Великая Охота - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Джордан cтр.№ 80

Эту воду пить было можно — пришлось проверить, поскольку воды во фляжках все равно надолго не хватило бы. Ранд попробовал ее первым и заставил Лойала с Хурином обождать и посмотреть, не случится ли с ним чего худого, и лишь потом разрешил им пить. Ему пришлось долго убеждать спутников в том, что проверять должен он; это была его обязанность. Вода оказалась холодной и мокрой — но лучшего о ней сказать было нечего. Она была выдохшейся, будто прокипяченной. Глотнув, Лойал скорчил гримасу, лошадям вода тоже пришлась не по вкусу — они мотали головами и пили неохотно.

Был один признак жизни — по крайней мере, таковым его считал Ранд. Дважды он замечал лохматую полоску, ползущую по небу, — будто начерченная облаком линия. С виду черточки казались неестественными — очень уж ровными и прямыми они были, но юноша представить себе не мог, откуда они взялись. Своим товарищам он об облачных линиях не обмолвился. Скорей всего, они их и не заметили: Хурин всецело отдался следу, а Лойал совсем погрузился в свои мысли. Во всяком случае, об этих полосах они ничего не сказали.

Трое всадников скакали все дальше, разгорался блеклый день. И тут Лойал вдруг, ни слова не произнеся, одним махом соскочил со своей большой лошади и зашагал к купе гигантского метельника. Стволы деревьев, в шаге над землей, расходились множеством толстых сучьев, прямых и негибких. На верхушке каждый сук разделялся опять, превращаясь в лиственную метелку, от которой и пошло их название.

Ранд остановил Рыжего и собрался спросить, что огир делает, но что-то в походке Лойала — тот словно в чем-то был неуверен — удержало язык Ранда. Пристально посмотрев на дерево, Лойал положил руки на ствол и запел глубоким тихим голосом.

Однажды Ранд уже слышал огирскую древопеснь, тогда Лойал пел над умирающим деревом и вернул его к жизни, и Ранд слышал о воспетой древесине — предметах, которые изготовляют из дерева с помощью древопесни. Как говорил Лойал, Дар постепенно исчезает; он — один из немногих, у кого имеется ныне этот талант; последнее-то и делало воспетое дерево еще более редким и высоко ценимым. Когда Лойал пел прежде, песнь его звучала так, будто пела сама земля, теперь же огир бормотал свою песнь почти застенчиво, и этот странный край вторил ему шепотом.

Это казалось чистой песней, музыкой без слов — слух Ранда, по крайней мере, ни одного не разобрал; если слова и были, то они растворились в музыке, исчезли в ней, как струйки воды сливаются в поток. Хурин смотрел на огир разинув рот.

Ранд не был уверен, что же такое делает Лойал или как делает; негромкая песнь гипнотически обволокла его, заполняя разум почти так же, как и пустота. Лойал провел большими руками по стволу, напевая, лаская голосом, как и пальцами. Теперь ствол казался как-то ровнее, будто поглаживания придавали ему форму. Ранд заморгал. Он был уверен, что сук, над которым работал Лойал, имел на своей верхушке ветви, как и остальные, но теперь он заканчивался закруглением прямо над головой огир. Ранд открыл было рот, но песня погасила его порыв. Она казалась столь знакомой, эта песня, он будто знал ее.

Вдруг голос Лойала вознесся до высшей точки — почти благодарственный гимн, так все прозвучало, — и песнь кончилась, затихая, как замирает легкий ветерок.

— Чтоб мне сгореть, — прошептал Хурин. Он выглядел ошеломленным. — Чтоб мне сгореть, никогда не слыхал ничего похожего… Чтоб мне сгореть…

В руках Лойал держал гладкий и ровный посох высотой в свой рост и толщиной с руку Ранда. Там, где этот сук раньше отходил от ствола гигантского метельника, проклюнулся черенок новой поросли.

