Сердце зимы - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Джордан cтр.№ 129

Он свалял дурака, позволив Рочайду втравить его в опасное дело и уговорить явиться сюда первыми. Предполагалось, что все будут ждать, пока не прибудет последний, а затем незаметно проскользнут в город. Рочайд же горел желанием урвать себе всю славу, убив ал’Тора; мурандиец просто спятил от желания доказать себе, будто он лучше ал’Тора. А теперь он мертв и едва не утянул за собой Райфара Кисмана, отчего Кисман пришел в неистовство. Больше славы он жаждал могущества и власти. Например, править Тиром из Твердыни. Или чего-то большего. Ему хотелось жить вечно. И это ему было обещано; власть и вечная жизнь – вот что ему причитается. Отчасти гнев его был вызван неуверенностью в том, что от них требуется убить ал’Тора. Великому Повелителю ведомо, как Кисману этого хочется – он только тогда заснет крепко, когда ал’Тор будет мертв и похоронен! – однако...

– Убейте его, – приказал М’Хаель, перед тем как отправил их в Кайриэн, но он был равно недоволен и тем, что они оказались разоблачены, и тем, что не выполнили порученного. Фар Мэддинг был их последним шансом; он дал это понять столь же ясно, сколь ясным бывает отражение в отполированной до блеска меди. Дашива попросту пропал. Кисман не знал, то ли тот сбежал, то ли был убит М’Хаелем, и ему было все равно.

– Убейте его, – позже отдал приказ Демандред, но при этом прибавил, что лучше им умереть, чем позволить вновь раскрыть себя. Перед кем бы то ни было, даже перед М’Хаелем, как будто он не знал о приказе Таима.

А еще позже Моридин сказал:

– Убейте его, если получится, но главное – принесите мне все, что при нем найдется. Тогда вами будет искуплен предыдущий проступок.

Этот говорил, что он – один из Избранных, и никакой безумец не стал бы делать подобное заявление, не будь оно правдой, однако Моридин, видимо, полагал, что принадлежащие ал’Тору вещи важнее его смерти, а убийство – второстепенно и не слишком-то необходимо.

Других Избранных, кроме Демандреда и Моридина, Кисман не знал, но и от этих двух у него болела голова. Они хуже кайриэнцев. Он подозревал: то, что они оставили недосказанным, способно отправить прямиком на встречу со смертью с той же легкостью, что и приказ за подписью Благородного Лорда. Ладно, как только прибудут Торвал и Гедвин, они вместе придумают...

Вдруг что-то ужалило его в правую руку, и он, оцепенев от страха, уставился на расплывавшееся по плащу кровавое пятно. На глубокий порез не похоже, и ни один карманник не стал бы полосовать ему руку.

– Он принадлежит мне, – шепнул кто-то за спиной Кисмана, но когда тот повернулся, он увидел лишь толпу, где всяк спешил по своим делам. Несколько человек, заметив на его плаще темное пятно, быстро отвернулись. В этом городе никто не хотел оказаться причастным даже к малейшему насилию. И здесь умели не замечать того, чего не хотели видеть.

Рана пульсировала болью и горела все сильнее. Отпустив плащ на волю ветра, Кисман левой ладонью зажал окровавленный разрез на рукаве. Рука на ощупь казалась распухшей и горячей. Вдруг он с ужасом уставился на нее, уставился так, словно рука почернела и раздулась, как труп недельной давности.

Обуреваемый страхом, Кисман кинулся бежать, расталкивая людей, сбивая их с ног. Он не знал, что с ним произошло, как это случилось, но каков будет исход – не сомневался. Если только он не выберется из города, за озеро, в холмы. Тогда у него будет шанс. Лошадь. Ему нужна лошадь. У него должен быть шанс. Ему же обещали вечную жизнь! Но видел он только пеших, и те, завидев бегущего человека, кидались врассыпную. Ему почудился звук трещоток стражников, или это кровь застучала в ушах? Он ударился лицом о что-то твердое и понял, что упал. И последней мыслью Кисмана было – кто-то из Избранных решил его наказать, но за что, он не знал.

