Красное на красном - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 44

— Герцог Окделл приносит присягу, — возвестил герольд.

— Я, Ричард из дома Окделлов, — услышал Дикон свой голос, — благодарю Первого маршала за оказанную мне честь. Я клянусь исполнять его волю и служить ему и в его лице служить Талигу. Отныне бой герцога Алвы — мой бой, его честь — моя честь, его жизнь — моя жизнь. Да покарает меня Создатель, если я нарушу клятву. Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору, если я предам своего господина. Обещаю следовать за ним и служить ему, пока он не отпустит меня…

Три года выдержать можно, потом он получит рыцарскую цепь и свободу, и тогда спросит с Ворона за все!

— Первый маршал Талига слышал твою клятву и принял ее, — провозгласил герольд.

Алва окинул нового оруженосца скучающим взглядом и протянул унизанную перстнями руку, руку, убившую герцога Эгмонта! Ричард Окделл прикоснулся губами к гладкой коже, ощутив едва уловимый аромат благовоний. В семье Окделлов почиталось зазорным переступать черту, отделявшую опрятность от щегольства, Ворон придерживался другого мнения.

— Оставайтесь здесь, — бросил герцог, поворачиваясь к королю, и Дикону ничего не осталось, как стать за креслом человека, ставшего причиной несчастий их семьи. Он мог ударить Ворона кинжалом. Нет, не мог — правая рука распухла, как подушка, а удары левой у него никогда не получались, и потом он принес присягу! Теперь юноша сожалел, что не отказался от того, что в олларианском Талиге почиталось величайшей честью, но было поздно. Окделлы всегда держат слово.

Чтоб хоть как-то привести в порядок мысли, Дикон принялся потихоньку рассматривать тех, среди которых ему предстояло жить. Оруженосец стоял за креслом маршала и не видел ни его лица, ни лица короля, зато он мог любоваться нежным профилем Ее Величества, не принимавшей участия в беседе.

Ричард знал, что Катарину Ариго выдали замуж за ничтожного Фердинанда Оллара, чтобы укрепить зыбкий мир. Матушка и Эйвон сочувствовали девушке, пожертвовавшей собой ради спасения других, и она стоила этого сочувствия! Красота талигойской королевы не била в глаза и не пугала. Кардинал говорил о ней, как о Талигойской Розе, но Дику она казалось бледным гиацинтом или фиалкой. Возле Катарины сидел Август Штанцлер, чей ум и твердость годами противостояли злой воле кардинала. Август, поймав взгляд юноши, тепло улыбнулся, и на душе Ричарда стала легче. Матушка, настаивая на его отъезде в Олларию, была права — у трона были не только мерзавцы.

Il у a des mechants qui seraieni moins dangereux s'ils n'avaient au-cune bonte. [94]

Francois de La Rochefoucauld

Во двор замка въехал Оливер Рокслей на покрытом пеной коне, звеня шпорами, поднялся к отцу, и почти сразу же оруженосцы поскакали к вассалам Окделлов. К следующему утру подошел первый отряд, его привел барон Глан, маленький и толстенький, как садовая соня. Дик бродил по заполненным бренчащими оружием воинами галереям, чувствуя себя незначительней любого оруженосца. Все уходили на долгожданную войну, а ему, наследнику рода Окделлов, было велено сидеть с матерью и сестрами. Эйвон ему сочувствовал, может быть, потому, что тоже оставался. Больная спина мешала рыцарю исполнить мечту всей его жизни — обнажить меч за Талигойю и Короля Ракана.

Где-то громко и капризно заржала лошадь, и Надор исчез — Ричард Окделл был в Олларии, в доме Рокэ Алвы. Говорят, первый увиденный на новом месте сон оказывается пророческим, но к чему снится то, что уже случилось?

Ночь сыграла с юным герцогом злую шутку, он вновь пережил восторг и надежду, разбившиеся при пробуждении. В жизни они тоже разбились — восстание подавили, одни погибли в бою, другие были схвачены, убиты или заточены, некоторым удалось уйти в Агарис, и в разгроме и поражении был виноват один-единственный человек. Первый маршал Талига Рокэ Алва, ставший вчера эром Ричарда. Впрочем, Первым маршалом Ворон тогда не был — черно-белую перевязь он получил в награду за убитую надежду Талигойи. И за голову Эгмонта Окделла.

Юноша встал, с ненавистью взглянув на синий колет, который ему предстояло носить три года. Синее и черное — цвета Алвы, ненавистные всем честным людям королевства. Теперь ему в спину будут выкрикивать оскорбления, на которые нельзя отвечать, так как они справедливы, и нельзя не отвечать, так как он присягнул своему эру и должен исполнить клятву, его время еще наступит. Больше всего на свете Дику хотелось повидаться с кансилльером, но как это сделать, не привлекая внимания? Вчера Август смотрел на него с нескрываемым сочувствием, он поможет объяснить матери и Эйвону, как наследник рода Окделлов надел синий колет.

Нужно во что бы то ни стало найти Штанцлера и хоть какого-нибудь врача. На руку страшно было смотреть — хваленый бальзам из Торки притуплял боль, но не лечил. Юноша с трудом натянул перчатку, показавшуюся пыточной рукавицей, выбрался из комнаты, немного поплутал по коридорам в поисках лестницы и… нарвался на своего эра. Рокэ был в слегка запыленном костюме для верховой езды — то ли не ночевал дома, то ли успел куда-то съездить и вернуться.

— Вы, юноша, видимо, принадлежите к почтенному племени сов? — поинтересовался Алва, отдавая шляпу подбежавшему слуге. — Идемте за мной, нам надо поговорить.

Дикон, постаравшись принять равнодушный вид, последовал за маршалом, в глубине души чувствуя себя деревенским увальнем и злясь за это и на себя, и на Ворона. Отец, Эйвон, приезжающие в Надор Люди Чести одевались подчеркнуто скромно, носили короткие бороды и избегали украшений, кроме фамильных колец и герцогских и графских цепей. Ричард рос в твердой уверенности, что бритые, раздушенные выскочки не имеют права называться мужчинами и дворянами, но Рокэ Алва, несмотря на отсутствие усов, бороды и длинные волосы, не казался ни нелепым, ни женоподобным, даже если забыть о том, скольких он убил на дуэлях и сколько одержал побед.