Властелин Хаоса - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Джордан cтр.№ 122

Задыхаясь, Эгвейн вскочила и увидела склоненную голову в белом капюшоне. Ковинде сидела на корточках рядом с ее постелью:

— Прошу прощения, Айз Седай. Я хотела разбудить тебя, чтобы прервать ночной пост.

— Неужто для этого потребовалось продырявить мне бок? — буркнула Эгвейн и тут же пожалела о сказанном.

Лишь на миг в голубых глазах Ковинде вспыхнула досада. Вспыхнула и тут же исчезла, уступив место обычному смирению гай'шайн. Поклявшиеся покорно повиноваться и не прикасаться к оружию один год и один день гай'шайн безропотно сносили все, что угодно, — брань, побои и оскорбления. Гай'шайн можно было ударить ножом в сердце, не встретив даже попытки сопротивления, правда, убийство гай'шайн айильцы считали столь же гнусным преступлением, как убийство ребенка. Оправдания виновному быть не могло: ему предстояло принять смерть от руки брата или сестры. И все же Эгвейн не сомневалась, что все это лишь маска. Гай'шайн оставались айильцами, а народ менее смиренный трудно себе представить. Ковинде, например, упорно отказывалась снять белый наряд по истечении своего срока, но Эгвейн видела в этом проявление не смирения, а гордыни, такой же, какая побуждает воина не отступать и перед дюжиной врагов. Таковы уж айильские представления о джиитох — невероятно путаные и сложные.

Отчасти именно по этой причине Эгвейн старалась следить за собой, когда имела дело с гай'шайн, особенно с такими, как Ковинде. Ведь понятия о долге и чести не позволяли им дать отпор, ответить грубостью на грубость. С другой стороны, Ковинде прежде была Девой Копья и станет ею снова, если Хранительницы убедят ее снять белый балахон. Ей ничего не стоило завязать Эгвейн в узел одной рукой — конечно, если не принимать во внимание Единую Силу.

— Я не хочу завтракать, — заявила Эгвейн. — Уходи и дай мне поспать.

— Завтракать не хочешь? — послышался голос Эмис. Она нырнула в палатку, позвякивая ожерельями и браслетами из золота, серебра и резной кости. У Хранительниц Мудрости не было колец, айильцы их не носили, но прочих украшений с лихвой хватило бы на трех женщин. — А мне казалось, что в последнее время к тебе вернулся аппетит.

Следом за Эмис вошли Бэйр и Мелэйн, точно так же увешанные украшениями. Эти три женщины происходили из разных кланов, но в то время как остальные Хранительницы Мудрости, пересекшие Драконову Стену, ставили палатки поближе к становищам своих септов, их палатки стояли рядом. Вошедшие расселись на ярких, украшенных кистями подушках в ногах постели Эгвейн и поправили темные шали, с которыми айильские женщины, кроме, разумеется, Фар Дарайз Май, похоже, не расставались никогда. Волосы Эмис были такими же серебряными, как и у Бэйр, однако в сравнении со старческим морщинистым лицом Бэйр лицо ее казалось удивительно молодым. Возможно, это впечатление усиливал и контраст между сединой и гладкой кожей. Сама Эмис уверяла, что волосы у нее такие светлые чуть ли не с рождения.

Обычно первыми разговор заводили Бэйр или Эмис, но сегодня эту обязанность взяла на себя зеленоглазая златокудрая Мелэйн.

— Если не будешь есть, то не скоро поправишься. А мы уж подумывали о том, чтобы взять тебя на следующую встречу с Айз Седай. А то они всякий раз спрашивают, когда ты наконец появишься…

— И всякий раз выказывают не больно-то много ума, как и все мокроземцы,

— едко вставила Эмис. Она не была ехидной по натуре, но встречи с салидарскими Айз Седай, видимо, делали ее таковой. Испокон веку айильские Хранительницы Мудрости, особенно те, которые, подобно Мелэйн и Эмис, умели направлять Силу, старались держаться подальше от Айз Седай. Кроме того, им вовсе не нравилось, что сестры из Салидара заменили на встречах Илэйн и Найнив. Впрочем, это не нравилось и Эгвейн. Судя по доходившим до Эгвейн рассказам о состоявшихся встречах. Хранительницы досадовали и оттого, что не сумели поразить воображение сестер величием и сложностью Тел'аран риода. Однако тут уж ничего не поделаешь, потрясти чем бы то ни было Айз Седай — задача почти невыполнимая.