* * *

Когда Ранд вошел в общую залу «Короны Маредо», за круглыми столами сидело всего несколько человек. Несмотря на претенциозное название, гостиница была средней руки, с двумя дюжинами комнат на двух верхних этажах. Оштукатуренные стены общей залы были выкрашены желтым, и слуги, подававшие на столы, тоже носили желтые длинные передники. В сложенных из камня каминах в обоих концах зала горел огонь, и в гостинице было заметно теплее, чем на улице. Ставни были затворены, но висевшие на стенах лампы разгоняли сумрак. Запахи из кухни обещали вкусную дневную трапезу из пойманной в озере рыбы. Ранд огорчился бы, если в не успел к столу. Повара в «Короне Маредо» были хороши.

За столом у стены Ранд заметил сидевшего в одиночестве Лана. Кое-кто бросал косые взгляды на плетеную кожаную тесьму, придерживавшую его волосы, но Лан отказывался снять хадори даже ненадолго. Страж встретился глазами с Рандом, тот кивком указал на ведущую наверх лестницу, и Лан не стал более тратить время на вопросительные взгляды. Он просто отставил чашу с вином, встал и направился к лестнице. Даже с коротеньким ножом у пояса он выглядел опасным, но тут уж ничего не поделаешь. Несколько человек за столиками посмотрели в сторону Ранда, но почему-то поспешили отвести взоры, когда Ранд взглянул им в глаза.

Возле кухни, у двери в Женскую Комнату, Ранд остановился. Мужчинам туда входить было нельзя. Не считая нарисованных на желтых стенах цветов, по обстановке Женская Комната немногим отличалась от общей залы, хотя в ней высокие светильники тоже были покрашены в желтый цвет, как и облицовка камина. Желтые передники женщин-подавальщиц были такими же, как у слуг-мужчин в общей зале. За столом вместе с Мин, Найнив и Аливией сидела госпожа Налхера, стройная, худенькая седоволосая хозяйка гостиницы. Женщины пили чай, оживленно болтали и смеялись.

При виде бывшей дамани Ранд стиснул челюсти. Найнив утверждала, будто Аливия настояла на том, чтобы отправиться с ними, но он не верил, чтобы кто-нибудь мог «настоять» на чем-то, имея дело с Найнив. Она хотела взять Аливию с собой, но причину такого решения держала в тайне. Найнив вела себя крайне загадочно и изо всех сил прикидывалась Айз Седай, с того самого часа, как он, уйдя от Илэйн, вернулся к ней. Все три женщины предпочли нарядиться в фармэддингские платья с высоким воротом, обильно вышитые цветами и птицами по лифу и плечам, хотя изредка Найнив недовольно ворчала. Уж она-то предпочла бы добрую двуреченскую плотную шерсть принятым в этом городе тонким тканям. С другой стороны, ей как будто было мало красного пятнышка ки’сайн на лбу, и без того притягивавшего к ней чуть ли не все взгляды, она вдобавок обвесилась украшениями, словно собралась на королевский прием: тонкий золотой поясок, длинное ожерелье, множество браслетов, все как один усажены ярко-синими сапфирами и отполированными зелеными камнями, названия которых Ранд не знал. И на каждом пальце ее правой руки сверкали кольца под стать остальным украшениям. Кольцо Великого Змея она спрятала, чтобы не привлекать внимания, но все остальные драгоценности привлекали его раз в десять больше. Увидев кольцо Айз Седай, многие и не поняли бы даже, что это такое, зато в этих драгоценностях только слепой не увидит немалого богатства.

Ранд откашлялся и наклонил голову.

– Жена, мне нужно поговорить с тобой наверху, – сказал он и, припомнив, в последний момент добавил: – Если тебе будет угодно.