Ящик Пандоры. Книги 3 - 4 - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Гейдж cтр.№ 69

Она продолжала медленно двигаться вперед. Такое случалось почти каждый вечер. Сначала ему было приятно слушать ее отдаленные шаги, когда она искала его в гостиной или открывала дверь серванта на кухне. Затем он испытывал восхитительное чувство ожидания, когда ее шаги становились громче по мере того, как она приближалась к нему и искала уже в холле. И, наконец, он чувствовал этот упоительный поток тепла и любви, когда она заходила в комнату и брала его на руки.

– Ты готов? – спрашивала она. – Скоро начнутся волшебные сны.

Он кивал головой.

Теперь она подошла к нему и взяла на руки. Когда она делала это, ее тень сливалась с тенью, которую отбрасывал на потолок маленький человечек, нарисованный на ночной лампе, стоявшей около его кровати.

Она нарисовала его сама, много лет назад. Мальчик тогда был еще слишком маленьким и не помнил этого. С потолка глядело личико любопытного эльфа, которого после многочисленных обсуждений решено было назвать Феликсом. Лицо у него было радостное и озорное, если смотреть прямо на стеклянный абажур. Но иногда он отбрасывал какую-то зловещую тень лилового, красного и зеленого оттенков на всю стену.

Когда мальчик был совсем маленьким и боялся чудовищ, у него сначала было не очень хорошее мнение о Феликсе.

– Ты не должен бояться Феликса, – говорила она ему, – хотя бы потому, что он отпугнет любых чудовищ, если они захотят войти в эту комнату. Монстры боятся эльфов. И, кроме того, ему будет больно, если он поймет, что не нравится тебе.

Таким образом, ему пришлось полюбить это маленькое, скалящее зубы лицо, которое превращалось из-за игры тени и света в огромную светящуюся маску веселья. И когда его мама приходила ночью в комнату, знакомый Феликс пристраивал свои очертания, отражавшиеся на потолке, к ее собственной тени точно так же, как она, подходя, присоединяла часть своей души к его.

Теперь она села на краешек кровати рядом с мальчиком. Он слышал нежный шелест ее блузки и чувствовал, как под тяжестью ее тела прогнулся матрас и на кровати образовался небольшой склон. И каждую ночь он ощущал, как скатывается по этому небольшому склону ближе к ней, пока она желает ему спокойной ночи. Поначалу это было не совсем удобно, но затем он совсем забыл об этом неудобстве, как будто восторг от того, что находишься рядом с ней, затмевал все остальное.

Когда она вставала, кровать выпрямлялась, и он опять лежал ровно, но теперь уже один. И какое-то мгновение ему не хватало этого склона, который был частью его общения с ней.

Ему не хватало того момента, когда она садилась на краешек кровати, и он радостно катился ей навстречу. Затем он засыпал и забывал весь этот милый ритуал до тех пор, пока не наступала следующая ночь. И даже то, что он забывал обо всем этом на время, было частью того, что делало дни его жизни так сладко похожими друг на друга.

– Ну, скажи, – заговорила она, взяв его руку в свою, гладя тем временем другой рукой его по голове. – Ты хорошо провел этот день?

Он закивал.

– Мне понравилась моя картинка.

– И мне тоже.

Он нарисовал ее портрет на своих дошкольных занятиях по рисованию. Теперь этот портрет висел на холодильнике, присоединившись к его предыдущим работам, для которых она нашла новое место среди своих фотографий на стенах галереи.

Этот день был очень типичным. Она встала намного раньше его и занималась своей работой в темной комнате, чтобы освободиться к тому времени, когда он проснется, и поболтать с ним за завтраком. Потом она тепло одевала его, потому что на улице было прохладно и воздух был еще по зимнему морозен. Собравшись, они отправлялись в школу, где он проводил время до обеда. А она уходила в Музей современного искусства, где вовсю шла подготовка к приближающейся выставке. Ей помогали музейные работники. Затем она возвращалась в школу, чтобы ровно в два тридцать забрать мальчика.

Она изо всех сил старалась так организовать свой день, чтобы проводить с ним как можно больше времени. Для нее было физически больно быть разделенной с ним из-за ее работы. Она всегда занималась проявкой и печатанием уже после того, как он ложился спать, или, наоборот, до того, как мальчик просыпался. По возможности она всюду водила его с собой. Большинство ее коллег по работе, не будучи их родственниками и не принимая значительного участия в их жизни, стали друзьями этого мальчугана. Они с нетерпением ждали встреч с ним, дарили ему подарки, стремились приласкать его.

Так же как и мать, они не могли устоять перед его очарованием. В нем была какая-то милая мягкость, которая в сочетании с юмором и каким-то высшим пониманием, завоевала всеобщую любовь. Его нежная кожа и красивые черты лица; его тонкие черные волосы и темные маленькие глаза, в которых читалась пока еще детская склонность к самоанализу, придавали ему обаяние.

Его звали Майклом. Во время одиноких месяцев своей беременности, когда она жила в огромном напряжении, потому что не только ждала ребенка, но и готовилась к новой карьере, она остановилась на этом имени, не зная сама почему. Это имя просто пришло ей на ум вместе с его странной поэтичностью и мужской глубиной: Майкл. У нее ни с кем и ни с чем не ассоциировало оно, но отчего-то она знала, что это имя чудесно подойдет ребенку. Она была уверена в этом так же, как и в том, что ее ребенок будет мальчиком.

– И что тебе сегодня будет сниться? – спросила она, продолжая держать его руку в своей.

На его лице появилось задумчивое выражение.

– Альфа-альфа, – ответил он.

Альфа-альфа был его вымышленным другом и вторым «я». Это был озорной бесенок, который нарушал все правила хорошего поведения и у которого всегда были неприятности, потому что он был продуктом детского эгоизма и шаловливости, которые Майкл, внешне спокойный и осторожный ребенок, прятал в себе. Когда Майкл изредка творил что-нибудь неположенное в доме, то вина взваливалась на Альфа-альфу, который никак иначе поступить и не мог.

– Когда тебе будет сниться Альфа-альфа, – сказала Лаура, – пожалуйста, передай ему, что мы простили его за то, что он разбил стакан на кухне. Мы не видели его уже целых два дня. Думаю, что он неловко себя чувствует из-за разбитого стакана, но, наверное, упрямство не позволяет ему признать это. Поэтому он прячется. Хорошо?

– Да, – его нежная манера говорить очаровала ее, как всегда. Он мало говорил. Обычно целые истории о том, что он чувствовал, рассказывали его глаза.

– Хорошо, – сказала она. – Я вижу восхитительную пару губ. Кто получит от них поцелуй на ночь?

С веселым видом он в недоумении поднял брови, чтобы подразнить ее.

– Что? – спросила она, делая свой взгляд серьезным. – Ты хочешь сказать, что мне придется отправляться спать без поцелуя? Но тогда я не смогу заснуть.

Его губы расплылись в улыбке.

Лаура наклонилась, чтобы поцеловать его. Когда она почувствовала его губы на своих, она закрыла глаза и, как это случалось каждую ночь, почувствовала что-то внутри, причинявшее странную боль. Было так приятно чувствовать его любовь и доверие. И было больно осознавать, что из-за скоротечности времени каждый раз она прижимала к себе только сегодняшнего, сиюминутного Майкла, каким он был только в этот вечер.