Астровитянка - читать онлайн книгу. Автор: Ник. Горькавый cтр.№ 12

— Наверное, быть счастливым — это талант. Можно радоваться жизни, сидя в инвалидной коляске, живя в пещере и питаясь травой, а можно остаться мрачным ипохондриком, имея всё, что только можно себе представить… И как тебе удаётся быть такой весёлой?

Запыхавшаяся Никки вскинула на Джерри синие глаза и неожиданно принялась отвечать на этот, в общем-то, риторический вопрос.

— После аварии я долго барабанила в покорёженную дверь рубки — пока окончательно не поняла, что родители больше не выйдут оттуда. Но я не могла представить их мёртвыми… — сказала Никки, странно побледнев. — Тогда я решила для себя, что они там живы, но по-особенному: выйти не могут, но волнуются и следят за мной. Я стала думать, что мои мама и папа хотели бы от меня в нынешнем положении. И гениально решила, что они хотели бы, чтобы я ХОРОШО СЕБЯ ВЕЛА: ела три раза в день — пусть даже эту мерзкую, но полезную кашу! Чистила зубы, умывалась, заправляла постель, делала гимнастику… А ещё они были бы рады, если бы я читала книжки, рисовала, играла, смеялась — невзирая на сломанную шею и одиночество. Если я буду это всё делать, то они будут довольны, если нет — то они расстроятся…

Девочка провела рукой по погрустневшему лицу.

— Может, это мне подсказал Робби, который умён, как трёхсотлетняя черепаха… но до сих пор поражаюсь, как я смогла в то время понять — интуитивно и простыми словами! — главную истину этого мира: все родители хотят, чтобы их дети были счастливы.

Никки посмотрела, прищурившись, на зелёную лужайку с оленями.

— Дети для родителей — это их бессмертная душа, протянутая в будущее с надеждой на счастье. Если ты посмел стать несчастным, то ты не оправдал их ожиданий… Понимаешь?.. Предал их самые главные в жизни — и в смерти — надежды… Это я, конечно, сейчас так формулирую… А тогда… я загнала свой скулёж куда-то очень глубоко и стала назло всему радоваться жизни — может, сама научилась, или у моих родителей оказалась весёлая бессмертная душа… — бодро закончила Никки свой рассказ. — Теперь ты лучше понимаешь, почему я такая? — спросила она у Джерри и звонко рассмеялась, поразив его этим смехом чуть ли не больше, чем самим рассказом.

Потом она залезла в карман рюкзака, где хранилось множество интересных штучек, и достала маленькую игрушку — тёмно-рыжего коккер-спаниеля. Девочка завела её малозаметным ключом и поставила на землю. Раздалось тихое жужжание, и собачка зашагала вперёд, гордо держа голову и высоко поднимая передние лапы.

— Подарок родителей и мой талисман-хранитель, — сказала Никки. — Замечательный и несгибаемый Смелый Пёс. Он ходит только вперёд — и с таким непокорным видом, что душе становится легче. Будто говорит: «Нас никому не остановить!»

Джерри попросил разрешения и внимательно рассмотрел собачку.

— Тонкая работа! — похвалил он Смелого Пса. — Механическая игрушка такой сложности — большая редкость.

— Это не игрушка, — серьёзно возразила Никки.

Ещё две недели пролетели на крыльях махаонов.

Никки в сопровождении Джерри облазила весь сад и всё здание госпиталя, загорела и поправилась. Однажды Джерри заметил провод, идущий от Робби к Никки.

— Этот старый абак, — девочка, усмехнувшись, указала на Робби, — таскается со мной повсюду не просто так. При аварии корабля у меня сломался позвоночник в районе шеи и настал полный паралич, — она говорила об этом спокойно, даже улыбаясь, — но Робби, железный мудрец, — сам еле живой! — сумел быстро мобилизовать уцелевшего ремонтного робота, восстановить с его помощью часть энергосети и подготовить операционную…

Никки засмеялась:

— Джерри, ты бы видел шприц в огромной клешне ремонтника! Умора!.. Так вот, Робби удачно ввёл чип с протезом нервной ткани в мой позвоночник. Но контроль над телом оказался полностью утерян. Разрезанный многожильный кабель починили, но схему соединения проводов забыли!

Девочка снова развеселилась от сравнения своего позвоночника с кабелем.

— Робби сам подключился к нейрочипу, и мы стали учиться двигать ногами и руками — я думала, как поднимаю правую руку, а он запоминал положение её нерва и искал ему соответствие в… другом конце кабеля. В конце концов у нас всё получилось, но теперь я хожу и дышу только благодаря процессору Робби. Я представляю, как моя рука чешет нос, а он делает это за меня, — хихикнула Никки. — Впрочем, факт, что мои нервные сигналы проходят через процессор Робби, для меня совершенно незаметен.

Потрясённый Джерри слушал Никки не дыша. «Парень, — спросил он сам себя, — кажется, ты считал себя самым несчастным человеком на свете?»

Однажды утром Джерри и Никки оказались за столом одни — ещё неделю назад Пятнистый Сэм уехал домой, в кратер Циолковского, а вчера родители любопытной Тоны увезли её на Землю, в Аризону. Никки задумчиво посмотрела на пустые места за столом.

— Моя медицинская страховка кончается, — сказала она. — Большая Тереза вчера строго спросила, кто может забрать меня отсюда. Но я не знаю никаких родственников на Луне или на астероидах, да и вообще их, кажется, нет. Тогда Тереза сказала, что директор госпиталя велел отправить мой файл в Детскую комиссию или Центр новой семьи… что-то в этом роде. Как-то странно она прятала при этом глаза… В любом случае, я совсем не хочу иметь новых родителей. У меня уже есть и мама, и папа — и, хотя они умерли, я-то знаю, что они у меня есть, и я их очень люблю… Понимаешь?

Кафе опустело, но они продолжали сидеть за столом.

— Понимаю… мне тоже некуда деваться… — вздохнул Джерри. — И я тоже не хочу в чужую семью, я слишком… взрослый, чтобы начинать всё заново…

Они помолчали.

— Я хочу рассказать тебе, как это случилось… — вдруг решившись, с большим трудом продолжил Джерри. — Три года назад мама с отцом поехали в театр, оставив меня дома… И на их автомобиль налетел кибергрузовик, потерявший управление… Мама умерла, а отец попал в госпиталь. Когда папа вышел из больницы, он забрал меня, и мы улетели на Луну, на отдалённую обсерваторию, где никто, кроме нас, не жил. Он очень изменился после маминой смерти и много времени стал проводить со мной — играл, развлекал, учил математике, строил со мной самодельных роботов. Наверное, он тоже видел во мне мамину бессмертную душу… Отец бросил свою работу, а он был известный математик; никуда сам не ездил и меня не отпускал — я даже в школе учился заочно и без особого прилежания. Но этой зимой, перед Рождеством, он вдруг отправил меня в Архимед-Сити, к своему старому другу, у которого два сына примерно моего возраста. Мы неплохо проводили время, а через две недели в папину обсерваторию попал крупный метеорит… — Голос Джерри перехватило.

— Метеорит попал в обсерваторию?! — ужаснулась Никки. — Невероятный случай!

— От неё ничего не осталось — лишь глубокий кратер… — с трудом продолжил Джерри, глядя в стол. — Когда я увидел эту яму в иллюминатор, я… потерял контроль над собой, бил кого-то… даже кусался и хотел там остаться, чтобы меня высадили… и меня привезли в этот госпиталь.