Прими свою тень - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Демченко cтр.№ 44

Сати фыркнула. Дернула Рика за рукав и указала пальцем на ухо писателя, приблизив его в обзоре. Шепнула:

– Ему диктуют подсказки, сканируя эмоциональный фон зала.

– Сам слышу, не глухой, – буркнул Рик.

Девочка сморщила нос и стала водить пальцем по рядам, переключая обзор. Тут верят – а тут нет. Тут фанатеют дуры, а здесь зло и агрессивно ждут указаний к действию. И наконец, вот подсадной крикун. И еще, и тут…

Возле кресла писателя высветился круг, в нем обозначилась фигура женщины, видимая в контрсвете, силуэтом.

– Серое небо над нами, беспросветное, душное, чадом несбудущегося наполненное. Оно еще впереди, оно еще, казалось бы, может явиться, озарить нашу жизнь. Но не дано, ничего не добиться и не изменить. Борьба – удел сильных, сохранивших надежду… Мы лишь в отчаянии цепенеем, пока горят, горьким дымом иссякают мечты. Боль сжигает сердца. Нет исхода и нет надежды. Мы обречены существовать. Наблюдать, как несбудущееся становится несбывшимся, уплывает в прошлое… Нас сюда сгребли, как сухой ломкий пепел. Сожгли наше настоящее – и освободили пепелище для ярких и сильных, умеющих действовать сообща, ловко размечающих контур своего сбудущегося. Небрезгливых, им не тягостно топтать пепел. Им не больно, они другие. А нас… нас приковали к яви отчаянием поруганности, беспросветностью долгов, бездушием сильных мира. Гордость быстро сгибается и сохнет, остается только ее тень. Глубоко в душе, почти невидимая даже нам самим. В сгоревшей душе, не нужной никому. Когда становится так пусто и черно, прочее уже можно… Посильно и предать, и продать, и промолчать. Посильно…

Голос сошел до едва слышного шепота. Сати резко указала пальцем на кресло в дальнем углу. Оттуда послушно застонала подсадная кликуша. Еще двое в зале всхлипнули вполне искренне. Круг света погас, писатель теперь выглядел еще мрачнее.

– Я пришел сюда сознаться перед вами в своих грехах, – сказал он проникновенно. – Я не писал книгу, лишь обработал дневники. Три дневника – три новеллы. Три несбывшиеся жизни. Настоящие авторы, коим я обязан славой, умерли, вот как все страшно… Даже не так: они погибли, насильственной и мучительной смертью. Их голоса звучали в моем доме, а сами они уже ушли. Их увели силой и до срока… Подобное надо знать. – Мужчина обшарил взглядом лица, убеждаясь в том, что его слушают и поддерживают. Понимают – хотя бы здесь… И продолжил с болью в голосе: – Думаете, мне помогли рассказать вам правду? Нет! Я как сейчас вижу их – тех, кто вершит наши судьбы в Большом Совете. Мне говорили: нельзя. Надуманно, фальшиво, ни слова правды, взято из чужой жизни…

Мориз тяжело задохнулся словами и сник. Сокрушенно покачал головой. Снова собрался с мыслями, гордо выпрямился:

– Они живут в иной реальности, они – наделенные властью. Циники. Перестраховщики. Черви в трупе давно сгнившего закона. Они говорили – нельзя так прямо и грубо рушить межрасовый мир. Они твердили: это трудный вопрос, мы вынуждены сосуществовать, мы зависимы от тех, кто владеет основами нынешнего благополучия. И это – не люди…

Повисла еще более долгая пауза. Писатель с напряжением осмотрел зал.

