Четвертый тост - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 36

А в общем, нормальная была тишина, не тягостная. Пресловутое чутье, от которого и впрямь глупо отмахиваться, на сей раз не сулило вроде бы ничего скверного.

Пора было работать. Четверо встали и, передвигаясь совершенно бесшумно, выскользнули из выбранной в качестве укрытия квартиры. Лестницу они помнили наизусть, и сейчас, почти в полной темноте, спускались по ней без малейшего звука, шелеста, скрипа, словно цепочка призраков, отправившихся после полуночи побродить по грешной земле.

Выйдя из подъезда, несколько секунд прислушивались, потом разбились на две двойки и двинулись в разные стороны, огибая здание с двух сторон, пригибаясь так, чтобы их нельзя было увидеть из окон первого этажа. Проще говоря, на карачках – но все равно быстро и целеустремленно, куда там призракам…

Достигнув нужного окна, затянутого тряпкой, прижались к стене по обе его стороны, прислушались. В кухне – тишина. Плавно переместились к окну большой комнаты, где днем восседал целитель за своим обшарпанным столиком, заваленным амулетами и пакетиками с неведомыми зельями. Явственно послышались звуки шагов – спокойных, тихих. Человек пересек комнату, присел на скрипнувший стул, что-то отодвинул.

Судя по времени, на той стороне дома уже успели занять позиции и примериться к обстановке. Курловский коснулся предплечья Кости, и они обменялись привычными знаками, в последний раз распределив роли и очередность.

Костя достал из кармана фонарь, обмотанный толстым слоем резины и натуго перетянутый проволокой. Изготовились. Еще секунда – и действие началось резко. Чуть подпрыгнув, Курловский вмиг оборвал пыльную тряпку, Костя включил фонарь и запустил его внутрь. Фонарь с глухим стуком обрушился посреди комнаты, яркий луч, хлестнув вправо-влево, замер, уткнувшись в стену, и света вполне хватило, чтобы безошибочно просчитать происходящее внутри, а значит, и рвануться внутрь через подоконник, уже прекрасно представляя, видя происходящее там.

Т о т, что сидел допрежь на стуле, среагировал с похвальной быстротой, инстинктивно, а значит, видывал виды – он моментально рухнул на пол, распластался в углу, прикрывая руками голову, – словом, сделал все, чтобы уберечься от разрыва гранаты, насколько удастся. Парой секунд позже он, успев все-таки что-то такое сообразить, уже вскочил, весь в пыли, как черт, потянулся за пазуху – но на нем уже сидел Костя, выкрутив правую конечность и прижимая рожей к полу, а Курловский, мигом погасив фонарь, замер в углу, направив на дверь ствол автомата. Уже работая, оба слышали, как в соседней комнате возникло шевеление, негромкая возня.

Приподняв пленного и прикрываясь им, как щитом, Костя навел на дверь дуло «Вектора».

– Эй, как там? – тихо окликнул из соседней комнаты знакомый голос.

– Хоп! – с превеликим облегчением ответил Курловский.

Судя по тишине, Сергей с Булгаком уже успели скрутить того, кто обитал в маленькой комнате.

Так и есть, конечно, – Сергей головой вперед втолкнул в комнату скрюченную в три погибели фигуру, предусмотрительно держа у ее виска пистолет и шепотом увещевая:

– Пискнешь, сука, – прикончу…

Заранее нарезанная на соответствующие куски веревка была разложена по карманам. Обоих пленных быстренько связали и хозяйственно положили под стену, в уголок, чтобы не мешали перемещениям. Повесили на место импровизированные занавески. Тогда только Костя достал рацию, нажал кнопку и кратко сообщил:

– Четыре. Четыре.

– Ноль. Ноль, – обрадованно откликнулась рация голосом майора Влада.

На этом радиопереговоры и свернули – а о чем, собственно, рассусоливать? Они доложили, что все в порядке, а командир ответил, что понял. Какие тут, к черту, долгие дискуссии?

