Прими свою тень - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Демченко cтр.№ 32

– Восхитительно, – самым светским, как ей представлялось, тоном проворковала Лорри. И оскалилась до коренных, исправляя слащавость похвалы. – Риан, а мне можно один вопрос задать?

– Можно задать один вопрос про Рива и Рика. Другие-то я не расслышу, старость не радость, – привычно посетовал айри.

– Во-во, годится. Ну и хитрюга ты! Слушай, а вот Йялл – вы с ним давно знакомы?

– Что?

– Давно ли… ах да, уши у тебя глючат, – припомнила Лорри. – Валяй про братьев, пока хоть это в силе. А ты врать умеешь? Ты же не волвек, ты же не тупишь с их кристальной честностью.

– Кристально-стайной? – порадовался Риан, расшифровывая новое слово. – Нет, я не так… прозрачен. Слушай про близнецов. Но сперва пообещай и мне одно небольшое ответное одолжение. Вот книга, самая модная книга этого года. Изучи на досуге.

– И что потом? – заинтересовалась Лорри, подгребая поближе шар с записью.

– Потом поступай по собственному усмотрению. Ты ведь, кажется, в свое время относилась к числу тех, кого в Инфосреде именуют ныряльщиками за умение добывать ценности в мутных потоках сведений и погружаться глубоко в информационные омуты. У тебя сленг нелепо слоится, в нем и улица, и Среда, и просто глупая поза, и такое занятное творческое желание изобретать слова… Мне даже интересно.

– Порадовал. Я – и вдруг интересная. Может, еще разок на дегустацию напрошусь.

– Поработай над речью, и я обеспечу вознаграждение. Пока же я поговорил со старшим инспектором Борхом. Улику в виде кольца сдать можно и завтра.

– Ё-о-о, отпад! – рассмеялась Лорри. – Прости, я имею в виду, что впечатлилась. Давай теперь трави про близняшек.

– Ты понимаешь, что последняя фраза на хорошее вино не тянет?

Лорри покаянно вздохнула и кивнула. Покосилась на бутыль. И предпочла не комментировать рассказ айри, снова рискуя потенциальным вознаграждением.

Встретив Горров и убедившись: жить будут, дело исполнили и стаю не подвели, Йялл захромал следом за Тимрэ. Признаваться в том, что нога болит, не хотелось. Не первая травма, он привык и справится. Но айри настоял на своем. И не просто айри – любимый ученик Риана. Как с ним спорить? Приходится рычать, чесать за ухом и терпеть чуть насмешливую и очень искреннюю заботу. В конце концов Тим прав – есть повод для подначек. Так глупо, так непрофессионально подставиться под удар! Чудом выжить при встрече с ничтожеством Литтаримом, которого он в честной схватке – одной лапой и не глядя… Правда, честные схватки бывают только среди стайных. Это-то он обязан был помнить.

Двадцать восемь лет прожил вне стаи. Так долго! Целую жизнь для человека – весь его взрослый и деятельный возраст, если не учитывать возможностей продления юности. Люди вокруг менялись, и сильно. Он оставался для них абсолютно неизменным. До оторопи, а порой и до неприязни. Прежний напарник, до Ларха, отчаянно завидовал силовой подготовке волвека. Старел, терял силы – и все более мрачнел, замыкаясь в отрешенности. Хотя чему завидовать? Человек имеет семью и дом, растит детей и живет в своем мире, естественно вписанный в систему. А волвек-одиночка?

Первые пять лет были ужасными. Йялл помнил о своей неспособности создать даже малейшую стабильную связь – не только полноценную дружбу, но хотя бы приязнь, ровную и взаимную. Он раскрывал душу и пытался делиться, но люди не понимали порыва, они ведь не могут так – сразу и до самого донышка. Верить, принимать, ценить. Люди сомневаются и осторожно прощупывают почву. Как слепые… Впрочем, в некотором отношении так и есть: не читают в душах друг друга, а словами запутывают все окончательно. Лгут, умалчивают, приукрашивают, искажают. Не обрабатывают информацию, а формируют ее в своих интересах. «Подают под нужным углом зрения» – так они это именуют. Йялл долго не понимал. И каждое непонимание завершалось болью. Когда открываешь душу, боль предательства особенно велика.

Постепенно он научился считывать смысл, скрытый за словами людей. Осознал, как много всего намешано в звуках речи, тусклых и пустых на слух, лишенных объема, даруемого невербальным подтекстом общения стайных. У людей тоже есть подтекст. Почти всегда. Только он неявный, искажающий смысл основного понятия. Как объяснить стайному, что можно не просто дружить – но дружить против кого-то? Он по наивности умудрился, сам того не понимая, в первые же годы ввязаться в несколько странных и сложных, частично обозначенных обязательств и альянсов. И скоро обнаружил: дружат-то уже против него! Азартно, слаженно и хитро… Слишком силен, умен и успешен. Чересчур другой и чужой. Высовывается, выделяется из общей массы.

Люди – хищники по своей сути. Это он понял однажды – точно и накрепко. И принял не в качестве обвинения, а просто как данность. С тех пор делал меньше ошибок, научился определять породу зверя, скрытого в душе каждого человека. Да, у них нет второго облика, видимого. Но кто сказал, что нет и иного – незримого? Есть! Он знал немало людей-падальщиков и людей-крыс, изучал с брезгливым интересом людей-шакалов, загоняющих дичь на измор и без жалости. Ознакомился с людьми-тараканами, охотно поедающими остатки чужих блюд и при первой угрозе исчезающими в щелях. И научился выбирать для общения иных. Гордился дружбой с сильными и достойными. С Лархом – хитрым, изворотливым и несколько заносчивым, изрядно самовлюбленным и слегка корыстным, но надежным и стойким к предрассудкам. Со старшим инспектором Борхом – хищником большого веса и чудовищной хватки. С Лорри – существом одновременно опасным и беззащитным, озлобленным и трогательно-добрым. Эта двойственность природы людей уникальна и достойна внимания. В них уживается несовместимое. С точки зрения стаи – это невзрослость, неумение читать и корректировать самих себя. А разве можно – таков логичный вопрос для взрослого волвека – мстить детям? И как с ними – опасными, многочисленными, непредсказуемыми – сосуществовать мирно?..

Еще одна грань одиночества, болезненная и сложная, – это отсутствие семьи. После гибели матери и утраты связи с отцом стало дышать-то трудно… Порой ужас пустоты одолевал, проступал ледяным потом, будил ночами. Вынуждал мучительно стонать и терпеть, сжав зубы. Волвек крепко привязан к своему роду. Он хранит память стаи, копит ее, создает – и впитывает одновременно. «Он похож на побег дерева, единый и неотделимый от его кроны» – так говорил Лайл. Корни – память, ствол – вожаки и учителя, ветви – семьи. Листья – дети… Он, Йялл Трой, долго оставался сухой веткой, он не смог создать семью на Релате. Как родниться, не соединив избранницу с памятью стаи и не представив роду? Как выбирать важное в жизни – спутницу, если весь мир Релата – не вполне родной… Как строить дом, если сердце по-прежнему принадлежит иному, покинутому – на Хьёртте?..

Йялл лег поудобнее и прикрыл глаза. Возня с ногой – пустяк. Не боль даже, скорее щекотка… «А вот мысли хуже блох, от них никак нельзя избавиться, они чешутся и зудят, кусают и отравляют ядом сомнений» – так говорил Юнтар.

– Ногу я тебе собрал замечательно ловко, – возгордился собой Тимрэ, закончив работу и присаживаясь на край лежака. – Но душу от боли не лечу, да ты и не хочешь исцеления.