Камешек в жерновах - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Малицкий cтр.№ 143

Ты приходишь в себя в самый ужасный момент бытия. Даром, данным тебе отцом, ты видишь, что через мгновение твой образ начнет творить злодеяния в священном городе одного твоего брата и столице мира второго твоего брата. Ты пытаешься шевельнуться и обнаруживаешь, что невидимые, но прочные нити скручивают твое тело и твой дух. Они выходят из твоих глаз, ушей, рта, тянутся из пальцев, из каждой поры твоего тела и проникают в толщу твоего мира. В его твердь и его воды, в его небеса и в его сердцевину, сплетаются в сети и толстые пряди. Ты не можешь даже крикнуть, и тут ты видишь, как твой образ подходит к источнику сущего и убивает твоего брата. И ты теряешь рассудок от боли, потому что она общая на всех братьев, ты рвешь нити, разрываешь на части собственное тело и убиваешь собственный мир. Потом, уже в пустоте и холоде, обратившись в жалкое подобие тени истерзанного демона, лиги лет ты согреваешься возле единственного богатства, что тебе удалось притянуть к себе остатком силы — светильника с божественным пламенем собственного отца.

Позади у тебя множество уничтоженных жизней, но ты думаешь не о раскаянии, а о мести. И эта месть заставляет тебя пожертвовать светлым пламенем и опустошить светильник только ради того, чтобы направить частицу тверди, что служит тебе, ослабевшему, убежищем, в тот мир, где совершилось убийство бога. И кусок тверди падает на прекрасный мир. И его называют звездой смерти. И он приносит смерть еще лигам лиг элбанов, а ты сам обращаешься не в тень истерзанного демона, а в пепел волоска из его шкуры. Вместе с пустышкой из фарлонга ты вмерзаешь в лед, потому что вместе с первыми смертями принес в этот мир страшный холод и смерти для еще большего количества живых существ. И так продолжается еще долгие и долгие годы. А потом ты отнимаешь жизнь у мальчишки пастуха, пасущего муссов на оттаявших склонах, скользнув в его приоткрытый рот, и понимаешь, что это убийство ничем не меньшее преступление, чем все совершенные тобой убийства до этого. Но жажда мести все еще сильнее разума. Ты прячешь в укромное место светильник, чтобы однажды вернуться за ним, и отправляешься бродить дорогами Эл-Айрана.

Твое упорство и знания возвращают тебе мизерную часть силы, с ее помощью ты возвращаешь себе еще толику силы. Медленно, но ты движешься к тому, чтобы вернуть себе если не прежнее могущество, то хотя бы его часть, и твои встречи с магами и мудрецами помогают тебе в этом. Но однажды ты знакомишься с удивительным элбаном, мудрейшим магом, который идет не к цели, а просто идет. Ты собираешься посмеяться над ним и проститься, потому что уже не нуждаешься в смертных учителях, но он выбегает из дома, где угощал тебя ктаром, и бежит к раненому маленькому белу. Ребенок уже мертв, ты это видишь, но видишь и то, что старый маг возвращает его к жизни, заплатив самую высокую цену судьбе, меняет смерть малыша на свою смерть. Какая глупость — обменять жизнь мудреца, равных которому нет среди элбанов, на жизнь глупого малыша, думаешь ты. И представляешь себя на его месте. И вспоминаешь…

Как ты вновь оказываешься пылинкой в пустышке из фарлонга и как вновь убиваешь молоденького пастушка…

И еще раз вспоминаешь. И еще раз, и еще, пока это воспоминание не забилось в висках набатом…

Жажда мести во мне поблекла. Глупо мстить камнепаду. Долгие годы я жил как простой элбан, довольствуясь мелкими радостями простого элбана. Однажды я встретил того, кто был отчасти виновен в моем положении. Ненависть вновь нахлынула на меня. Я втерся к нему в доверие, рассчитывая позаимствовать его силу. Я истоптал рядом с ним множество дорог Эл-Айрана. Я сидел рядом с ним у костра, накрывался одним одеялом, но всякий раз, когда собирался забрать у него силу, вспоминал мальчишку-пастуха. А потом мой спутник исчез. Но сначала запер зло, что изливалось с равнины Дары. Не силой светильника Эла. Если бы он сделал это тогда, я нашел бы светильник. Нет. Он пожертвовал собственную силу, пожертвовал местом под лучами Алателя, пожертвовал свое бессмертие. Он запер Дару собой.