Ранд сделал глубокий вдох. Всегда что-то новое, всегда что-то такое, чего я не ожидаю, и порой совсем не ужасное.

Ранд смотрел, как Лойал влезал, в седло, укладывал посох впереди себя поперек седла, и гадал, зачем этот посох вообще понадобился огир, они же верхом. Затем он по-иному поглядел на этот толстый стержень — не такой большой по сравнению с огир, увидел, как его держит Лойал.

— Боевой посох, — заметил Ранд удивленно. — Лойал, я не знал, что огир носят оружие.

— Обычно не носим, — ответил огир отрывисто, почти грубо. — Обычно. Цена всегда была чересчур высока. — Он взвесил в руке громадный боевой посох и с отвращением сморщил широкий нос. — Несомненно, Старейшина Хаман сказал бы, что я приделываю к своему топору длинное топорище, но, Ранд, я не то чтобы поспешен или безрассуден. Само это место… — Он скривился, уши дернулись.

— Скоро мы отсюда выберемся, — сказал Ранд, стараясь говорить поубедительнее.

Лойал продолжал, будто и не слыша его:

— Все… связано, Ранд. Живет это или нет, думает или нет, все, что существует, складывается воедино. Дерево не думает, но оно — часть целого, а у целого есть… есть свое чувство, настроение. Я не могу объяснить иначе… Как объяснить, что значит быть счастливым, но… Ранд, эта местность радовалась тому, что было сделано оружие. Радовалась!

— Да осияет нас Свет, — нервно пробормотал Хурин, — и да защитит длань Создателя. Пусть мы и идем в последнее объятие матери, да озарит Свет наш путь.

Он продолжал повторять катехизис, словно тот обладает магической силой и защитит его.

Ранд справился с порывом оглянуться вокруг. И не стал глядеть вверх. Окажись на небе в этот миг одна из тех дымных полос — и моральный дух отряда будет подорван совершенно.

— Нам тут ничто не угрожает, — твердо заявил Ранд. — Мы будем начеку, и ничего не случится.

Он произнес это столь уверенно, что ему захотелось посмеяться над собой. Он вообще не был ни в чем уверен. Но, наблюдая за остальными: увенчанные кисточками уши Лойала поникли, Хурин упорно старался ни на что не смотреть, — Ранд понял: один из троих должен хотя бы выглядеть уверенным, не то страх и неопределенность сломят их волю и единство. Колесо плетет как желает Колесо. Он с усилием избавился от этой мысли, выдавил ее из себя. Нечего приплетать сюда Колесо. И та'верен тоже, и Айз Седай, и Дракона. Нужно выбраться отсюда, просто выбраться, вот и все.

— Лойал, ты закончил тут? — Огир кивнул, с раскаянием поглаживая свой посох. Ранд повернулся к Хурину. — Ты по-прежнему чуешь след?

— Да, Лорд Ранд. Я его чую.

— Тогда веди нас. Найдем Фейна и Друзей Темного, ну вот тогда и вернемся героями, с кинжалом для Мэта и с Рогом Валир. Веди, Хурин. — Героями? Я буду несказанно рад, если мы уберемся отсюда живыми.

— Мне не нравится это место, — решительно заявил огир. Он держал посох так, будто намеревался очень скоро пустить его в ход.

— Вообще-то мы не собираемся тут оставаться, или как? — произнес Ранд. Хурин кашляюще рассмеялся, словно бы шутке, но Лойал бросил на него пристальный взгляд:

— Верно, Ранд, не собираемся.

Тем не менее, когда они поскакали дальше на юг, Ранд подметил: его нечаянно взятая ответственность за всех, напускная самонадеянность, что они вернутся домой, немного подбодрила спутников. Хурин сидел в седле чуть прямее, уши Лойала не казались совсем уж безнадежно поникшими. Не время и не место делиться с ними тем, что сам Ранд испытывает страх не меньший, поэтому он держал свои чувства при себе и боролся со страхом в одиночку.