Украденная невинность - читать онлайн книгу. Автор: Кэт Мартин cтр.№ 47

— Не жмись, сестричка, а не то пожалеешь.

Девушка медленно повернулась, снова оказавшись лицом к лицу с подоспевшим братом.

— Ты что же, угрожаешь мне?

— Это когда? Я ничего такого не говорил. — Дэнни примирительно вытянул руки ладонями вперед. — Правда-матка всегда просочится, потому как Бог — он вранья не терпит. Ежли все узнают, кто ты есть, Дэнни Фокс будет тут ни при чем.

Проклятие! Она знала, знала, что рано или поздно это случится! И зачем только согласилась тогда отправиться на ярмарку? Если бы не это, Дэнни никогда бы ее не нашел!

— Маркиз — человек могущественный, Дэнни, и не позволит меня обидеть.

— А я слыхал, он совсем ослаб. Больной, значит, да еще и старый. Вот шуму-то будет, когда по Лондону засудачат, что Джессика Фокс — шлюхина дочь! Твой-то старик в одночасье преставится.

Дэнни был прав, прав, как никогда. Джессика посмотрела в глаза брата, в которых порой (и в этот момент тоже) присутствовал неприятный желтый отсвет, свойственный хищникам. Ее мутило от волнения и отвращения, мысли метались в поисках выхода.

— Что ж, раз так, я вынуждена уступить. Но у меня не так много денег, как тебе кажется. Есть кое-какие сбережения, но и только, а если я обращусь за деньгами к маркизу, это наведет его на подозрения. Или соглашайся, или не получишь ничего.

— Ну и много ты сберегла? — недоверчиво спросил Дэнни, скребя подбородок, на котором розовела царапина от недавнего бритья.

— Около двух сотен фунтов.

Брат повел плечами, отчего зашуршал его «заемный» фрак с немного коротковатыми рукавами.

— Что ж делать, пойдет! — буркнул он и криво усмехнулся. — Семью-то кормить надобно, раз завел.

Джессике впервые пришло в голову, что Дэнни, может быть, и в самом деле женат, и девушка пожалела несчастную, совершившую такую ошибку.

— Но только, Дэнни, я дам деньги при одном условии. Ты должен поклясться могилой нашей матери, что сегодня в последний раз я вижу тебя здесь, что ты больше никогда, никогда не попросишь у меня денег.

Худое лицо Дэнни слегка побледнело, и Джессика поняла, что попала в цель. Как и прежде, брат благоговейно относился к памяти матери. Бог знает каким чудом, но его черная душа любила Элизу Фокс, и это было единственное светлое чувство когда-либо испытанное им.

— Я жду, Дэнни. Поклянись маминой могилой, что больше не придешь ко мне за деньгами.

— Ладно, ладно, клянусь! — замахал брат руками.

— Ты не добавил «маминой могилой».

— Клянусь могилой нашей бедной мамочки! Ну, теперь довольна?

— Жди за оградой, чтобы никто не заметил. Я ненадолго. Уходи, я не хочу, чтобы ты здесь оставался.

Взять деньги оказалось несложно, но вот отдать — иное дело. Она так долго копила их! Пальцы Джессики дрожали, когда девушка протягивала брату тяжелый мешочек.

— Вот спасибочко, Джесси, душечка! Доброе у нее сердечко, верно, Конни?

Его самодовольная ухмылка действовала на нервы. Джессика с трудом дождалась, когда брат повернется и направится прочь, но напряжение прошло лишь тогда, когда две фигуры разного роста, но одинаково сутулые скрылись за поворотом дороги.

Мэттыо мерил беспокойными шагами верхнюю палубу «Нор-вича». Ветер свежел, звучно хлопал парусами у него над головом, в воздухе чувствовался соленый привкус близкой морской воды. С затененной нижней палубы, из матросской кают-компании, доносились звуки дудки.

Судно стояло на якоре у французского побережья, блокируя один из портов, где оставалась часть флота противника. Для пополнения припасов им предстояло вернуться в Портсмут, но не раньше чем через два месяца.

— Капитан, экипаж к учебной тревоге готов!

— Начинайте, лейтенант Мансен, — приказал Мэттыо и снова начал расхаживать взад-вперед по шканцам.

Рыжеволосый лейтенант, его первый помощник, подал знак очистить палубу для предстоящих учений. Экипаж «Норви-ча», состоявший из пяти сотен матросов и офицеров, начал слаженно действовать, подготавливая шсстидесятичетырсхпу-шсчный корабль к атаке. От того, насколько успешно проходили учения, зависело, как сумеет экипаж встретить противника в настоящем бою.

Хорошим результатом считалось, если судно подобного класса и размера готовилось к атаке за шесть минут. За это время открывались пушечные амбразуры, из артиллерийского погреба подавался порох, а с оружейного склада — снаряды. Поскольку на пушечной палубе постоянно находилась дежурная команда, ей предстояло также убрать с дороги все свои личные вещи. Как только все оказывалось на своих местах, оставалось только зарядить пушки, выставить пушкарей и приготовиться к атаке.

Рекордом «Нороича» было пять минут двадцать девять секунд. На этот раз, сверившись с золотым именным хронометром, Мэттью улыбнулся.

— Пять минут тридцать пять секунд, лейтенант Мансен. Не рекорд, но очень неплохое время. Насколько я могу понять, ни вы, ни экипаж не скучали здесь в мое отсутствие.

— Хотите верьте — хотите нет, капитан, но все мы рады вашему возвращению, — широко улыбнулся рыжеволосый первый помощник.

Ремонт «Норвича» закончился значительно раньше, чем побывка Мэттью. Прежде, когда это случалось, одно сознание того, что судно бороздит моря без него, заставляло графа нервничать на берегу. Ему не терпелось ощутить под ногами неустойчивую, кренящуюся палубу.

Возвращаясь на корабль, Ситон сразу же начинал ощущать покой и мир в душе, но не на этот раз. Сейчас его снедало странное внутреннее беспокойство, неясное томление, которому он не мог найти названия. Любой ход мысли неизбежно приводил к воспоминаниям о Джессике, о ее из ряда вон выходящем поступке в ночь пожара. Это было глупо — броситься в горящий дом, глупо, если не сказать больше. Это было безрассудство, которого Мэттью всегда ожидал от этой девушки.

Но то, что Джессика совершила подобное безрассудство ради него, в корне меняло дело, заставляло заглядывать дальше нелепой и опасной внешней стороны поступка. Хотелось понять, какая причина сподвигла девушку на такой шаг.

Мэттью уже успел понять, что по натуре она склонна к самопожертвованию, способна ставить потребности других выше своих собственных. Капитан наблюдал это по отношению к отцу, «к Виоле Куин и, наконец, к Гвендолин Локарт и пришел к выводу, что Джессика готова на любые жертвы ради тех, кто ей дорог. Если в этих рассуждениях было рациональное зерно, то получалось, что он, Мэттью, много для нее значит.

Ну а он? Он сам? Что чувствует к Джессике?

Со дня отъезда из Белмора граф задавал себе этот вопрос не менее сотни раз.

Без сомнения, он се желал, было бы нелепо отрицать это, желал и бодрствуя, и в горячих ночных сновидениях. В ночь пожара желание, и без того достаточно сильное, перешло в вожделение, подобного которому капитан не знал и даже не мог себе представить. Поначалу Мэттью называл то, что чувствует к Джессике, только так, по время шло, и по мере долгих размышлений Ситон начал сомневаться…