Стеклянный ключ - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Угрюмова cтр.№ 49

Мишка поглядел на нее с сожалением: он хорошо знал ей цену, никаких иллюзий на ее счет не питал и уж, конечно, не был склонен считать девушку ни кротким агнцем, ни той единственной и неповторимой, ради которой можно пойти и в огонь и в воду. Но именно поэтому она ему и нравилась. Простая и понятная, видная насквозь, своя. Такая спустит и неловкое словечко, и дурацкую шутку. При ней не чувствуешь себя как на аудиенции у английской королевы, и точно знаешь про себя, что ты умнее и значимее. А вот единственных и неповторимых Мишка всегда боялся до дрожи в коленках. Недавние события показали, что недаром.

— Миш, — спросила Марина, устраиваясь в своем любимом кресле у низенького столика, — с тобой можно поговорить?

— Исповедуйся, грешная дщерь моя.

Девушка взглянула на него недовольно. Процедила сквозь зубы:

— Ты у своего друга поднабрался самого худшего — все время кривляетесь, как два клоуна. Взбеситься однажды можно.

Михаил издевательски ухмыльнулся, поддерживая беседу:

— Я ему тоже все время твержу, что он мне всю биографию перепаскудил.

Марина сделала над собой очевидное усилие, чтобы не продолжить перепалку, какие постоянно возникали у нее с приятелями Андрея, но произнесла вполне примирительно:

— Мне всерьез нужно поговорить, потому что вроде больше и не с кем.

— Что, тошно? — неожиданно другим тоном спросил Мишка. Участливо и совершенно по-человечески, так, что ей сразу захотелось расплакаться.

— Сама не думала, что может быть так плохо, — быстро и горячо заговорила девушка. — И ведь что самое противное, придраться-то не к чему. Все так аккуратненько, опрятненько, вежливо, утонченно… — Она закрыла лицо руками. — О Господи! Мне вот подружки завидуют, а я по десять раз на дню вся холодею. Вот сколько мы вместе? Три года почти?

— Три, — кивнул Михаил утвердительно. — На, глотни коньяка, успокойся. Давай-давай пей, помогает.

— Да не успокоюсь я!

Она схватила бокал, выпила его почти залпом, скривилась:

— Как вы эту гадость пьете?

— С отвращением… — пробурчал Миха. — Вы вместе три года. И что?..

— Три года. — Она шумно высморкалась в батистовый платочек с красивой вышивкой. — Ходим вместе, едим за одним столом, спим в одной постели. А чувство такое, что смотришь на него сквозь стекло. Ну, я не умею объяснить… Просто просыпаешься рядом и ждешь, что вот он и скажет: «Давай разбегаться, детка».

Приятель взглянул на нее с удивлением. Откровенно говоря, он не ожидал от Маринки такой проницательности. Ему-то по наивности казалось, что она совершенно не замечает, что творится у нее под самым носом, уверенная в своей красоте и потому уже незаменимости.

— Я тебя понимаю. Я и сам иногда думаю, что он все время где-то не здесь. Разговаривает, а мозги его где-то шляются.

— Никогда не думала, что придется тебе признаваться в таком! — судорожно всхлипнула девушка. — Нашла себе подружку.

— Ты говори, говори. Тебе надо выговориться, — сказал Мишка, снова наполняя бокалы.

Но Марина, видимо, уже выплеснула эмоции и теперь собиралась перейти к сути.

— Мне надо решить, что делать. И ты мне поможешь, потому что это, Мишенька, в твоих же интересах!

— Ну-ну, — саркастически хмыкнул приятель.

— В твоих, в твоих, — дернула она плечиком. — Я видела их вместе, голубков этих. Мне показали… — спохватилась, — случайно, знакомая заметила. Мишенька! Он никогда таким не был. Ни со мной, ни с тобой, ни с одним живым человеком. А это…

— А это опасно, — подхватил Миха.

— Когда я тебя на днях спрашивала…

— Когда спрашивала, красавица моя, тогда все иначе было. А теперь и мне его настроение не нравится. Ты, Маришка, не болтай лишнего пока. Все равно не поможет. И не паникуй. Я скажу, когда надо будет паниковать.

Марина его уже не слышала. Она заметно опьянела и теперь горестно бормотала, уставившись куда-то поверх головы собеседника:

— Кричу, кричу, как под водой. А он ничего не слышит, смотрит сквозь, будто я прозрачная. Все вы, мужики, — уроды конченые.

* * *

Липа, Геночка и Аркадий Аполлинариевич топтались в прихожей.

— Этот странный субъект, который пытался уже сунуться в нашу квартиру, сегодня бродил в садике, — заявила Олимпиада Болеславовна. — Надо что-то предпринять. И немедленно.

— Отчего же вы так решили? — опешил добрый Геночка, которому претила сама мысль о том, что на свете есть люди, способные посягнуть на чужое добро.

— По фигуре узнала, — укорила его Липа. — У меня ведь превосходная зрительная память, и вы это отлично знаете. Если я хоть раз, хоть мельком увижу человека — пусть даже со спины, — то потом узнаю его даже много лет спустя.

Тут она сделала паузу, внимательно разглядывая чайник у себя в руках.

— Куда это я шла — на кухню или из кухни?

— На… — кротко и коротко ответствовал Аркадий Аполлинариевич.

— А где у нас кухня? — уточнила чудная дама.

Геночка вытянул руку в нужном направлении, застыв в позе вождя мирового пролетариата. Липа важно кивнула и удалилась.

Аркадий Аполлинариевич, однако, задумался.

— А ведь память на лица у Олимпиады Болеславовны и впрямь фантастическая. Ну-с, Геночка, что мы предпримем? Может, стоит устроить на него засаду? Пустим в дом и посмотрим, что он будет делать…

— Как что? Воровать!

— Вот именно, друг мой. Вы, как обычно, правы. Тут главное — что воровать?

Геночка, растаявший от комплимента, медленно розовел.

— И у кого воровать, — вставила словцо Липа, неожиданно выныривая из темного коридора. Аркадий Аполлинариевич даже икнул от испуга. — Потому что вряд ли мы похожи на самых обеспеченных людей этого района.

* * *

В доме у Сергея, в кабинете самое почетное место занимало развешанное на ковре холодное оружие. Сам хозяин, наклонившись над письменным столом, осторожно и с невероятным почтением распаковывал сверток, в котором обнаружился завернутый в старинную шелковую ткань футляр с кинжалом.

Жанночка возникла на пороге с недовольным лицом.

— Сержик! — произнесла она, продолжая беседу, начатую еще часа три-три с половиной тому. — Объясни мне! Я не понимаю, как можно ухлопать такую кучу денег на какую-то железяку.

— А тебе и не надо понимать, котик, — уже немного сердито отвечал Колганов, которому этот назойливый монолог мешал наслаждаться новым приобретением.

Сергей благоговел перед холодным оружием, считался его тонким ценителем и знатоком и входил в тройку самых известных коллекционеров страны. Мнение Жанны по этому поводу его совершенно не волновало до недавнего времени, ибо он совершенно искренне полагал, что ни одна женщина не способна оценить колдовскую красоту и безупречное изящество благородного клинка. Однако его уверенность была поколеблена недавней находкой — книгой, оставленной в его кабинете Татьяной. И теперь болтовня подруги понемногу начинала раздражать: в конечном итоге, он же не комментирует ее нелепые наряды — нравится девочке, пусть играется. Только пускай не лезет со своим прехорошеньким носиком в чужие дела.