– Но можно ли обвинить меня в том, что я осмелился, что я говорю устами умерших – ради живых? Ведь молчать невозможно… – Мориз вздохнул, приободрился и заговорил иным тоном: – Я пришел сюда, чтобы познакомить вас с настоящими авторами книги. Планировал встречу, еще не зная, что моя книга уже имеет продолжение, что прошлой ночью снова гибли люди и это опять замалчивается. Что новые судьбы сожжены, людские судьбы… Однако же по порядку. Давайте взглянем в их глаза. Новеллу «Пепел сожженных душ» я создал, обрабатывая дневники Тамилы Дарзи, женщины, погибшей ужасно и трагически. Ее лицо вы сейчас увидите, а настоящий голос – услышите.

В центре зала возникло светлое пятно нерезкости на месте проекции кресла самого писателя. Туман дрогнул, обрел четкость контуров. Сати запищала, ткнула локтем Рика.

– Я продала часть своего дневника за ничтожную сумму, – виновато признала бабушка Томи. – Надо было кормить внучку, по счетам платить… Трудная выдалась в тот год зима. Знаете, я ведь в Трущобный город угодила по глупости. По слабости, так точнее. Приехала, у меня отняли деньги и документы. Заставили подписать дарственную на имущество. Велели молчать. И я молчала, трусиха несчастная. Год за годом. Писала книгу и молчала. Это на словах мы смелые, на словах у нас пепел душ и все прочее – красивое. А в жизни-то проще и грубее. Если возьмусь переделывать книгу, так ее и назову – «Молчание». Потому что нет большего греха для людей, чем способность не замечать и отворачиваться, сберегая свой личный покой…

Писатель все плотнее вжимался в кресло, наконец стал шарить взглядом по рядам и щупать ухо, стараясь восстановить контакт с тем, кто больше не подсказывал слов. Женщина в центре зала, на проекции, была совершенно не та… И говорила она немыслимые слова, совершенно не по сценарию!

– А вот вторую часть дневника с теми словами, которые тут, фальшиво перевранные, ныла наемная актриса, я не продавала, – гордо добавила женщина. – Тогда я уже научилась быть сильнее. Меня внучка научила. Только, увы, все равно украли мои записи. Украли, присвоили, частично переработали под свой замысел… да меня же и объявили покойницей при жизни. Ничего. Говорят, дольше жить буду. Теперь – точно. Из города меня вывез инспектор Трой. – Бабушка Томи задумчиво улыбнулась. – Тот самый, который в изуродованной книге именуется Дроем и который якобы по ошибке сжег меня своим стэком два года назад во время спецоперации. Вот, кстати, данные архива инспекции по той операции. Как видите, он три с лишним месяца восстанавливался – он ведь меня, глупую, свой широкой спиной закрыл. Совершенно не жалеет себя, рано или поздно это плохо кончится, столько раз говорила его напарнику…

– Выключите запись, это же поперек сценария, – прошептал писатель едва слышно, но звук оказался усилен, сказанное разобрали все.

В зале недоуменно зашелестели голоса. Лорри решительно встала, прошла к писательскому креслу. В новой тишине, глухой и ошарашенной, влезла на расположенный рядом стол, цокая каблуками и невнятно ругаясь. Развернулась к залу лицом – и подмигнула… Зрители оживились. Лорана поправила ткань платья, щелкнула по передатчику в ухе и довольно хмыкнула. Теперь ее слышали все, звук шел в общей трансляции.

– А че вы ждали, наивненькие? Ё-о-о, не узнали? Ага, сомневаетесь. Не, я не актерствую. Я натуральная такая, с воспитанием у меня пыльный облом… Зато я, Лорри, единственная из всей книги, про кого ни слова не наврали, кроме того, что я дохлик, как и прочие герои. Меня упоминают два раза в первой новелле. Ну, сперва я танцую на столе. – Лорри сделала пару движений. – Типа так… Потом бутылкой глушу здоровенного легавого волвека. Жаль, дальше текст с настоящего подменили на литературный. Потому что он не говорил: «Вы задержаны». Детей тут нет? Ё-о-о, вижу, есть. А то я бы дословно повторила, что Йялл на самом деле рычал.

В зале кто-то истерично расхохотался, с задних рядов попросили станцевать еще разок. Лорри хмыкнула, погрозила пальцем.