Муха в самолете - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 31

– Ну… Не скажу. Аська его точно надумала увести, вот понять не могу – зачем? Красивый, правда, слов нет, такая конфета мармеладная, и на мужика не очень похож, смазливенький, глазки сладко блестят. Мне подобные прынцы никогда не нравились, сам улыбается в лицо, а отвернешься, ножик в спину воткнет! Слишком вид у него приветливый, или я непонятно объяснила?

Я пожала плечами:

– Встречала таких, шакал в шоколаде.

– Во, – подняла вверх палец бабка, – точно! Ладно, потолковать нам надо, пошли на кухню. Дома нет никого, девки на работе.

Я вошла в пятиметровую кубатуру и отметила, что ни бабушка, ни внучки не очень-то себя домашним хозяйством утруждают. Похоже, тут с Нового года никто не мыл посуду и не выносил помойное ведро. На столе громоздились лотки из-под готовых салатов и батарея вскрытых банок из-под джин-тоника и прочих отвратительных коктейлей.

– Чайку глотнешь? – радушно предложила старуха.

– Нет, – быстро сказала я, – спасибо.

– Не стесняйся, – подбодрила меня Вера Ивановна, пытаясь найти чистую чашку, – не объешь нас, внучки хорошо зарабатывают!

– Просто не хочется, – сопротивлялась я, глядя, как Вера Ивановна спокойно опускает пакетик с заваркой в кружку, на краях которой виднелся след розовой помады.

– Ну пусть постоит, – настояла на своем хозяйка.

– Так почему вы решили, что у Ильяса и Аси роман? – решила я вернуть разговор в нужное русло.

Бабка усмехнулась:

– Говорила же, запрутся и молчат. Чем занимались! А? Вот только я никак скумекать не могла, ну зачем ей этот сироп нужен? Аську всегда деньги интересовали, а Ильяс на богатого не походил. Нет, сам чистенький, рубашонка свежая, ботиночки блестят, но денег больших не имел, никогда ничего не приносил – ни цветов, ни конфет, ни вина…

– Вера Ивановна, – перебила я старушку, – а кто, кроме Розы Башметовой, мог желать смерти Асе?

Вера Ивановна взяла одну из банок, потрясла ее, потом вылила в рот остатки смеси и спокойно ответила:

– Ох, много бы их нашлось! Начну перечислять, пальцев не хватит. Накуролесила Аська, назапутывала узлов, хотя это она в мать пошла, в Веронику, покойницу. Вот та пройда была страшная, но, в отличие от Аськи, умная, своего не упускала, головой думать умела, не только нижним этажом пользовалась, но и мозгами шевелила. Окрутила Марка Матвеича и потом в масле каталась! Уж Луиза Иосифовна, наверное, злилась, а толку? Кабы у нее потом сын не появился…

У меня закружилась голова.

– Вера Ивановна, миленькая, – взмолилась я, – сделайте одолжение, объясните понятно, кто такой Марк Матвеевич?

– Муж Луизы Иосифовны.

– А Вероника?

– Мать Аськи, она ее от Марка и родила! Ладно, слушай внимательно, попытаюсь все по полочкам рассовать, – пообещала Вера Ивановна. – Ты чаек пей, а я болтать начну.

Рассказ потек плавный, и через некоторое время я и впрямь разобралась в ситуации.

Вера Ивановна получила в свое время часть этой квартиры от завода, конечно, в коммуналке жить плохо, но если выезжаешь из деревянного барака с системой по принципу «на тридцать комнат всего одна уборная», то придешь в эйфорическое состояние. Не видать бы Вере Ивановне такого счастья, да несчастье помогло. Ее дочь вместе с зятем погибли во время аварии, произошедшей на предприятии. Дирекция, чтобы хоть как-то замять дело, мигом перевезла Веру Ивановну с двумя крошечными внучками на новую жилплощадь, грубо говоря, откупилась квадратными метрами. Если честно, то Вера Ивановна не слишком и горевала. Молодые любили заложить за воротник и могли даже поколотить мать. Пока Коля и Света были живы, Вера Ивановна боялась рот раскрыть, за каждое не к месту сказанное слово ей доставались тычки. Да и надежды вылезти из барака не было совсем, заработанные средства молодые пропивали, а на производстве бесплатно квартиры давали только тем, кто ударно работал. А тут такая радость: и мучители сгинули, и комнаты свои получила.

В соседках у Веры Ивановны оказалась веселая Вероника, безмужняя мамаша, ее дочке Асе было чуть меньше лет, чем внучкам одинокой бабушки. Сначала Вера Ивановна недоумевала: ну с какой стати Вероника, ничем не примечательная сотрудница заводской лаборатории, огребла себе целых две комнаты в доме, но потом поняла, в чем дело.

С виду Ника казалась глуповатой простушкой, ни о чем, кроме новых нарядов, и не думавшей, с Верой Ивановной она подружилась сразу и частенько просила ту:

– Слышь, бабушка, пригляди за Аськой, меня опять в ночную смену поставили!

Но Вера Ивановна работала на том же заводе и очень хорошо понимала, на какую работу собралась просидевшая полвечера в ванной Ника, по цехам предприятия тихой змеей ползал слушок: главный конструктор завода, человек более значимый, чем сам директор, благоволит к Нике, и именно благодаря протекции Марка Матвеевича она и получила комнаты в отличных хоромах.

Вера Ивановна в дела своей соседки не вмешивалась, помощь оказывала ей охотно и никогда не судачила с другими бабами о Нике. Местные кумушки пытались допрашивать Веру Ивановну, но та лишь равнодушно пожимала плечами:

– Живем спокойно, она дочку растит, я внучек, не о чем и толковать, все как у людей.

И это было неправдой. Ника имела намного больше других. Раз в неделю, по вечерам, где-то после одиннадцати, она притаскивала домой продуктовый заказ и весело говорила бабке:

– Давай дели на всех.

Открыв в первый раз коробку, Вера Ивановна ахнула, там лежали такие вкусности! «Докторская» колбаса отличного качества, не толстый, синий, осклизлый кусок, а ровненький, розовый батончик с замечательным ароматом, остродефицитный по тем временам растворимый кофе импортного производства, сыр, гречка… Много чего недоступного для простого человека было в той коробочке.

– Где ж ты взяла такое? – не утерпела Вера Ивановна.

– Ешь и не спрашивай, – улыбнулась Ника.

А еще у соседки неожиданно появлялись деньги, на заводе получку давали пятого и двадцатого. Иногда, числа тридцатого, Ника спрашивала:

– Бабусь, десяточкой не выручишь?

Вера Ивановна, откладывавшая часть заработанного, вынимала купюру, а через день Ника аккуратно возвращала одолженное. Оставалось лишь удивляться, где она разбогатела, до зарплаты еще требовалось дожить.