От войны до войны - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 27

– Но, – начал Дик и запнулся.

– У тебя еще будут сражения, за которые тебе никто не скажет спасибо, – Алва улыбнулся, но как-то невесело, – и тогда ты вспомнишь Дараму и свою первую награду. И станет чуточку легче.

– Я… Я вас не подведу.

– Не думаю, что наши кони будут долго идти рядом, Ричард Окделл. – Ворон потянулся за кувшином. – Тебе понравилась вывеска папаши Эркюля?

Вывеска? Ричард не сразу вспомнил, что на ней было. Ах да, девушка в окне.

– Очень понравилась…

– Фрамбуа – один из двенадцати городов, оспаривающих право на святую Октавию. Я имею в виду олларианскую святую и мою прапрапрабабку. Эсператисты считают ее шлюхой и винят во всех смертных грехах, но двое мужчин, превративших Талигойю в Талиг, на нее и в самом деле молились…

Странно, трактирный мазила нарисовал ее такой, какой она была в ранней юности. Вряд ли он видел портрет, скорее всего, как-то догадался…

Значит, это Октавия! Жена Франциска Первого Оллара, умершая в родах и причисленная по приказу короля к лику святых. Эсператистская церковь была поражена подобным святотатством, но узурпатору до Агариса не было дела.

Ричард припомнил нежное девичье лицо, огромные широко распахнутые глаза, переброшенную через плечо косу. Олларианцы не отрицали, что, прежде чем стать королевой, Октавия была герцогиней Алва, но и не говорили об этом. В житии не было лжи, но при чтении его складывалось впечатление, что Франциск женился не на молодой вдове с ребенком, а на непорочной деве.

От матушки и надорского священника Ричард знал, как было на самом деле: Рамиро Алва был помолвлен с племянницей маршала Эктора, но встретил в трактире безродную блудницу, которая его околдовала. Будущий предатель нарушил слово Чести и женился на трактирной девке. Именно Октавия толкнула Рамиро на предательство, а когда изменник пал от руки Алана святого, поймала в свои сети марагонца и взошла на трон.

Оллар обожал жену, а ее сына от первого брака растил, как своего. Единственный ребенок узурпатора был слабым и болезненным, и после смерти Франциска власть в стране захватил его пасынок Рамиро Алва Младший. Жестокий и коварный, именно он окончательно сломал Людей Чести…

– Я… – язык Дика немного заплетался, – я не думал, что Октавия была такой…

– На иконах она старше.

– Нет… Вы не понимаете. Я думал, она походит на баронессу, а она, как Катари… – Ричард осекся. Он доверял своему эру, но о тайной встрече с королевой не должен знать никто, – как Ее Величество.

– Ну, разумеется! Тебе расписали Октавию как куртизанку… Мой тебе совет, Дикон, не считай опущенные глаза и срывающийся голосок признаком добродетели. Чем наглей и подлей шлюха, тем больше она походит на праведницу. – Герцог уже допил свое вино и молча вертел в руках стакан из резного стекла. Дик смотрел на своего эра, ему мучительно хотелось поговорить о Катарине Ариго, но он не решался. Рокэ со стуком поставил стакан на стол:

– Октавия, Дикон, и впрямь была тихой девочкой у окошка, в которую влюбился проезжавший мимо рыцарь. Бывает и такое. Повелитель Ветров по любви женился на безродной сироте. Возможно, это был единственный мудрый поступок в его жизни, а может, и нет. Этого нам никогда не узнать. Никогда…

1

У Селины пропала новая лента – синяя, вышитая золотом. Дочка никого не обвиняла, она вообще ничего не сказала, просто надела в церковь прошлогоднее розовое платье. Вытащить из девчонки правду удалось не сразу, и Луиза Арамона не сомневалась, что та молчит, чтоб не выдать сестру. Ленту, без сомнения, стащила Люцилла. Младшая вообще была нечиста на руку – видимо, в отца, а вот Селина удалась в бабушку, которая уродилась достаточно красивой, чтоб из дочки тесемочника подняться до любовницы графа Крединьи, и достаточно умной, чтоб удерживать при себе богатого вельможу более сорока лет.

Луиза Арамона вздохнула – дурой она себя не считала, но внешностью ее Создатель обидел. Правда, наградивший дочь страшной рожей и кривыми ногами отец озаботился купить ей мужа, пусть и дрянного. Они с Арнольдом терпеть друг друга не могли, но прижили пятерых детей и немалое состояние, а теперь супруг пропал, да еще как-то странно. Его искали, но капитан Арамона как сквозь землю провалился. В глубине души Луиза полагала, что так оно и было – отпечатки лошадиной подковы без единого гвоздя ни с того ни с сего не появляются.

Как бы то ни было, жизнь в Кошоне стала невыносимой – сплетни, слухи, лицемерное сочувствие соседок и, самое главное, дом. Дом, которого Луиза боялась как огня и который никто не желал покупать даже за полцены. Решение все бросить и уехать, принятое капитаншей у пустой, холодной кровати, оказалось не так-то просто осуществить. Особенно после того, как она отдала сбережения Арамоны церкви.

Луиза написала матери. Та ответила, что примет дочь и внуков, но переехать в Олларию означало перестать быть себе хозяйкой. Остаться в Кошоне? Трястись по ночам от страха? Видеть, как хорошенькую Селину избегают подруги, а почтенные горожанки, у которых были взрослые сыновья, заприметив семейство пропавшего капитана, переходят на другую сторону улицы? Нет, новый дом не спасет, нужно бежать хотя бы ради детей. Селина заслуживает хорошего мужа, а Герард мечтает стать гвардейцем. О будущем младших детей думать рано, но с Циллой, пока не поздно, нужно что-то делать.

То ли вдова, то ли брошенная жена отложила шитье. Вечерело, слуги уже ушли. Луиза платила очень хорошие деньги, но на ночь в доме рисковал оставаться только привратник, большой любитель касеры, и кормилица Селины и Герарда, утыкавшая все стены заговоренными иголками. Луиза собралась с духом и отправилась проверять, все ли в порядке. Она обошла весь дом, начиная с подвала, проверила запоры на дверях и окнах – все было как обычно, но госпоже Арамоне было страшно. По натуре бережливая, в последнее время она не жалела свечей, которые горели всю ночь везде, кроме наглухо запертой мужниной спальни. Луиза понимала, что о горящих свечах и обмотанных разноцветными нитками иголках знает весь Кошоне, но спать в темноте она не могла. Раньше женщину бесило суеверие Денизы, теперь капитанша позволяла кормилице делать все, что та считала нужным. Не то чтоб Луиза верила в заговоренные шелковинки и рябиновые ветви, но хуже от них точно не было.

В кухне и кладовых все было спокойно, даже слишком. Раньше в доме держали нескольких кошек, но они исчезли вместе с Арнольдом, а новые не приживались. Даже жалкие, подобранные на помойке котята отказывались есть и орали, пока им не отворяли двери, после чего пулей вылетали из сытного и теплого дома.

Нет, так дальше продолжаться не может! Конечно, норов у маменьки тяжелый, из пятерых внуков она любит лишь двоих старших, а Циллу чуть ли не ненавидит, но из дома в Олларии хотя бы кошки не разбегаются. Луиза провела рукой по чисто протертому столу и вышла на лестницу. Как тихо! Раньше она прилагала немало усилий, чтобы заставить свой выводок вести себя смирно, теперь предпочла бы, чтобы дети безобразничали и орали, а не жались по углам.