— …но, боюсь, нам придется отказаться от своего намерения, — невозмутимо продолжила Мелэйн. Прежде язык у Мелэйн был что терновый шип. Она славилась язвительностью, но после недавнего замужества заметно переменилась. Похоже, нынче ничто не могло поколебать ее спокойствия. — Нельзя возвращаться в Мир Снов, пока твое тело не окрепло.

— А выглядишь ты больной, — заметила Бэйр сострадательным тоном, как нельзя лучше соответствовавшим всему ее облику. Правда, это не мешало ей порой проявлять большую суровость, нежели остальные. — Глаза усталые. Ты плохо спала?

— А как могло быть иначе? — проворчала Эмис. — Прошлой ночью я трижды пыталась заглянуть в ее сны и ничего не нашла. Разве можно хорошо выспаться, если не видишь снов?

У Эгвейн пересохло во рту, язык прилип к гортани. Они ведь запросто могли устроить проверочку и тогда, когда она несколько часов отсутствовала в своем теле.

Мелэйн нахмурилась, однако ее сердитый взгляд предназначался не Эгвейн, а все так же стоявшей на коленях с опущенной головой Ковинде.

— Рядом с моей палаткой есть куча песка, — промолвила она с почти прежней язвительностью. — Ты будешь перебирать ее, песчинка за песчинкой, покуда не найдешь красную. А если окажется, что эта красная песчинка мне не подходит, тебе придется начать все сначала. Ступай.

Ковинде поклонилась, коснувшись лбом цветного ковра, и мигом выскочила наружу. Мелэйн взглянула на Эгвейн и мягко улыбнулась:

— Ты как будто удивлена. Пойми, раз она не хочет делать то, что положено, я должна заставить ее принять правильное решение. И заставлю. Она утверждает, что служит мне, а стало быть, я за нее в ответе.

Бэйр замотала головой, так что качнулись ее длинные волосы.

— Ничего у тебя не выйдет. — Она поправила шаль на худых плечах. Солнце еще толком не встало, но Эгвейн уже потела в одной сорочке, тогда как эти женщины кутались в шали. Айильцы были привычны к куда более жаркой погоде. — Уж на что я стараюсь, луплю Джурика и Бейру, пока рука не устанет. Велю им снять белое, глядь, а еще до заката они снова обряжены как гай'шайн.

— Ужасно, — пробормотала Эмис. — С тех пор как мы пересекли хребет и забрались сюда, в мокрые земли, многие словно с ума посходили. Подумать только, уже четвертая часть тех, у кого вышел срок, отказываются вернуться в свои септы. Эти люди искажают смысл и значение джиитох, извращают его сверх всякой меры.

В том, что происходило, был виноват Ранд. Это он сделал всеобщим достоянием знание, доступное прежде лишь вождям кланов и Хранительницам Мудрости, рассказал всем о том, что прежде айильцы не прикасались к оружию и не прибегали к насилию ни при каких обстоятельствах. На этом основании некоторые решили, будто им следует стать гай'шайн. Другие отказывались верить в истинность этого утверждения, а стало быть, не признавали Ранда Кар'а'карном. Каждый день несколько человек уходили в горы, на север, и присоединялись к Шайдо. Иные просто побросали оружие и исчезли. Что с ними сталось, никто не знал. Сломило откровение — так говорили айильцы. Самое удивительное, за исключением Шайдо, никто и ни в чем не обвинял Ранда. Это больше всего изумляло Эгвейн. Пророчество Руидина гласило, что Кар'а'карн вернет Айил обратно и уничтожит их. Как он их вернет и куда, похоже, не понимал никто. Зато значение слова «уничтожит» уразуметь было несложно, но все воспринимали это спокойно, примерно так же, как восприняла Ковинде данное ей заведомо невыполнимое поручение.