подсчитывая. Плащ маршала остался на Золотой улице, когда Рокэ избавился от шляпы и перчаток, Дик не заметил. Который же сейчас час? Светает в эту пору рано, наверное, часов пять. Резкий ветер взъерошил черные волосы Алвы, словно отдавая честь своему Повелителю. Герцог помянул Леворукого с его кошками и быстро пошел вперед.

2

– Нет, – упрямо повторил Герард и добавил: – Лучше умереть, чем жить трусом.

– Пропадать всем глупо, – устало произнесла Луиза.

Они спорили второй час. Когда стало ясно, что черноленточники не уснут и не уйдут, Луиза отправила Герарда искать выход через чердак. Сын хоть и с трудом, но добрался по крышам до конца улицы и нашел открытое слуховое окно. Другое дело, что добраться до него мог мечтающий о гвардии мальчишка, но не старуха и не воспитанная барышня.

– Мама, ты не понимаешь, – забормотал Герард. – Если вас убьют, как мне жить с таким клеймом… Я отведу Жюля и вернусь.

– А как мне умирать? Ведь это я вас сюда привезла… Твой долг позаботиться о Жюле.

– Он найдет графа Крединьи. Ему можно, он мелкий еще.

Спорить можно было до бесконечности, и Луиза замолчала. Если Герард говорит, что ни Селина, ни Амалия по крышам не пройдут, значит, не пройдут. О ней и матери и говорить не приходится.

– Хорошо, спрячь Жюля и делай что хочешь. Светает, поторопись.

Герард кивнул. Жюль, взволнованный и недовольный, в темной куртке и кожаных штанах, топтался у чердачной двери.

– Мама, – заныл он, – я не хочу… Мы будем драться! Мы покажем этим мужланам…

«Этим мужланам»… Слова, достойные внука тесемочницы. Если бы мать не корчила из себя графиню, ничего бы не случилось. Нельзя жить среди собак и мяукать. Если ты, разумеется, не лев.

– Замолчи. – С Селиной и Герардом можно говорить по-человечески, но на младших приходится орать. – Твое дело молчать и слушаться.

– А… – Жюль осекся, – вы скоро?

– Скоро!

Жюль выживет, иначе просто не может быть! И Герард тоже. Она запрет чердачное окно, и парню придется вернуться к брату, а ее дело – девочки и мать. Селина и Амалия не должны достаться пьяным скотам, значит, их с Денизой дело… У Денизы должны быть нужные травы… Сонное зелье не годится, слишком поздно, оно не подействует. Не успеет – вот-вот рассветет, заявятся черноленточники. И потом, спящие всегда беспомощны, а надежда умирает последней. Значит, кинжал? Да, наверное…

– Мам, мы пошли.

– Я поднимусь с вами.

– Зачем? Я скоро вернусь.

Герард – умница, наверняка понял, что она затеяла, но спорить при Жюле не может, а потом ему ничего не останется.

– Разумеется, – она улыбнулась так беззаботно, как могла. Только бы не зареветь и все не испортить. Жюль не должен знать, что никто не придет. Почему в Олларии такие крутые крыши? Чтобы прыгать по ним, нужно родиться кошкой. А если черноленточники глянут наверх, если у них не только колья и дубинки, но и мушкеты? Не сметь воображать себе всякие ужасы! Их и так больше чем нужно.

– Мама, – Герард предпринял еще одну попытку, – идите собираться…

– Да-да, – она все-таки не удержалась и обняла Жюля, – сейчас пойду…

Чердак, как и весь дом госпожи Кредон, блистал чистотой и порядком. Ни пыли, ни обычного хлама и рухляди, в которой можно закопать девочек. Поджигать они не станут, слишком близко от собственных домов.

Герард поправил лестницу, поднялся наверх, повернул щеколду, распахнул слуховое окно. Луиза закусила губу – она видит сыновей в последний раз, но надо улыбаться, пусть они запомнят ее спокойной и уверенной. Святая Октавия, ну почему мать при всем своем уме такая дура?!

Герард спустился вниз и подтолкнул братца:

– Давай, только гляди, куда лезешь.

Жюль вздохнул и начал подниматься. Рядом с гибким и ловким Герардом он казался особенно неуклюжим. Хомяк и куница! На четвертой ступеньке Жюль оступился, но обошлось. Голова и плечи сына скрылись из виду, затем раздался истошный визг, и Жюль обрушился на едва успевшего его ухватить Герарда.

– Сбесился?! – прикрикнул старший… Младшего била дрожь. Герард осторожно стащил Жюля вниз и взялся за ступеньку. – Сейчас гляну, что там.

Луиза кивнула и задрала голову – вверху, в зеленеющем сумеречном прямоугольнике, отчетливо виднелись черные сапоги с белыми отворотами. Такие в Талиге носил лишь один человек – капитан Лаик.

3

Все повторялось. Тревожные в своей пустоте улицы, мерный шаг солдат за спиной, застывшее лицо Рокэ. Сколько они прошли в эту ночь? Уж всяко не меньше трех хорн! Если бы не усталость, не натертые ноги, не вновь навалившийся озноб, все могло бы сойти за кошмарный сон.

– Это будет нетрудно, юноша, – заметил Рокэ, когда из-за поворота показалась площадь Леопарда, – хоть и неприятно.

Это и впрямь было нетрудно. Это было даже проще, чем на Золотой улице, потому что там было темно, грабители и жертвы сбились в одну кучу, а мародеры знали, как держать ножи и как убегать от солдат. Черноленточники не умели и этого, а их предводитель умел проклинать, но не воевать. Он позаботился выставить на подходах к площади караулы, но лишь для того, чтоб ловить убегавших. Обрушившиеся на площадь с четырех сторон отряды оказались для них полной неожиданностью, и солдаты мигом смели сотню возомнивших себя святым воинством лавочников.

Ощетинившиеся железом шеренги теснили лигистов к центру площади, одновременно замыкая кольцо. Ротные теньенты исполнили приказ Ворона в точности, и опешившие черноленточники подались назад, даже не пытаясь сопротивляться. Не прошло и десяти минут, как все было кончено. Воинство Авнира побросало оружие, превратившись в бестолково топчущееся на месте стадо. Среди пленных Ричард заметил епископа, тот грозил теньенту Давенпорту всеми смертными и посмертными карами. Это было не страшно, но как-то неприятно, что ли… Прочие вели себя смирно.

Кроме солдат и лигистов, на площади не было ни души. Не кричали женщины, не плакали дети, не валялся разбросанный скарб. Дик с опаской глянул на уцелевший угловой дом. В стеклах верхнего этажа отражался огонь, на раскрытых окнах поникала увядающая герань, но людей видно не было. Бежали? Прячутся? В любом случае не спят.

Если бы не свежий ветер, сносивший дым к Данару, дышать было бы невозможно, но тот же ветер раздувал пламя. Три дома на противоположной стороне площади полыхали, если там и оставался кто-то живой, спасать его было поздно. Сердце Ричарда сжалось, когда он увидел родной дом Катари. Изысканная решетка, окружавшая гнездо Ариго, валялась на земле, окружавшие дом клумбы были безжалостно вытоптаны, а широкие, двустворчатые двери казались Закатными Вратами, за которыми танцевали багряные сполохи. Дымные сумерки лишь усиливали ощущение несчастья.