Включив фонарик и держа его так, чтобы луч не поднимался выше подоконника, Курловский осветил пленников, чтобы определить, кто из них Исмаил. Запихнул более молодому в рот найденную здесь же, на полу, тряпку, присел на корточки рядом с «народным целителем» и шепнул ему на ухо:

– Говорить будем?

– Ссс… – только и прошипел тот, очевидно, собираясь изречь какое-то нехорошее слово, начинавшееся с этой именно буквы.

Курловский встряхнул лежащего, тот клацнул зубами и ничего больше не сказал. Капитан ласково зашептал ему на ухо:

– Слушай, целитель, ты человек пожилой, а значит, давно живешь, привык жить… Не будешь говорить, зарежу к чертовой матери. – И, подкрепляя угрозу, приложил к шее лежащего лезвие ножа.

Тот презрительно процедил сквозь зубы пару фраз – в том духе, что пленивший его самая натуральная собака и собачьей же смертью подохнет, а вот он, Исмаил, наоборот, смерти нисколечко не боится, как гордый сын чеченского народа.

– Ты мне тут не чирикай про чеченский народ, – поморщился в темноте Курловский. – Ну какой ты чеченец? Ты, Далгатов, и вовсе даже аварец, я точно знаю… А впрочем, давай попробуем. Вот заори во весь голос, чтобы вокруг всполошились, – и я тебе тут же перехвачу глотку… Ну, рискнешь?

Сам он рисковать ни в коем случае не собирался, а потому держал нож так, чтобы при первом же звуке, исторгнутом пленником, мгновенно отправить его к праотцам. Однако время шло, а пленный все не кричал.

– Ну, то-то, – резюмировал Курловский. – Будет он тут смертника изображать… Далгатов, какой из тебя смертник – курам на смех. Какого ты вообще рожна в это дело впутался? Сидел бы себе в родном Дербенте, мошенничал по-старому с амулетами и волшебными кусочками лунного камня, украдкой купленного у НАСА… Зачем тебя, дурака, на старости лет в политику понесло, ты всегда по уголовным статьям ходил…

– Ты что, дербентский опер? – придушенно изумился целитель.

– А ты как думал? – отрезал Курловский.

Он в жизни не бывал в Дербенте, даже проездом, о хозяине явки знал лишь то, что сообщили опера, но, понятное дело, не собирался посвящать Исмаила в такие тонкости, пусть и дальше думает, что его ведут от самого Дербента…

– Только ты, экстрасенс вшивый, заигрался, – продолжал он неумолимо, поглаживая шею Исмаила кончиком клинка с ловкостью опытного брадобрея. – Совсем забыл, что тут война, никто тебе не станет бегать за адвокатом, и прокурорского надзора в окрестностях вовсе нету. Будешь молчать – размахну, к чертям, глотку, мне молодой все расскажет, он еще пожить не успел…

– Он не расскажет, – заторопился Исмаил. – Это – «черный балахон», от него толку не добьешься…

Его связанный сосед активно заворочался, издав невнятное шипенье, попытался пнуть собрата по несчастью, но Сергей вовремя откатил буяна в сторону, придавил глотку подошвой и тихонько, но внятно посоветовал:

– Тихо лежи, отдыхай, паскуда…

«Ага, – подумал Курловский. – «Балахончик», значит. Видывали мы их, отморозков…»

Пару раз он с ними сталкивался – юные смертнички, которым по лютому фанатизму, проистекавшему от общей неразвитости, терять было абсолютно нечего. Видывал, как эти орелики, в черном с ног до головы, в глухих капюшонах, шли в полный рост посреди улицы и поливали свинцом во все стороны. Необстрелянные солдатики, был такой грех, от них поначалу бегали, но потом сообразили, что «балахоны», хоть и глубоко отмороженные, однако все же не бессмертные. И ничего, наладилось толковое огневое противодействие, еще ни один фанатик не научился пули ртом ловить…