Я потащил вас в Гранитный город только для того, чтобы коснуться последнего меча Икурна и алмаза Дэзз. И для этого же я повторил контуры разрушенного храма на берегу озера Эл-Муун. Все эти годы я собирал уцелевшие крупицы своего прошлого. Собирал свою сущность, но не для мести, а для того чтобы выстоять.

— Тебе удалось многое. Демон признал в твоей крови кровь бога, — прошептал Саш.

— Это самое легкое. Можно упасть с огромной высоты, можно развоплотиться, обратившись в пылинку, но нельзя перестать быть тем, кем ты однажды стал. Самое трудное другое. Мне пришлось построить этот жертвенник, пылающие врата, и увеличить бесконечную вереницу мертвых, идущих за мной. Они не отстанут от меня никогда.

— Зачем ты забрал мою силу на холме Мерсилванда?

— Чтобы ты не наделал бед. Чтобы ценил ее. Чтобы у тебя было время задуматься. Чтобы ты понял, что такое ее отсутствие. Чтобы ты рассчитывал не на дареную силу, а на самого себя. Согласись, это было необходимо. Тем более я почти не оставлял тебя одного. Впрочем, твоя сила уже вернулась к тебе. А теперь готовься к схватке с врагом…

Саш словно очнулся, мгновенно увидел хлещущие о землю струи дождя, лиги салмских стрел, испещривших склоны холма и теперь схватывающихся корнями с землей, выбрасывающих ветви, мгновенно превращающихся в непроходимый лес, в который пытаются врубиться и окровавленные воины с оленями на кирасах, и серые, рвущиеся на выручку к собственному повелителю. Увидел тянущееся к небу огромное железное дерево, поднявшееся из мертвого пня, растворившее в себе окровавленный алтарь из фаргусской меди и теперь поблескивающее желтыми чешуйками на коре. Увидел еще два загнутых пальца на руке Лидда и застывших в отчаянных прыжках Баюла и Свача. Кто из них?

— Сейчас! — выкрикнул Лидд и разжал ладонь.

Рожок у королевского шатра не прозвучал. Даргон и Инокс спустились к смарагу. Именно тут Даргон снял с шеи рожок и выдул из него унылый звук, вызвавший у легионеров рев воодушевления. Швар было повернулся к Агнрану, чтобы возмутиться отсутствием переправы, но замер с открытым ртом — над рекой начал появляться мост. Старый колдун бормотал что-то, сложив руки на посохе, от него исходили волны силы, которые, как казалось Дану, неминуемо должны были наполнить все вокруг, а из каменистой почвы выбирались узловатые корни и стволы, множились ветви. Они сплетались, тянулись на противоположный берег, встречались на середине реки с такими же ветвями с того берега, сплетались уже с ними, соединялись, множились, наливались крепостью и толщиной. Град стрел обрушился на мост, несколько серых воинов выскочили к его началу и попытались рубить неожиданную переправу, но их собственные топоры выпускали ветви, корни, вырывались из рук. А пятый легион Адаса, двенадцатый легион Инокса, шестой и седьмой легионы уже рвались к берегу. Когорта лучников дерри приблизилась к переправе первой и осыпала тучей стрел склоны холма на противоположном берегу. Накатили темные тучи, и эти стрелы под каплями начинающегося дождя тоже начали прорастать и превращаться в непроходимый лес.

— Стойте! — безуспешно пытался кричать Агнран, торопливо ковыляя вслед за воодушевленными салмами. — Перестаньте стрелять! Вы не прорубитесь к вершине холма!