Чтобы унять бешеное сердцебиение, я
остановилась, прижала руки к груди и замерла, словно изваяние. Но ведь тетка в
хламиде ушла, а Игорь остался стоять, опершись на парапет. Впрочем, может, он
вовсе даже и не стоял, а висел без сознания, потом упал в воду и утонул.
Следовательно, исчезнувшая тетка может рассказать абсолютно все о преступлении.
Но от нее не осталось ничего, кроме ярко-красного, дорогого кошелька с деньгами.
И что теперь делать?
Плохо помня, как я добралась до дома, вошла в
прихожую и мгновенно услышала голос Верушки:
– Ау, кто бы ни был пришедший, сначала
вытри ноги о тряпку.
– Это я!
Няня высунулась в коридор.
– Хорошо. Ботиночки отскребла? Теперь
бери их в руки и ставь на место. Сама справишься?
Я кивнула.
– Вот и молодец, – одобрила
Верушка, – ступай на кухню и поешь, я сделала творожную запеканку. Отрежь
кусок чистым ножом, положи на тарелочку, аккуратно слопай, потом отнеси пустую
посуду в раковину, стол протри тряпочкой, не накроши на пол, уходя, не забудь
вытереть ножки. Сделаешь все как надо?
– Угу.
– Отличненько, значит, могу тебя оставить
одну?
– Да.
– Пойду пока у Кати в комнате ковер
почищу, – сообщила Верушка. – Кстати, ты чего такая мрачная?
– Голова болит, – соврала я.
– Помой ее, – мигом посоветовала
няня, – грязь с волос стечет, и легче станет. Ну, ступай кушай!
Верушка исчезла. Я покорно пошлепала на кухню,
увидела на столе очень красивую, похожую на торт, запеканку, повернулась, чтобы
взять нож, и услышала возмущенный голос Верушки:
– Лампа! Это что?
От неожиданности я вздрогнула и уставилась на
няню. Та держала в руках небольшой пакет темно-коричневого цвета с красными
ручками.
– Просто безобразие, – возмущалась
Верушка.
– Действительно, – голосом, полным
отчаяния, воскликнула я, – совсем забыла! Давай разберу, в этом кульке
вещи Оли Белкиной, нам в больнице их отдали. Совсем забыла про пакет. Нехорошо
получилось, сейчас поем и разложу.
Верушка осторожно поставила ношу в коридоре и
вдруг снова вскрикнула:
– Лампа! Зачем ты это сделала?
– Что?
– Посмотри на стол!
Я оглянулась и ахнула. Около блюда с
невероятно красивой запеканкой высились мои кроссовки.
– Ой! Сама не понимаю, как такое вышло.
– Лампа!!!
– Извини, пожалуйста.
– Лампа!!!
Я схватила обувку.
– Прости, прости, прости! Наверное, я
задумалась, принесла обувь в руках на кухню и водрузила на стол. Сейчас сниму
скатерть, прокипячу ее, обработаю хлоркой всю кухню, разложу из пакета вещи
Оли.
Лицо Верушки приобрело нормальный цвет.
– Сама я виновата, – в сердцах
воскликнула няня, – знала ведь, что ничего никому поручить нельзя. Ступай
разбери пакет в ванной, очень осторожно. Сумеешь?
– Да, конечно.
– Впрочем, нет, не надо, – быстро
переменила решение Верушка, – посиди пока где-нибудь, только грязи не
натряси, я сама все сделаю.
– Я вполне способна справиться с нехитрой
задачей опустошения кулька.
– Ты и на кухне обещала вести себя
аккуратно, – горестно вздохнула Верушка, – и что вышло? Вот они,
смотри, ползут! Их миллиарды, тьма!
– Кого? – попятилась я.
– Микробов. Ладно, не беда, ошибиться
может каждый. Иди отдыхай, – завздыхала Верушка.
– Нет, я займусь вещами Оли.
– Спасибо, не надо!
– Ты считаешь меня дурой, неспособной на
самые элементарные действия?
– Нет, – живо отреагировала Верушка
и с фальшивым негодованием добавила: – Ну как ты такое могла подумать.
Я схватила пакет и двинулась в сторону ванной.
– Может, все же к телику пойдешь? –
с надеждой спросила няня. – Устала, небось.
– Сначала дело, потом отдых, –
возвестила я, – мне следовало сразу распаковывать вещи, а если не сделала
это вовремя, то сейчас исправлю ошибку.
В полиэтиленовом мешочке оказались туфли Оли,
ее юбка и нижнее белье. Кофточка и куртка отсутствовали. На самом дне лежала
небольшая сумочка. Я раскрыла кожаный мешочек, внутри нашлись ключи от нашей
квартиры, губная помада и мобильный телефон, такой же, как у меня, не самой
новой модели.
Я сунула в стиральную машину измятые тряпки,
вымыла туфли, поставила их на половую тряпку, потом пошла к себе в спальню и
невесть зачем сунула сотовый Оли на подзарядку. Моя «заправка» идеально подошла
к ее аппарату. Мобильник тихонечко пискнул, экран осветился, появилась надпись:
«Батарея заряжается». Аппарат не был выключен, он просто умер от голода, но
сейчас оживал, получая нужную порцию энергии.
Я переоделась, сбегала умыться, потом
заглянула на кухню, отрезала кусок запеканки и в мгновение ока слопала его.
Творожник оказался неимоверно вкусным. Облизнувшись, я положила себе еще одну
порцию и, воровато оглядываясь, пошла к себе. Верушка велит есть только на
кухне, она не одобряет просмотр сериала и одновременное поедание пиццы,
бутербродов и орешков. Да оно и понятно: еще накрошат вокруг, и побегут микробы
по квартире.
Благополучно добравшись до своей комнаты, я
залезла в кресло с ногами и принялась есть творожник. Моментально в спальню
подтянулись все, одетые в пижамы, собаки. Я быстро запихнула в рот последний
кусочек и сказала:
– Все, вы опоздали, если хотите, можем
посмотреть сериал вместе. Кстати, с огромным бы удовольствием слопала еще кусок
запеканки, но боюсь, Верушка просечет, чем Лампа втихаря занимается у телика.
Хватит на сегодня кроссовок, водруженных на стол.
В комнате раздалась отрывистая трель, я
вздрогнула и поняла: звонит мобильный Оли. Пальцы схватили трубку.
– Алло, – сказала я и закашлялась.
– Сволочь! – донеслось из
трубки. – Ах, какая ты дрянь, мерзавка, гнида. Клялась в любви, а потом
нагадила!
– Простите, – попыталась я перебить
разгневанного мужчину, – с кем имею честь разговаривать?
Хриплый смех неприятно резанул слух.
– О какой чести ты говоришь, сволочуга?!
– Вы кто?