Голубая кровь - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов cтр.№ 41

Аддонай был величайшим воином среди богов. И люди в те далекие времена почитали его гораздо больше, чем Суфадонексу. Это не давало покоя жестокому богу войны. Война с пришлым бессмертным дала ему шанс расправиться с удачливым соперником и занять его место. В самый разгар сражения с аухканами он заманил Аддоная в ловушку и коварно убил его, поразив в спину отрубленной рукой аухкана-воина. А надо тебе сказать, друг Кайнен, что руки этих удивительных созданий похожи на смертоносные копья.

Аддонай погиб. А Суфадонекса обвинил в его смерти Шисансанома.

Обезумев от горя, ринулась в битву прекрасная Аоло, жена Аддоная. Но богиня любви и ненависти не лучший воитель. Ее разорвали на части солдаты отборной гвардии аухканов.

В то время ни Лафемос, ни Каббадай уже не могли остановить резню.

Люди уничтожили города аухканов, перебили мирных жителей. Особенно потрясла Шисансанома гибель абсолютно беззащитных Строителей, ведь они совершенно не способны защищаться, у них мягкие тельца и крохотные конечности, которыми они создают невероятно сложные и красивые предметы, но на которых они даже не могут никуда убежать.

В Лагифе — самом большом городе — обезумевшие люди вырезали глаза у Строителей, принимая их за драгоценные камни. Небольшой отряд воителей, который пытался защитить несчастных, был не просто перебит: аухканов разрубали на части, бросали в огонь, пытались утопить, а ведь они были весьма живучими созданиями, друг Кайнен, гораздо более выносливыми, чем даже самый сильный человек.

Этой жизненной силы им тоже не могли простить.

Да, Суфадонекса и Ягма знали, как натравить своих приспешников на детей Шисансанома. «Они завоюют ваши земли, они уничтожат вас и возьмут в рабство ваших жен и детей, — громыхали наши боги. — Вы этого хотите?!»

И люди, глядя на то, какими были аухканы, верили бессмертным.

Ведь если бы человек стал таким же могущественным, как аухкан, он просто не оставил бы никаких шансов другим существам. Ибо человек по своей природе жесток и безжалостен. И он не верит, что кто-то другой, обладающий столь желанными ему силой и властью, не захочет использовать их во зло.

Я люблю людей, Аддон. Но я ненавижу человеческую подлость и предательство, жестокость и зависть. Ни могучий панон-тераваль, ни хищные тисго, ни ядовитые змеи не обладают этими качествами. Только человек — единственный во всех мирах и пространствах — способен лгать, убивать из прихоти и ради забавы, всю жизнь ненавидеть и в считанные минуты забывать добро.

Последняя битва состоялась далеко за морем.

В ней не было победителей, ибо боги Рамора уничтожили Шисансанома ценой жизни целого мира.

Потускнело солнце, высохли все реки, потрескалась земля, рухнули горы, сгорели леса и поля, погибли животные и рыбы. Мир был похож на мертвеца, много дней пролежавшего под палящим солнцем.

Жалкие остатки людей стремились на запад, туда, где еще теплилась жизнь, где было немного воды и деревьев. Но почти никому не было суждено дойти.

Что до Шисансанома, то его забрали на небо — он не погиб, ведь он бог не нашего мира. Уходя, он воззвал к своему уничтоженному народу, произнеся страшное пророчество.

«Да возникнет из наших костей какой-нибудь мститель!» — крикнул он.

И я очень боюсь, друг Кайнен, что создатель Югран услышал вопль величайшего из живущих.

Мир погиб. И на его развалинах Суфадонекса и Ягма стали делить власть с прежними повелителями. Они отправили в изгнание Лафемоса, заточили Луранудака в подземном царстве бога смерти и навеки разлучили Каббадая и Эрби.

У этих двоих отняли все, кроме бессмертия, и отправили скитаться по изуродованной планете. Они ничего не знают друг о друге с тех самых пор, но все еще не теряют надежды на встречу…

А теперь сверни с тропинки и следуй за мной. Этой дороги не видно , ее нужно знать…

— Знаешь, чего я не хочу больше всего?

— Чего же?

— Я не желаю знать, откуда тебе известно то, что просто не может быть известно смертным.

— Вполне объяснимое желание. И очень человеческое.

— Ты пугаешь меня, Каббад.

— Прости. Если это так, то лишь по той причине, что я и сам очень напуган.

— Странное ощущение, будто воздух сгустился и даже немного изменил цвет. Как если бы я смотрел сквозь толщу зеленоватой воды.

— Да? А я и не заметил.

— Ты слишком радуешься тому, что оказался здесь. Это похоже на радость узнавания. Каббад, отчего ты никогда прежде не говорил мне, что Эрвосса Глагирий живет так недалеко от Каина? Я-то думал, что на странствие к нему у меня уйдут долгие ритофо, что нам придется пересекать…

— Бушующие моря и заснеженные горные хребты? — с готовностью подхватил прорицатель.

— Какие хребты? — изумился Аддон.

— Когда-нибудь увидишь сам. А объяснять долго, да и неблагодарное это дело. Все равно что описывать, что такое вода.

Кайнен смотрел на него со странным выражением. Это можно было бы определить как благоговение, однако глава клана Кайненов такого состояния никогда не испытывал.

— Видишь ли, друг мой, — сказал Каббад, — всю жизнь ты задавал мне один и тот же вопрос, мучимый обыкновенным любопытством. А есть вещи, о которых не принято говорить за кувшинчиком вина во время дружеского ужина:

— Что же изменилось?

— Прежде всего — ты.

/Получается, что потерей любимой женщины я оплатил свое неуемное любопытство. Всего лишь любопытство — потому что, если бы мне сказали, что цена ответа такова, я бы никогда не задавал вопроса. Какая, в сущности, разница, есть ли на самом деле какой-то старик отшельник, хранит ли он некие знания о древнем сражении наших богов и кошмарных чудовищ? Что изменится в мире? Что переменится в моей жизни, если я узнаю, что он существует?

Один Каббад чего стоит — истинный кладезь знаний.

А Эрвосса Глагирий…

Блажь это была, не болев. Когда надоедало до одури воевать с варварами, чинить крепостные стены, делать опись оружия и запасать еду на случай осады, не грех было и помечтать о том, как я оставлю Каин на попечение Килиана, а сам отправлюсь в странствие на поиски загадочного старца.

Но ведь знал же, что никуда от Дибины не уеду. Просто развлекал себя, утешал, словно раскапризничавшегося младенца…/

— Раньше, — произнес Каббад тихо-тихо, но Аддон его все равно услышал, — ты просто развлекался этой мыслью. Тебе было интересно знать и приятно тешить себя иллюзией, что однажды ты объявишь Килиана главой клана и хранителем Южного рубежа, а сам отправишься в дальнюю дорогу. Ведь так?

И я понимал тебя, как никто другой. Человек просто обязан иметь право выбора. Безысходность иссушает душу и уничтожает само желание жить.