– Ты о ком?
– Да о папеньке моем придурочном, –
засмеялась Ольга, – не удивляйся, если он тебя Марфой звать будет, вообще
сдурел!
– Лев Яковлевич большой ученый, такие
люди имеют право на заморочки!
Оля расхохоталась:
– Готово! Еще одна дура! Да папашка
индюк!
– У него же куча мантий!
– Что-то ни одной не видела.
– Еще толпы учеников.
– Лампа, приглядись потом и поймешь, он
из дома вообще не выходит и его никто не посещает.
– Он книги пишет.
– Да? Интересно. И где они?
– Ну, не знаю.
– Ага, раньше он и впрямь писал, а за
последнее время лишь крохотную методичку выпустил, страниц на десять, издание
тиражом в триста экземпляров. Так мама с ней как дурень с писаной торбой
носилась! Всем под нос совала: «Лев Яковлевич учебник составил». Уржаться
можно!
– Ты несправедлива, – не выдержала
я, – Лев Яковлевич получает большие деньги, а сейчас не советское время,
просто так, за былые заслуги никто никому платить не станет.
– Деньги? – вытаращила глаза
Оля. – Большие?
– Ну да, – кивнула я, –
содержать загородный особняк дорого стоит. Знаешь, мы долго колебались, сможем
ли выдержать такие расходы, а у нас, кстати, работают все, кроме детей, и
хорошо получают. В вашей же семье, похоже, лямку тянет один отец. Конечно, на
первый взгляд Лев Яковлевич выглядит немного капризным, но курице, которая
несет золотые яйца, позволительно…
– Ну я офигиваю! – подскочила
Оля. – Это тебе мама в уши надудела? Да все не так. Мы пашем, словно
лошади: я, Ася. Только Света и папашка ни черта не делают. Одна «болеет»,
другой ваньку валяет.
Я заморгала:
– Ася работает?
– Да она нарасхват, по книге в месяц
переводит, иногда по две. Ей отлично платят.
– Но когда же она успевает?
– Встает в пять, – пояснила
Оля, – вон вчера папашку полночи устраивала, хохлов наняла мебель таскать,
а в пять работать села…
– Оленька, – раздался из коридора
голос Аси, – там бабы притащили вещи, которые уцелели, пойди глянь, можно
что-то еще использовать или выбросить все разом?
Ольга быстро схватила меня за руку:
– Разболталась я, ты быстренько наш
разговор из головы выкинь.
– Не волнуйся, я как Рейчел, никогда не
выдаю чужих тайн, – шепотом ответила я.
– Это правильно, – кивнула Оля,
направляясь к двери. – Те, кто слишком много чешет языком, как правило,
быстро умирают. Продолжительность жизни напрямую зависит от умения держать
единственный орган, в котором отсутствует кость, за зубами.
Я посмотрела вслед дочери Аси: она что, мне
угрожает? Или просто по привычке ляпнула грубость? Ладно, в конце концов, нам
постоянно не жить вместе с этой малопривлекательной особой. Надо потерпеть ее
всего несколько месяцев, пока Курочкорябские сделают ремонт, похоже, их особняк
пострадал не радикально. Мне же нужно заниматься поисками убийцы Васи, и первая
кандидатура на эту роль уже наметилась: Неля Смешкина.
Узнать адрес городской квартиры у Аси
оказалось очень легко. Испытывая некое неудобство от того, что приходится
дурить голову хорошему человеку, я в два счета выяснила, что апартаменты
расположены в самом центре, недалеко от метро «Павелецкая». Быстро воскликнув:
«О господи, мне же на эфир пора!» – я поспешила к своей машине.
Кстати, я вовсе даже не соврала, мне и впрямь
предстояло ехать на работу, но позднее, моя передача на «Бум» стартует в 21.00.
Выйдя на проспект около большого здания из
светлого кирпича, я сразу поняла, отчего Курочкорябские предпочитают постоянно
жить в поселке. Даже сейчас, в самом начале апреля, когда еще прохладно, а
кое-где лежат остатки сугробов, здесь, в центре, нечем дышать. Да и шумно сверх
меры. Чуть левее клокочет Павелецкий вокзал, совсем рядом высится гигантское
здание, напичканное учреждениями, машину припарковать негде. Впрочем, наверное,
жильцы въезжают во двор, но арка блокирована шлагбаумом, а на все мои просьбы
секьюрити ледяным тоном отвечал:
– Впускаем лишь по списку.
– Я иду в сорок вторую квартиру.
– Прописаны постоянно?
– Да, – лихо соврала я.
Охранник исчез в будке, потом снова вышел.
– А не врите-ка, – по-детски заявил
он, – там Смешкины живут, у них никто на таком металлоломе не ездит.
Пришлось признать свое поражение и сделать
совсем уж неприличную вещь: припарковать машину прямо на тротуаре. Мне самой
очень не нравится, когда автомобили преграждают путь пешеходам, но
альтернативы-то нет.
Подъезд был закрыт, я потыкала пальцем в
кнопки домофона.
– Кто там? – спросил звонкий девичий
голосок.
– Страховая компания «Бах», –
ответила я и разозлилась на себя. Ни одно заведение в мире, занимающееся
защитой клиентов от жизненных неурядиц, не назовется подобным именем.
Но замок щелкнул, я вошла в темный, очень
чистый подъезд, миновала пустое кресло, в котором, очевидно, должен сидеть
консьерж, и поднялась на лифте вверх.
Из приоткрытой двери выглядывала девушка с
виду чуть старше Лизы.
– Это вы агент? – спросила она. Я
кивнула:
– Да.
Девушка вздохнула:
– Мама уехала, вернется через десять
дней, а я не знаю, где лежат полисы. У нас срок на машины подошел?
– Вы Ксюша? – спросила я,
проигнорировав ее вопрос.
Девушка захихикала: – Нет, Ксюха совсем
мелкая. Меня Лорой зовут.
– А фамилия ваша Смешкина?
– Конечно.
– Дома есть кто-нибудь из взрослых?
Лора надулась:
– Между прочим, я давно получила паспорт!
Кого вам еще надо! Если б я знала, куда мама бумаги затырила, сама бы страховку
сейчас оплатила, деньги у меня есть. Впрочем, входите, поищу у нее в письменном
столе.
Лора посторонилась:
– Ну, не стойте, зря, что ли, ехали!
Небось предупредили маму заранее, а та в командировку умотала! Вечно она о
хозяйственных делах забывает!
– А папа ваш где? – осторожно
спросила я.
Лора сняла с полки тапочки и бросила их на
пол: